Возвращение домой

Я посмотрела на Рампейдж:

— Убедись в том, что она не отделает Шарм слишком сильно, хорошо? — Бу прижалась ко мне, давая понять, что, в ближайшее время, она со мной не расстанется.

— А что насчет тебя? — спросила Рампейдж.

Я закатила глаза:

— У нас есть ещё три часа до начала вечеринки. Поэтому, я намереваюсь найти какое-нибудь тихое, спокойное местечко, запереться там и подумать о том, что делать дальше. Я сомневаюсь в том, что здесь ещё остались какие-нибудь пони, способные напасть на меня.

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — ответила Рампейдж. — Ну что ж, если за тобой заявится очередной отряд карателей, дай мне знать. Ты притягиваешь интересные развлечения.

Затем она развернулась и побежала за скотч Тейп:

— Не дай ей сбежать! Я покажу тебе, как надо пытать пони с помощью плевков! — Я рассмеялась, злясь на себя. Временами казалось, что она сама не слишком отличается от кобылки.

* * *

Я вернулась к разграбленной коллекции Шикарности. Так много вопросов вертелось в голове. Что случилось, когда ушла Аврора? Было ли всё так, как сказал Хранитель, или это Шикарность говорил правду? У меня с трудом получалось верить в то, что пони, настолько восхищавшийся Голденбладом, мог быть честным. Но тогда что же этот факт говорит обо мне? Я высунула голову из комнаты и посмотрела на пони, которые должны были стать моими новыми охранниками; к счастью, они были более прилежными, чем прошлая парочка.

— Ладненько. Мне плевать, что произойдёт тут: пожары, взрывы или новые похищения моих друзей. Я не хочу, чтобы кто-нибудь сюда заходил, неважно зачем. Понятно?

— Так точно, мэм. — Ответили они бойко отдавая честь.

Бу проползла к дальней части комнаты, оглядываясь так, будто проверяла помещение на наличие возможных врагов. Я тоже огляделась, закрыла дверь и заперла её. Затем на всякий случай левитировала к себе стул и подперла им ручку. После этого я передвинула стол к двери. Финальным штрихом стало то, что я швырнула парочку пепельниц в стену от злости.

Это не был худший день в моей жизни, но он точно был наиболее разочаровывающим. Никогда в жизни мне не подкидывали столько проблем сразу. Эти пони… эти пони Общества… Я хотела помочь им! А они лгали, изворачивались, плели интриги, пытались убить меня и угрожать моим друзьям! Мне хотелось заорать! Из всего того, что творится в моей сумбурной жизни, я должна была увязнуть именно в этом дерьме! Почему бы просто не запрыгнуть в дирижабль и улететь прочь? Кинуть корону в толпу, как и предлагала Рампейдж?

— Я не подхожу для этого, — проворчала я.

Я увидела, что Бу нервничает, и улыбнулась.

— Не волнуйся. Я пока закончила с швырянием вещей.

Она осторожно подошла, и я хорошенько потрепала её за уши. Её опасения исчезли.

— Как насчёт тебя? Как думаешь, кому следует возглавить Общество?

Пони моргнула, её широкие выцветшие глаза уставились на меня. Она принюхалась к осколкам пепельниц, брошенных мною в истерике. Она подняла фотографию Флаттершай и Гранат на совещании Министерства Мира и снова моргнула. Я хихикнула и погладила пони.

— Прости. Не думаю, что кто-нибудь из них подойдёт.

Её уши опали, и она позволила картинке упасть к её копытам. Я обняла Бу, почёсывая её спину.

— Ничего. Я тоже не умею выбирать.

— А всё потому, что ты делаешь это неправильно, — проскрипел голос, который я не слышала в течении уже долгого времени. Я посмотрела на спокойно тасующего карты Крупье.

— Эй, — сказала я с улыбкой. — Что-то ты в последнее время притих.

— Старею, — ответил он. — Два столетия — это долгий срок по меркам любого пони.

Он и в самом деле выглядел усталым. У него были тёмные круги под глазами и он перемешивал карты не так проворно, как раньше:

— Скорее всего, если бы ЭП-1101 не сбежал, я бы умер в Девяносто Девятом.

— Как ты можешь умереть? Ты же душа. — Я не могла скрыть нотки беспокойства в своём голосе. — Я думала ты просто… и дальше будешь быть.

Бу огляделась вокруг, будто ища, с кем я разговариваю. Я усмехнулась и снова погладила её.

— Я просто разговариваю с пони в моей голове, Бу. Не беспокойся.

Кобылка склонила голову и, как мне показалось, приняла даже немного скептический вид, но всё же расслабилась.

— Ничто не вечно. Даже души, — ответил он, чуть вздохнув. Затем он снова взглянул на меня. — Между тем, ты совершаешь ту же ошибку, что и Министерские Кобылы.

— Как это? — спросила я, садясь перед ним.

— Ты хочешь одновременно соединить и порядок, и добродетель, — ответил он, вынимая две карты. На одной была изображена я во главе армии, а на второй я обнимала Рампейдж. — Но так не получится. Только не одновременно.

— Почему нет? — спросила я, нахмурившись. — Я думала, добро и зло уравновешивают друг друга.

— Потому что одно всегда превалирует над другим. То, что правильно для индивидуума, не всегда верно для группы. Порядок сковывает народ. Так и должно быть. Когда ты пытаешься предотвратить смуту и хаос, ты не можешь подстраивать закон так, чтобы всем было хорошо. Точно так же, если ты попытаешься поступать лучше, неизбежно, другие пони будут нарушать систему. Министерские Кобылы этого не понимали. Эпплджек пыталась строить порядок на основе своей силовой брони, в то время как её кузина разрабатывала оружие, должное убивать пони, которые будут эту броню использовать. Флаттершай хотела сделать всем хорошо, но ни разу не задумалась о том, что изменение памяти пони против их воли может быть преступным. Если бы она и в самом деле беспокоилась о добродетели, она бы использовала случаи Синдрома Военного Времени в качестве контраргумента войне. Она этого не сделала, — объяснил он своим мягким, слабым голосом.

Бу фыркнула и, кажется, даже немного закатила глаза. Я взглянула на неё и она бестолково моргнула, уставившись на меня. Я нежно погладила её и снова обратилась к Крупье:

— И я пытаюсь сделать то же самое? — его слова заставили меня задуматься.

— Ты хочешь навести в Пустоши порядок. Хочешь остановить грызню. Прекратить боевые действия. Избавить народ от страданий. Ты стремишься к безопасности. Сами по себе все эти стремления не плохие. Но когда они доводятся до крайности, не много добродетели остаётся в таком порядке. План Сплендида может сработать. Предположим, так и случится и ему удастся положить конец боевым действиям. Будет ли такая жизнь лучше? Всех, до кого он доберётся, он заставит работать. Ему даже больше не нужно будет называть их крепостными. Стоит ли жить в такой умиротворённой Пустоши, не имея свободы? — он пригвоздил меня к полу взглядом. — Готова ли ты превратить Пустошь в одно огромное Стойло Девяносто Девять?

— Ой, — я поморщилась.

Он чуть улыбнулся.

— С другой стороны, с добродетелью… всё не так просто. Тебе ли не знать. Ты прилагаешь столько сил, чтобы сделать всё правильнее и лучше. Я никогда не встречал пони, возможно, за исключением Биг Макинтоша, кто честно и искренне пытался поступать так же правильно как ты, Блекджек. Но отчасти добродетель ещё и в том, чтобы позволить другим сами выбирать, хотят ли они быть добродетельными, и принимать их выбор, если они отказываются. Это и есть свобода. Временами это грязное дело. И сложное. Чертовски сложное. Но в конце концов ты сможешь взглянуть на себя со стороны и сказать, что ты хорошая пони.