Возвращение Эмануэла

Я зажег свет в коридоре. И тут же предположил, чтобы разом покончить со всеми вопросами, — эта кровь на двери принадлежит Жануарии. Кто знает? Возможно, она была ранена в ванной и оттуда побежала в гостиную, где, в конце концов, упала в обморок. Могло быть и по-другому. Раненая, она дошла до ванной и поэтому там оказались капли ее крови, а потом вернулась в холл и потеряла сознание. Кроме того, и сам Блондин, подумав, что она мертвая, мог отнести ее в гостиную, положить на ковер и, уже выбежав оттуда, на полном ходу столкнуться со мной.

Позабыв, для чего я пошел, в ванную, я вышел в холл, глядя при этом на пол, предполагая что найду и другие следы крови. Однако никаких признаков того, что раньше тем же путем прошел раненый человек, увидеть не удалось.

Войдя в холл, я почувствовал головную боль. Все оказывалось сложнее, чем можно было себе вообразить. Посмотрел на Жануарию, лежавшую в прежнем положении. Дыхание было ровным. Как бы почувствовав мое присутствие, она медленно повернула ко мне голову с подушки, которую раньше я подоткнул ей под плечи. Между стонами с ее губ срывались неразборчивые слова. Похоже, что она бредила. Я понял, что она обращается к какому-то определенному мужчине, но не к Блондину. Это особо не привлекло моего внимания. В конце концов им мог быть и ее отец. Увидев ее, я вспомнил, что искал медикаменты. Нужно было продезинфицировать рану на руке и снять боль.

С теми же предосторожностями я снова добрался по коридору до злополучной двери, взялся за ручку и с силой толкнул от себя. Дверь приоткрылась и сразу же захлопнулась. Свет в ванной горел, поэтому, несмотря на то, что все произошло мгновенно, в глазах остался четкий отпечаток увиденного: дверь, упираясь в чье-то тело, переворачивала его на полу. Я застыл как в столбняке. Затем, отказываясь верить как в миражи, так и в реальность увиденного, протер глаза и убедил себя в том, что «переворачивал» в своем сознании проекцию тела Жануарии, представшей мертвой, окровавленной и для большей завершенности картины, которую нарисовало мое воображение, — похожей на мужчину. Последнее удалось объяснить тем, что мой мозг так соединил два образа — Жануарии и Блондина. В памяти еще была жива сцена, как он налетел на меня с пистолетом в руке, взбешенный, бегущий к машине, чтобы мгновенно скрыться за поворотом шоссе.

Именно такая интерпретация происходящего не вызывала у меня никаких сомнений. А значит, и выводы были сделаны соответствующие: я должен признать, что устал; мне нужно прилечь; усталость полностью меня доконала; я не мог находиться в состоянии бодрствования в течение всей ночи. Вот причина этих видений. Что нужно сделать? Взять в ванной пузырек с зеленкой или йодом и, если повезет, тюбик обезболивающей мази, чтобы наложить ее на рану Жануарии. Это все, что я мог и хотел там найти.

Прежде чем уже с большей осторожностью снова открыть дверь, я подумал о привидевшемся мне на долю секунды мертвеце. Он был ужасен. Я закрыл глаза и тут же вынужден был посмотреть в направлении кухни, откуда донесся какой-то странный скрип, напоминающий свист на две ясно различимые ноты. Предположительно, источником доносившихся звуков был ветер. Но мне было страшно. Поэтому, отпустив ручку двери, я пошел к кухне и, остановившись у входа, стал терпеливо прислушиваться, пока не убедился, что это действительно был ветер. Тогда я вспомнил, что уже обошел весь дом и при этом не заметил ничего необычного.

Собравшись с духом, вернулся к ванной. Теперь я открыл дверь плавно, придерживая ее за ручку. Когда она открылась полностью, я, не сдержавшись, отвернулся: призрак был на месте. И снова пришлось протереть глаза, чтобы убедиться в том, что речь идет не о фантоме или галлюцинации, а о реальном трупе мужчины, лежащем на полу ванной комнаты.

Падая, человек хватался за все, что ему попадалось под руку: сначала — за стены, потом — за раковину и, наконец, за унитаз, в сливном отверстии которого, как это ни странно, застряла его правая нога. Ступня, ботинок и носок намокли.

В его взгляде застыла свирепость, как это бывает с теми, кто видел конец туннеля, но, в то же время, лицо выражало удивление, как если бы он видел нечто, во что не мог поверить. Голова была прислонена к основанию раковины. Обе руки, раскинутые в стороны, были окровавлены, особенно сильно — правая. Смерть скорее всего наступила не мгновенно. Возможно, что после драки с кем-то он попытался здесь укрыться. Но сюда его могли и принести, — только так становилось понятным, откуда взялись пятна крови у самой двери. Кровь могла появиться там и в том случае, если бы он, например, чтобы зажать рану, поднял правую руку, а затем в последней конвульсии резко вытянул ее в направлении двери.

Однако это были лишь предположения, возникшие, когда я с ужасом рассматривал внешность убитого. Он был старым и худым, с прямыми длинными волосами, свисавшими беспорядочно во все стороны, седоватыми сверху и совершенно белыми за ушами. Продолговатое лицо было изборождено бесчисленными морщинами, а глаза с блестящими зрачками неподвижно смотрели на дверь, как будто видя там человека, лишившего его жизни. В них застыли замешательство, страх, изумление.

Но, кроме того, казалось, что они обещают вернуться, чтобы забрать с собой душу причинившего им страдание. Куда? На небо или в преисподнюю? Кто знает? А откуда он вообще взялся, этот труп? Может быть, передо мною вор? В таком случае Блондин действовал в рамках законной самообороны. Но тогда почему он так поспешно рвал когти? Это не вязалось и с его поведением по отношению к Жануарии. Почему он бросил ее одну в компании с незнакомцем, да к тому же еще и раненую?

А что если Блондин был настолько труслив, что, удирая, даже не подумал, что его подружка может быть ранена? Маловероятно. У меня создалось впечатление, что он любил ее и не мог так вот просто бросить — и всё. Она также, кажется, испытывала к нему глубокое чувство. Я припомнил любовные сцены, свидетелем которых был, когда ехал с ними в машине. Конечно, они еще и спорили между собой, но на самом деле скорее это была пикировка, чем ссора.

Я опустил взгляд на мертвеца и вздрогнул. Он смотрел на меня в упор. Понятно потом стало, что это впечатление возникло потому, что я стоял как раз в дверях и был в фокусе его взгляда. Я чувствовал, — из глубины его глаз все еще исходит мольба. Старик о чем-то просил. Не знаю, что беспокоило его в последнее мгновение, но он точно на кого-то смотрел. И, не оставляя места для каких-либо сомнений, в моем воображении мгновенно всплыл образ Блондина, который с пистолетом набрасывается на старика, возможно, на коленях умоляющего о пощаде. Значит, Блондин все же, несмотря на мольбы, выстрелил ему в грудь. Поэтому здесь столько крови. Она все еще сочилась из раны. Пол был практически весь залит кровью, хотя небольшой наклон заставлял стекать ее в слив, отверстие которого виднелось между биде и унитазом.

Я вспомнил, что шел за медикаментами для Жануарии. В нескольких шагах от меня полочка была вся уставлена пузырьками и коробочками с лекарствами. Я решил к ней все же не подходить, чтобы не испачкать кровью ботинки и не разнести ее по всему дому. В памяти навсегда остались бы красные следы от моих ног. Нет, здесь я ни до чего не дотронусь. Теперь вспомнилось и то, что полиция, обследуя подобные места, старается обнаружить отпечатки пальцев преступника на различных предметах. При этом по спине пробежала дрожь: до меня дошло: ведь несколько раз я с силой обхватывал ручку двери, ведущей как раз в ванную комнату.

Хотелось только одного — как можно быстрее убраться оттуда, бросив дверь открытой. Но что-то подсказывало: нужно ее закрыть и оставить все, как было раньше. Тогда, сняв с себя куртку, с ее помощью я закрыл дверь. Прежде чем сделать это, я в последний раз взглянул на мертвого старика. Его удивленные глаза продолжали о чем-то меня просить. Я еле сдержался, чтобы не закричать.

Плотно закрыв дверь, затем, чтобы не оставлять отпечатков пальцев на случай полицейского расследования, я сложил вдвое рукав куртки и тщательно, до блеска вытер им ручку. Поскольку свет был неярким, я наклонился, чтобы проверить результаты этой работы и увидел на полированной металлической поверхности свое отражение. Все было чисто. Выпрямившись, я мгновение обдумывал, не упустил ли чего-нибудь. Потом надел куртку. Делать там больше было нечего.

Снаружи вокруг дома стояла полнейшая тишина. Изредка слышался скрип веток на ветру Оставалось только погасить свет в ванной. Я поднял руку и, посмотрев, в каком положении находился выключатель, нажал на него локтем, одновременно хорошенько растерев отпечаток своего указательного пальца.

На обратном пути мои шаги были уже не столь неуверенны. Но только увидев Жану арию, лежавшую по-прежнему на ковре, я почувствовал перемену в своем настроении. Объяснялось это очень просто: я не собирался задерживаться в этом таинственном доме после того, как обнаружил мертвеца, спрятанного в ванной. Ночь кончалась, и прежде чем наступит утро, с еще большей очевидностью вскрыв следы убийства, нужно было покинуть фазенду. Приняв такое решение, войдя в гостиную, я остановился, намереваясь разбудить девушку и сказать ей прямо о том, что случилось.