Возвращение к истокам

Я еще в самом начале ее поисков стал подозревать, что это не просто профессиональный азарт, между ними что-то есть, какая-то история, о которой я не знаю. И с каждым днем убеждался все сильнее. Это не история, а нечто большее. Если не любовь, то болезненная привязанность. Замечал это не только я, но и более проникновенный в таких вопросах Филгус и когда я прижал его к стенке и, пригрозив расправой над его коллекцией алкоголя, он признался во всем: дознавательница на время приютила у себя бездомного Микио, да так сильно, что тот за короткий срок с дивана перебрался в ее кровать.

Это не так сильно меня шокировало, но на следующее утро я поймал эту женщину у порога ее кабинета - она туда зашла за новыми донесениями своих пташек, и повел на персональный допрос. Она отбивалась, как могла, но я отпросился у Азеля на целый день, Ирен сказала, что не придет сегодня в госпиталь и я мог хоть целое утро посвятить похищению одной магессы.

Препроводив ее в ее же кабинет и наложив кучу заклятий, чтоб она не сбежала, и нам не помешали, я спросил в лоб:

– У тебя что-то было с Микио?!

– Зачем тебе это?
– устало произнесла она. Алия даже не стала отпираться и, упав в кресло, закрыла глаза.

– Как оказывается, ты знала его лучше всего, а я просто хочу его понять.

– Просто?
– неверяще усмехнулась она, посмотрев на меня.
– Ты так долго от него бегал и сейчас решил “просто” понять? Просто признайся, что он у тебя кое-что украл и это “что-то” слезы Элисень.

Я изумленно посмотрел на эту женщину. Откуда она знает?

– Серьезно?
– магесса измученно улыбнулась.
– Мой милый, хоть и пустоголовый Ники, это было очень легко понять. Ну а еще я спросила об этом у твоей маленькой девочки. Она так мило краснела и заикалась, когда я подсказала ей пару секретов, как доставить тебе удовольствие…

– Алия!

Эта страшная женщина еще успела где-то отловить Ирен и устроить ей допрос! Я же просил ее молчать об этом…

У меня разболелась голова. Я надеялся, что быстро узнаю у Алии все подробности, а на деле эта акула, даже в таком в состоянии, кого угодно схватит за причинное место и отгрызет все что можно.

– Я сразу поняла, что он сбежал с артефактом, - тихо произнесла она, пристально смотря на свои ладони.
– Наделась, глупая, что найду его, отговорю, спасу. Как же я хотела, чтобы все закончилось хорошо, - женщина вздохнула и посмотрела прямо мне в глаза, но не так, как обычно - насмешливо, а умоляюще, обречено.
– Я не могу его найти, Ники, совсем не могу. Еще немного и я поверю, что его больше нет. Если бы он умер, я бы нашла тело, но… он словно растворился в воздухе. Ты знаешь, я стала думать, что он и вправду переместился в прошлое. Это въелось мне в голову, убивает изо дня в день. Одно и тоже.

Я подошел к ней и присел на колени, взяв ее холодные руки в свои ладони. Попытался разогреть своим дыханием.

– Ты совсем замерзла.

Она печально улыбнулась:

– Если мы его не найдем, то миру придет полный конец. И в этом буду виновата я одна.

– Мы с тобой соучастники, Алия.

– И я ведь даже ни о чем не рассказала магистру Гоннери - ни про артефакт, ни про Микио. Он так занят вопросами по урегулированию отношений Совета и королевского рода, что у меня просто не хватило сил взвалить на его плечи еще это.

Я погладил усталую магессу по руке:

– Не волнуйся, он знает, что артефакт у меня и я уверен, когда закончится эта пляска вокруг королевского трона, Филгус попросит показать его, но пока… Если миру суждено погибнуть и мы станем во всем виновными, то так уж и быть.

Алия тепло на меня посмотрела и, внезапно наклонившись, обняла, зарывшись в моих волосах.

– Я очень рада, что у меня есть такой друг, как ты, Ники, - тихо прошептала она, не выпуская меня из объятий.

Мое сердце защемило от любви к этой прекрасной женщине.

– Я тоже рад, что ты мой друг, Алия, - улыбнулся я.

– Но если ты хоть кому-нибудь об этом расскажешь, Никериал Ленге, - она отстранилась от меня, на ходу смахивая слезы, - то…

– Я еще хочу жить!

Дознавательница улыбнулась более открыто и искреннее, чем пару минут назад, но через мгновение, вновь помрачнела.

– Ты хотел узнать про Микио, и я, наверное, могу тебе рассказать, все что знаю, но…

– Ты не хочешь, чтобы он пострадал? Даже если действительно, намеревается уничтожить мир?
– догадался я.

Она отвела взгляд.

– Я уж не знаю, чего хочу.

– Знаешь, ты всегда знала, чего хочешь, просто сейчас запуталась.

– Влюбилась, - она усмехнулась. В ее голосе не было злости, лишь усталая обреченность.
– Как полная дура в этого придурка.

Я пододвинул к ней второе кресло, сел и принялся слушать.

– А я ведь об этом все равно хотела с тобой говорить. Еще тогда, в столовой, но не сложилось. Думала, потом, никуда не убежит разговор, а вот оно как получилось. Убежал…

Мне внезапно подумалось, что продолжать разговор без чего-то горячительного будет как-то не то, а так как “с утра пить - печени вредить”, то кружкам был разлит горячий чай из личных запасов дознавательницы. Я даже в ее закромах нашел коробку с овсяным печеньем. Кабинет наполнился сладковатым ароматом сдобы и цветочной липой с нотками жасмина.

Она, молча, следила за моим копошением в ее столе, около ее чайника и безропотно приняла кружку с горячим напитком. Отхлебнула и одобрительно цокнула.

– Хоть что-то ты не забыл из нашей совместной жизни.

– Тут забудешь, - меня даже передернуло.
– Порой мне кажется, что я его могу приготовить даже с закрытыми глазами.

Женщина грела свои холодные руки об кружку, вдыхая цветочный аромат чая.

– Мне всегда не хватало твоего чая. Он у тебя всегда получался такой… исцеляющий, словно твой целительский свет попадал даже в заварку. Я пила его и не могла напиться.

– Я всегда готов тебя выслушать, ты же знаешь.

– Знаю… порой, я вспоминаю те наши вечера и жалею, жалею себя, что упустила тебя. Ты всегда был таким светлым, добрым, и мне хотелось упиваться им, но каждый раз, мне было все мало. Я пила, осушала до дна, не давая возможности заполонить пустоту, а когда мне его больше не доставало - уходила. Ты его вновь копил, заполнял до краев, и все начиналось по кругу, как безумный танец, который все никак не хотел заканчиваться. Ты был для меня медленным ядом. А Мики… он другой. Не такой, каким я его считала раньше.

– И какой же?

– Печальным и с невыносимой тоской на сердце, пустоту которого он никак не может заполнить. За этой маской безалаберного хама и легкомысленного дурачка скрывается нечто большее. Ты видел его глаза? Лицо улыбается, он шутит, смеется, а глаза словно мертвые. И ночью это особенно заметно, когда он отклеивает свою фальшивую маску и, думая, что его никто не видит, сидит перед камином и смотрит на огонь. Словно, гротескная статуя, будто на его плечи свалили все проблемы мира, а он не может их решить…