Возвращение русской гейши

— Интересное сооружение, — заметил Тим, наклоняясь ко мне. — Под высокую площадку можно даже встать и увидеть танцовщицу снизу.

— Все какой-то полезный опыт, — усмехнулась Инга, услышав его слова. — Может, и пригодится! Я ему предлагаю открыть свое дело, — добавила она, повернувшись ко мне.

— Свое дело? — неожиданно встряла Лиза. — Инга! Вы, наверное, плохо знаете этого шалопая!

И Тим и Инга одновременно повернулись к ней. Но в этот момент началось представление, и Тим тут же сосредоточил свое внимание на сцене. Вначале вышли две девушки, стандартные блондинка и брюнетка, и у обеих были явно силиконовые груди.

— А вот и две наши очаровательные зверушки! — объявил голос в микрофон. — Соболь и Чернобурка.

— Офигеть! — громко сказал Тим. — Получше псевдонимов не нашлось, что ли?

Они начали танцевать, в принципе, без какого-либо сюжета. Медленно раздевшись и оставшись «топлес», девушки сплелись в объятиях, потом разошлись. Потом снова сблизились. Они извивались блестящими телами под крики и свистки мужчин из зала, изображая лесбиянок. Голубоглазая блондинка периодически прижималась к черноглазой брюнетке, и этот контраст выглядел довольно красиво и возбуждающе.

Тим ерзал на стуле, и я видела, что он с трудом сидит на месте. Лиза не выдержала и толкнула его локтем. Я заметила, как Инга остро на нее глянула.

«Только сцен ревности мне тут не хватало», — недовольно подумала я и громко спросила:

— А не выпить ли нам чего-нибудь покрепче?

Инга улыбнулась и подозвала официанта.

— Слушаю, Инга Витальевна, — подобострастно склонился он.

И мы изумленно на них глянули. Инга сделала заказ.

— Она тут известная личность, — прошептала мне на ухо Лиза. — Зря Тим с ней вновь начал. По-моему, опасная дамочка.

— Опять обо мне сплетничают, — засмеялся Тим и положил Инге руку на плечо.

— Господи! — вздохнула я. — До чего же ты самонадеян! Думаешь, весь мир вокруг тебя вертится?

— А то? — усмехнулся Тим. — Хотя, — после паузы добавил он и вздохнул, — вы обе единственные на этой земле девушки, которые видят во мне только друга, а не самца. И это приятно!

Он отпил коктейль и вновь начал смотреть на сцену. А я заметила, что Инга после этого заявления мгновенно успокоилась насчет Лизы.

Девушки на сцене в этот момент разошлись в разные стороны. Блондинка поднялась на круглую площадку слева от основной сцены, а брюнетка забралась на высокую справа. Они начали медленно кружиться под музыку вокруг шестов. А на их место под восторженный рев мужчин вышла крупная и сильно накачанная девица. Ее загорелое мускулистое тело блестело и выглядело неестественно.

— Встречайте любимицу худых коротышек, бесподобную Боеголовку! — возвестил голос.

— Тебя возбуждают такие тела? — спросила Инга, придвинувшись к Тиму.

— Что я, по-твоему, извращенец? — рассмеялся он, внимательно наблюдая за статичными позами, которые принимала танцовщица. — Но здесь на самом деле тонкий режиссерский ход. Силачка составляет чудный контраст с изящными и женственными блондинкой и брюнеткой. Поэтому они задействованы одновременно в спектакле.

— Умный мальчик, — одобрительно сказала Инга.

— Просто он по образованию хореограф, — заметила я.

И увидела, как Тим мне подмигнул.

Из голубой тетради с изображением розовых цветов сакуры на обложке:

Кто танцует тёнкина? Низкосортные девки и гейши. Они рассуждают, как и все публичные женщины — высокого ли, низкого ли ранга: сделать вас счастливым, чтобы получить вознаграждение. Вечеринка была организована во второразрядном чайном домике женщиной, звавшейся О-Кома («госпожа Лошадка»), Эго был обычный чайный домик с кланяющимися служанками, ритуалом снятия обуви, чистыми комнатами и раздвижными окнами, запахом пудры для тела, частной женской жизни и видом сырого садика за окнами.

Десять гостей были с поклонами препровождены в комнату и усажены за низким столом. Появилась еда, разлили чай, откупорили белые сосуды с сакэ. Гости предлагали тосты и громко разговаривали.

В комнате было жарко, но никто не открывал окон. За занавесом застучал барабан; гости принялись ритмично выкрикивать: «Тёнкина, тёнкина, хай!» Занавес распахнулся — за ним находилась госпожа Лошадка, стучащая в небольшой барабан. Одна из девушек пощипывала струны сямисэна. Музыка была пронзительная и пронизанная чувственностью.

Появились десять девушек, почти вкатившись в комнату своей семенящей походкой. Они были полностью облачены в церемониальные одежды, а их лица и шеи фарфорово отблескивали пудрой — спутником их профессии. Некоторым из гостей они вообще из показались женщинами; несопротивлявшаяся служанка игриво взвизгнула, когда один из гостей схватил ее.

Танцующие девушки двигались медленными, покачивающимися движениями, в которых, казалось, было больше усилий, чем страсти. Внезапно музыка прекратилась. Все девушки замерли, и лишь одна, замешкавшись, сделала небольшое движение. Все засмеялись; гости закричали. Не сумевшая вовремя остановиться девушка принялась развязывать пояс. Без малейшего выражения на лице она бросила его на пол. Музыка возобновилась; все ждали; она прекратилась вновь. Теперь другая замешкавшаяся сняла пояс. Одна из девушек лишилась кимоно, затем нижней накидки и стояла полуголой, глядя на мужчин. Комнату заполнило возбужденное дыхание, запах от пролитого сакэ и разгоряченных танцующих тел. Кто-то немного приоткрыл раздвижное окно. Низкорослая девушка стягивала с себя нижние штаны, демонстрируя бедра, розовую плоть…

Танцовщицы уже не выглядели одинаковыми. Их тела, не покрытые пудрой, были желтыми и коричневыми, в родинках и со странно подбритыми лобковыми волосами. Между их грудей струился пот. Некоторые из них были еще молодые — лет десяти-двенадцати — и имели маленькие, твердые груди. Другие были постарше, и их груди непристойно болтались. Игра продолжалась; гости хлопали друг друга через стол, били чашки из-под сакэ и кричали, подобно животным в гоне, обнажая зубы. Они отгребали падающие на глаза волосы жирными пальцами и издавали храпящие звуки.

Самая высокая девушка теперь была совершенно нагая. У нее были красивые ноги и тонкие руки; дышала она несколько с трудом. Девушка ростом поменьше становилась все возбужденнее, цепляясь за последний прикрывавший ее предмет одежды, но вскоре и он упал на пол. Женщины более не выглядели, как куклы: кто-то был спокоен, кто-то забавлялся. Одну, казалось, опьянила музыка: она делала странные жесты и прыгала туда-сюда, широко раздвинув ноги, с большими бедрами и хлопающими по туловищу грудями, все ближе и ближе приближаясь к гостям.