Возвращение в будущее
Шрифт:
По ослабевшему телу пробежал озноб. Косте мучительно захотелось оказаться как можно дальше от этого ледяного места, погрузиться в тепло и покой.
«Чувствуешь себя как на Северном полюсе… Так и замерзнуть недолго… Где же Игорь?»
Вдруг недалеко раздался скрипучий бабий голос:
– А ну, пошла прочь! Чего разлаялась?! Житья от вас нет!
Собака, зарычав отскочила в сторону.
Растоптанные сапоги со сломанной молнией на толстых, как колонны, ногах застыли рядом:
– У-у-у! Видели такое? Уже глаза залил! Новый год обмывает! Ни стыда ни совести. И
Поблизости остановились ботинки-дутики дымчатого оттенка.
– А может быть, человеку плохо? – послышался нежный девичий голос. – Сердце прихватило? Встать не может?
Костя почувствовал, как девушка наклонилась.
– И алкоголем от него не пахнет…
– Ха! – прервал ее ворчливый голосище. – От моего тоже, когда водки ему мало, одеколоном несет. И что?!
Послышался хрюкающий звук плевка.
– Тьфу, алкаши несчастные!!!
Сапоги, переваливаясь, стали тяжело удаляться, волоча за собой кособокую тележку на сломанных колесиках.
– Паразиты! Только об одном и думают…
Дутики в нерешительности потоптались на месте, повернулись сначала в одну сторону, потом в другую. Несколько раз перекатились с пятки на носок и обратно. На несколько секунду замерли. И потом быстро побежали дальше…
«Куда же ты?! – тоскливо подумал Костя, цепляясь за убегающие дутики, как утопающий за соломинку. – Эх… Ушла… А может быть, чтобы меня заметили, надо кричать, плакать, корчиться, извиваться, царапать ногтями лицо? А что, если так никто и не подойдет? И я замерзну? Прямо вот здесь? На глазах у всех? Но ведь тогда все исчезнет! Превратится в прах! И этот день, и все люди вокруг. И Вика тоже… Нет, не может быть! Я же еще ничего не успел в жизни!»
– Мама, а почему здесь дядя лежит? – услышал Костя над собой звонкий детский голос.
– Пойдем, Лизочка, пойдем! Мы же спешим к Снегурочке…
– Ну, ма-а-а моч-ка…
– Дядя в игру играет, – остановилась мама. – «Замри» называется…
– Знаю, знаю! – весело воскликнула Лизочка, прыгая в красивых бело-розовых меховых ботиночках на липучках. – Мы в такую в детском саду играли!
– Вот и хорошо, – повернулись в сторону элегантные светло-бежевые кожаные сапожки на высоких каблуках, – пойдем…
– А дядя в кого замер? В лягушонка или бегемотика?
– В обезьянку, доченька.
– А можно я скажу дяде «Отомри»?
– Он тебя не услышит.
– Почему?
– Потому что он глупая обезьянка!
– Ну мамочка! Ну по-жа-а-а луй-ста!
– Нет, Лиза! Пойдем! Мы опаздываем на Елку!
Модные сапожки с острым мыском пошли прочь, утаскивая за собой розовые маленькие ботиночки.
Издалека послышался детский голосок:
– О-том-ри, о-бе-зьян-ка!
Костя тихо проскрипел зубами, словно испытывал нестерпимую боль.
«Конечно, глупая обезьяна… Кто же еще? – с горечью подумал он, вспомнив, как обещал приехать к матери в маленький подмосковный городок. – Она звонила пару недель назад, сказала, что приболела. Все думал, потом как-нибудь. А зимой она на улицу лишний раз не выйдет. Трудно ей сейчас… Мороз… Сугробы… Поэтому, наверное, в старину снеговиков лепили в
виде страшных, злобных чудовищ. Кажется, я на такого уже похож… Чувствую, мои волосы превратились в сосульки, а пальцы посинели. Эх, пуховик бы сюда! Где же Игорь?»Мимо Кости по-прежнему шли люди. Увидев лежащего человека, они отводили взгляды. Старались быстрее пройти мимо. Ведь скоро Новый год, и так много еще надо успеть сделать!
Костя закрыл глаза, впал в какое-то странное, равнодушное состояние. Было ощущение нереальности происходящего. Одолевала дремота. Мысли в голове, подобно запутанному клубку, сбились в кучу и не хотели распутываться. Он уже не задавал себе вопросов. Он хотел лишь одного: чтобы как можно скорее закончилось это мучение.
Неподалеку послышался глухой звук хрипящей рации:
– Я Гроза, я Гроза, вызываю Тучу, прием.
– Я Туча, я Туча, на связи, прием, – раздался басовитый голос.
– Туча, вы куда пропали? Ждем вас в отделении. Прием.
– Гроза, я Туча, двигаемся к вам, скоро будем.
– Давайте быстрее. Отбой связи.
Послышался хруст снега под ногами.
– Эй, гражданин, живой? – Кто-то сильно тряхнул Костю за плечо.
Костя едва приоткрыл замерзшие веки. Неясным, размытым пятном он увидел перед собой темные армейские ботинки с высокой шнуровкой и узким голенищем.
– Ну что? – спросил кто-то нетерпеливо.
– Сейчас посмотрим… – Холодные пальцы отогнули воротник куртки, нащупали на шее Кости сонную артерию. – Дышит. Надо скорую вызвать… Переохлаждение может быть.
– Тебе что, делать нечего? – грозно рявкнул бас. – Это же не наша территория! Пусть с ним соседи разбираются!
– Замерзнет же…
– Ты слышал, нас Гроза к себе срочно вызывает! Это приказ! Опоздаем – люлей навешает.
– Ладно, пошли… Из отделения позвоним.
Черные берцы на толстой подошве торопливо зашагали прочь.
«Морозит тело, леденит сердца, – мелькнуло в ускользающем сознании Кости. – Бр-р-р… Даже глаза мерзнут! Надо что-то делать!»
Костя собрал последние силы и громко застонал:
– А-а-а-а!
Замерзшее тело слабо выгнулось:
– А-а-а-а!
– Ты чё, братан? – Чья-то рука тряхнула юношу за плечо. – Помочь, что ли?
Костя приоткрыл глаза. Перед ним присел на корточки старик с большой шапкой седых волос и грязной бородой на отекшем то ли от сна, то ли от водки лицом.
– Ты кто? – прошептал Костя.
– Я-то? – широко улыбнулся тот беззубой улыбкой. – Я бич. Ну, то есть бывший интеллигентный человек. Это знаешь, как пассажир без поезда, – старик вдруг с озорством хлопнул в ладоши, – или как ты – человек без имени.
– Я Кос-тя, – прошептал юноша.
– Костян, значит! – с задушевной беспечностью воскликнул старик. – А меня Боцманом здесь кличут. Во, видишь, – старик распахнул ворот темной куртки и показал край грязной черно-белой тельняшки, – этот кусок моря всегда со мной. Только моряк остался без корабля. Где-то он уже много лет без меня ходит. Н-да… Ладно… Ну а ты, Костян, если свое имя помнишь – жить будешь. Ты мне верь! Я тут самый умный бич среди вокзальщиков.