Возвращение в будущее
Шрифт:
– Но говорят, что скоро будет война, – девушка перекинула рукой густую косу со спины на правое плечо, – мы с подругами даже записались на курсы сестер милосердия.
– У нас в университете тоже составляют списки добровольцев. Меня зачислили…
– Нет! – вскрикнула испуганно Натали. – На войне смерть…
– Но есть долг. Кто-то должен защищать Отечество… И тебя. – Митя обнял Натали, почувствовав на своем лице ее теплое дыхание: – И потом, этого не случится!
Он подхватил ее и радостно закружился по комнате, вдохновенно декламируя стихи:
–Вдруг Митя остановился, таинственно посмотрел на девушку и что-то достал из кармана:
– Вот! Это тебе…
На его ладони сверкнул изящный золотой кулон в виде двух половинок сердца, с мелкой россыпью драгоценных камней.
Лицо Натали залилось румянцем, глаза заулыбались:
– Ой, Митя, какой красивый…
Юноша вложил украшение в руку Натали и шепнул:
– Всегда храни наш талисман.
Молодой человек не знал, что в это самое время старый граф узнал о страстном увлечении сына и уже вызвал его к себе для разговора.
Михаил Николаевич, седовласый, высокий и прямой, с живым блеском в глазах, встретил сына в своем кабинете. Он стоял за массивным столом, на котором громоздились стопки разных бумаг, несколько толстых книжных томов, позолоченный письменный прибор и черный телефонный аппарат.
– Молодой человек, вы похожи на кролика, у которого вынули половину мозга! – гневно сверкнул глазами старый граф. – О чем вы думаете?! Вы хотите погубить себя?! Лишиться блестящего будущего?!
Митя несколько раз пытался перебить отца, но сдерживался.
– Связались с какой-то гризеткой! – Граф громко стукнул кулаком по столу. – Она вам не пара.
– Она не такая! Я люблю ее! – страстно воскликнул Митя.
– Что вы знаете о любви?! Мальчишка, начитавшийся книжек! – Михаил Николаевич бросил взгляд на книжные шкафы, где за стеклом тускло поблескивали корешки книг. – Знаете ли вы, что страсть – это страдание, болезнь?
– Пусть так. Я готов…
– Вы больны, вам требуется лечение.
– Отец, я хочу жениться на Натали!
– Что?! – воскликнул граф. – Не сметь! – Он встал, заложил руки за спину и сердито посмотрел на сына: – Жаль, что сечь розгами вас уже поздно!
Митя стиснул зубы и зло бросил:
– Прикажете их принести, ваше сиятельство?
– Нет, – граф сделал несколько шагов и тяжело опустился в большое кресло, – прикажу вам ехать в Германию. Смею надеяться, что вы знаете, что сейчас в Европе сложная обстановка. Наши отношения с немцами сильно натянуты. В Берлине работает российская миссия. По моей просьбе вас включили в ее состав для выполнения важных поручений. Надеюсь, что полученное вами воспитание и образование помогут вам в этом. Вы готовы послужить России-матушке, как это делал весь наш род?
– Да, отец, – кивнул Митя, – но я хотел…
Михаил Николаевич закусил губу и сжал подлокотники кресла холеными пальцами, унизанными драгоценными перстнями:
– Нет!
Прошло несколько минут напряженной, гнетущей тишины, которую никто не решался нарушить. Наконец старый граф достал
большой белый платок и тщательно вытер морщинистое лицо:– А пока, молодой человек, до отъезда я запрещаю вам выходить из дома. Вам нужно остыть, прийти в себя, приготовиться к дороге. Распоряжения я уже сделал.
Граф встал, подошел к столу и нажал кнопку звонка. Открылись двери, вошли двое слуг, одетых в ливреи с расшитыми галунами, золотистыми эполетами и белыми аксельбантами.
Митя оказался под замком. За ним день и ночь следили. Он взывал и умолял, просил и требовал. Но отец был непреклонным. Митя метался в огромном доме на Моховой как раненый зверь в клетке, то порываясь вылезти в окно из своей комнаты на втором этаже, то убежать через кухню прислуги. Он пробовал подкупить слуг, чтобы они передали записку для Натали.
Но все было тщетно. Даже его карманный «Вальтер» калибром 7,65 мм со скрытым курком был отобран и спрятан в отцовском сейфе в кабинете.
В начале жаркого июля, опустошенный, в каком-то оцепенении, так и не увидевшись с Натали, Митя уезжал с Александровского вокзала за границу. Его провожал старый граф и несколько слуг. К закату склонялось бледное солнце, роняя на землю свои последние лучи. Один из них на миг задержался на Митином бледном лице, но он не заметил этого. Стоя на перроне, окруженный шумной толпой юноша нервно курил, быстро прохаживаясь из стороны в сторону. Паровоз дал гудок, на платформу упали клубы густого сизого дыма. Митя бросил окурок и быстро вскочил в синий вагон первого класса.
– С богом! – услышал он вслед, краем глаза заметив, как отец перекрестил его.
В вагоне-ресторане молодой человек заказал бутылку коньяка и стал пить из большого стакана, надеясь, что перестанет чувствовать острую боль в сердце. Но она все не проходила. Внутри было пусто и безжизненно. Митя полез в карман пиджака за бумажником и вдруг увидел выпавшую записку. Он лихорадочно, точно в бреду, поднял ее и судорожно прочитал строчку, написанную любимой рукой: «Всегда храни наш талисман».
Митя стиснул зубы и закрыл веки. По его щекам потекли горячие слезы. Он долго сидел, потеряв представление о месте и времени. Его тело безвольно раскачивалось в такт движения поезда, тонкие руки вяло лежали на столе, а длинные пальцы нервно подрагивали…
– Ваше благородие, – кто-то осторожно потряс его за плечо, – постель уже готова.
Митя поднял тяжелую голову и посмотрел мутным, невидящим взором:
– А? Что?
Перед ним стоял высокий кондуктор в фирменном мундире. Он учтиво поклонился:
– Постель готова, прикажете проводить?
Юноша обхватил голову руками и попросил дрожащим голосом:
– Телеграмму… На первой станции…
Служащий достал из кармана записную книжечку с карандашом и положил на стол:
– Извольте, нужен адрес и послание.
Митя невольно поморщился, с трудом вспоминая и записывая номер жилого многоквартирного дома в Большом Гнездниковском переулке, где он лишь однажды был в гостях у Натали.
Прошло еще несколько минут в глубоком и тяжелом молчании. Вагон скрипел и покачивался, безжалостно грохотали рельсы. Юноша закончил писать. Мятый листок покрывала неровная строка: «Моя любовь к тебе навечно!»