Возвращение

– Заболоцкая, говоришь?

– Да, сестрица.

– Посмотреть на нее хочу.

– Сюда ее пригласить?

– Нет, братец. Сходи-ка ты, да сам, никому не поручая, расспроси слуг в ее доме. Хочу знать, куда они на службу ходят. В какой храм, к какому духовнику.

– Ох и хитрая ты, сестрица-лисица.

Царица и не улыбнулась.

– Была б я глупой, давно б меня Маринка со свету сжила, ведьма проклятая! Ох, Даня, не боюсь я ничего, а она мимо пройдет - меня жуть берет. Посмотрит своими лупешками черными, так и кажется, что порчу наводит. И не избавишься от нее никак... ведьмино семя!

Данила привычно выслушивал жалобы сестры, думая, что никакая царица Марина не ведьма. Что он - не знает, что ли?

Баба, как баба. А будь она ведьмой, давно б его сестрицу извела. У них и ссоры-то из-за того, кто кому поклонился, кто кого вперед пропустил, кто кого не пропустил, наоборот. Неважно?

Это для мужчин не так важно, а бабы этим меряются, как мужчины тем самым. Так что нечего и слушать глупости.

А вот про племянничка - важно. Так что Данила все рассказывал, и выслушивал инструкции. Любаву слушаться надо, у нее голова золотая.

***

Рудольфус Истерман тоже не спал. Он лежал рядом с красивой девушкой, и внушал ей.

– Я тебя познакомлю с царевичем Теодором.

– Настоящий царевич?!

– Он хороший мальчик, но ему нравится кое-что необычное.

– Насколько необычное?

– Он может ущипнуть, укусить, причинить тебе боль...

– За такое - двойная оплата.

– Я заплачу. Но у меня к тебе будет несколько требований.

– За отдельную плату, котик, я сделаю все, что ты захочешь.

Руди посмотрел на красивую женщину в своей кровати. Очень умную. Очень красивую.

Очень бедную и жадную.

Элиза Сваальс, тоже из Лемберга родом. Отец ее не так давно умер, но семья быстро обнищала. Ханс Сваальс был хорошим кожевником, но сколько он мог скопить? Сколько оставить вдове и дочерям? Увы, не так уж и много.

А Элиза жадна. Ей хочется хорошо жить, она любит мужчин, она очень любит деньги и самое себя.

Ей нравятся наряды, украшения... стоит ли удивляться, что на лембергской улице она перепробовала половину мужчин? Что за деньги готова практически на все?

Руди и не удивлялся.

Скорее, его поражало, как при такой натуре, Элиза выглядит столь очаровательной. Должна бы смотреться, как шлюха, но ведь - воплощенная невинность. Громадные голубые глаза, длинные рыжие волосы, нежная белая кожа. Обычное дело в Лемберге. Там такие не редкость.

Хотя и здесь, в Россе - тоже.

Местные женины очень красивы, просто не привычны к галантному обхождению, не привыкли показывать свою красоту.

Руди вспомнил, как его недавно за скромный комплимент чуть коромыслом не огрели. А что он сделал? Всего лишь сказал хорошенькой пейзанке: о, фру, как бы я хотел погреться на ваших роскошных холмах. А та как замахнется коромыслом...

Тьфу, дуры!

Коровницы.

Вот Элиза совсем другая. Рука Руди неторопливо гуляла по холмам и впадинам, женщина рядом с ним блаженствовала, Руди предвкушал ночь изысканных удовольствий. Но сначала дело.

– Я научу тебя, как одеваться, как вести себя с ним.

– А что я получу взамен?

– Дура! Это - царевич! Деньги, конечно. Но может, потом и нечто большее. Зависит от тебя. Если у вас будет ребенок, к примеру...

– Ублюдок! Фу!

– Лиз, это будет не ублюдок, а королевский сын от любимой женщины. Ты понимаешь?

– Королевский?

– Ну... сегодня принц, завтра король.

– Хммм... а что ты хочешь?

– Того, киса моя, что ты никогда не поймешь. Власти.

– Власти?

Это Элизе действительно не было нужно. Совсем. Власть? Для чего это, что в ней хорошего? Когда есть свой дом - хорошо. Когда есть деньги на все капризы и прихоти - тоже. А власть... нет-нет, умной женщине там делать нечего. Где власть, там кровь. Это Элиза знала твердо, хоть и казалась дура дурой. Но объяснять это Руди она не спешила, к чему терять клиента?

– Власти, Лиз. Ты будешь говорить, король будет слушать и делать, я буду подсказывать тебе. Я знаю, я никогда не сяду на трон. Но получить власть в Россе реально.

Лиз только головой покачала. Но отказываться не стала.

– Я могу попробовать. Но если клиент меня не оценит, отойду в сторону, и ты не обидишься.

– Хорошо. Но я в тебя верю. Ты постараешься.

– Я постараюсь, - подтвердила Лиз, - мне это тоже выгодно. Но все учесть невозможно.

С этим Руди был совершенно согласен, а потому кивнул.

– Ты умна, Лиз. Пусть будет по-твоему.

Любовница ответила ему улыбкой, и уже ее руки и губы пустились в путешествие. Лиз любила мужчин, и хотела удовольствий. А царевич...

Она подумает об этом потом!

***

– Устя! Ну сколько можно?!

– Сколько нужно, столько и можно будет, - отрезала Устя.

Напрасно боярышня Аксинья отсидеться надеялась. Матушка хоть пороть и не стала ее, а только приказала Аксинье в горнице рядом с Устиньей спать, да за Дареной ухаживать, пока та не поправится. Вот и злилась Аксинья, вот и хотела, чтобы поскорее поправилась Дарёна, но сказать не смела ничего, боялась от Устиньи получить крепко.

– Ну... нянька же! И храпит она, и не высыпаюсь я, и пахнет... пусть при кухне спит!

– Еще раз такое услышу - маменьке в ноги сама упаду! Пусть она тебя отправит при кухне спать, раз простых вещей не разумеешь! Покой больному человеку нужен! Покой! И уход! Полежит нянюшка еще немного, а потом оправится, и все хорошо будет. Но пока болеет она, и думать не смей со своими глупостями лезть! Узнаю - косу выдеру!

– Злая ты, Устька!

Аксинья топнула ножкой в дорогом башмачке - и убежала куда-то. То ли рыдать, то ли жаловаться, то ли еще что...

Устя криво усмехнулась.

А вот и первая трещинка. Вот она, откуда побежала-то...

Храпит, не высыпаюсь... да ты, дорогая сестрица, спишь так, что пали у тебя над ухом из пушки - и то не разбудишь! Что я, не знаю, что ли? Я-то к нянюшке шесть раз за ночь встаю, а ты сопишь и сопишь.

И не пахнет нянюшка ничем, я ее каждый день мокрой тряпочкой обтираю, хоть и ворчит она.

Но лекарь сказал - лежать дней пять, хотя бы, не поднимаясь. Да я и сама чувствую.

Не бывает так, чтобы как в сказке, вот махнула царевна рукавом - птицы полетели, махнула другим, озеро сделалось. Не бывает.