Возвращение

– Если вы не против, этим займётся также мой человек, уже имеющий опыт в подобного рода делах, - заявил я Диксону,

М-да, на беднягу Стетсона в связи с моим сроком свалились ещё дополнительные заботы, помимо того, что нужно было довести до ума расследование дела, из-за которого я угодил за решётку. Но куда деваться, я же как-никак устроил ему гастроли Ленинградской филармонии, вот пусть отрабатывает свои любовные переживания.

Руководить строительными и прочими работами будут нанятые Стетсоном люди, а рабочую силу предоставит мистер Диксон, благо большой массе зеков всё равно нечем заняться с утра до вечера.

24-го, в понедельник, меня навещают Стетсон и Варя. По блату получаю возможность видеться с ними без присутствия надзирателя тет-а-тет в отдельном помещении, правда, без окон. Стол, три стула - вот и вся мебель. Обнимаю супругу, которая едва сдерживает слёзы (да и у самого в носу предательски пощипывает), крепко жму руку Саймону. Для начала Варя рассказывает, как дела дома, я делюсь своим положением дел.

– Видишь, не так уж всё и плохо, - улыбаюсь чуть посветлевшей жене и добавляю по-русски.
– Не сравнить с Бутыркой и Ухтпечлагом.

Далее Стетсон рассказывает о запущенном в печать и по радио и ТВ компромате на некоторых присяжных. В том числе и на миссис Трувор. Хозяйка квартиры рассказала, что сдавала этой парочке жильё по указанному адресу каждый последний четверг месяца, а уж чем они там занимались - не её ума дело. Под таким соусом материал и был подан в СМИ, мол, нетрудно догадаться, чем могут заниматься мужчина и женщина в снятой на вечер квартире.

На бизнес-проектах мой арест сильно не отразился, учитывая, что право подписи перешло к Барбаре Бёрд, а мой помощник теперь консультирует её почти по всем вопросам. Варя ему доверяет, да и а куда ей деваться... Хорошими темпами идёт возведение учебного корпуса университета, кампусы будут построены во вторую очередь, а в третью - стадион облагорожена прилегающая территория. А вот день, когда распахнёт свои двери казино-отель 'Glory', виден уже невооружённым глазом. Думается, к марту все отделочные работы будут закончены, и отель класса 'люкс' примет первых постояльцев.

– Надеюсь, это произойдёт при вашем непосредственном участии, - добавляет Саймон.
– Что касается расследования вашего дела, то я созвонился с мистером Толсоном, и он прислал в Лос-Анджелес своего сотрудника, а я у него на подхвате. Он уже успел плотно пообщаться с теми двумя свидетелями вашего с Уайлдером разговора про поход в 'Голливуд'. Один из них - второй администратор фильма Квентин Кантор, после того, как заметил к себе интерес со стороны ФБР, неожиданно решил уволиться, объясняя это желанием перебраться поближе к пожилым родителям в Балтимор. И это в самый разгар съёмок!

– Если он в этом замешан, то такими действиями только себя подставляет.

– Агент тоже так думает, надеюсь, ниточка от Кантора приведёт к заказчику и исполнителю преступления.

Отпущенный на свидание час пролетел незаметно. Комнату свиданий я покидал с увесистой сумкой продуктов, хотя и просил Варю насчёт еды не беспокоиться. Местная пайка, конечно, на ресторанное меню не очень похожа, но и бурдой её назвать язык не поворачивается.

Там же, в библиотеке, репетирую с выданной мне за три дня до рождественского концерта гитарой. Приятно видеть, что я имею непосредственное отношение к её производству, так как это 'Gibson-J-45'. Правда, производить эту модель начали в 42-м, но, судя по виду, ей не больше трёх лет, а к тому времени я уже давно был совладельцем фабрики музыкальных инструментов, так что приложил, так сказать, руку.

За этим занятием меня и застаёт Генри Диксон.

– Ну, как вы здесь обустроились? Неплохо, неплохо... Что, готовитесь к концерту? Это хорошо. Что будете петь? Хм, думаю, неплохой выбор. А, ещё и карточные фокусы... Я распоряжусь, чтобы вам выдали колоду карт.... Мистер Бёрд, скажите, на вашей студии никогда ещё не снимали фильм о тюрьме? А, между прочим, я считаю, в качестве воспитательной меры можно показать, например, сцену приведения в исполнение смертного приговора... Кстати! У нас завтра будет очередная попытка отправить на тот свет приговорённого.

– А что за тип?

– Джон Буше, может, слышали? Его осудили пару лет назад, с тех пор он дожидается приговора в Сан-Квентине. Парень проник в автоприцеп и изнасиловал жену лейтенанта ВВС США. Бабёнка начала кричать, он положил ей на лицо подушку, чтобы заткнуть рот, пока он не кончит свои дела, в итоге она вообще перестала дышать. Суд присяжных состоял из восьми белых женщин, которые всеми силами пытались отправить чернокожего убийцу в газовую камеру.

– Жаль.

– Буше?

– И его в какой-то мере, и ту женщину, которую он задушил.

– Не стоит жалеть таких негодяев, хотя в общем-то парень до этого вёл более-менее приличный образ жизни, попадался только на краже из магазина... Слушайте! Если вы или ваши люди когда-нибудь решитесь снимать кино про тюрьму, я могу вам устроить просмотр завтрашней казни. Если, конечно, не последует звонка от губернатора, такое иногда случается. А вам будет шикарный материал для нового фильма.

Честно сказать, как-то не очень у меня лежала душа к подобного рода мероприятиям, но, с другой стороны, почему бы и впрямь не снять когда-нибудь фильм о тюрьме? На фоне воспоминаний о 'Зелёной миле' и 'Побега из Шоушенка' можно будет разбавить сюжет личными впечатлениями. Тем более, откажись я, Диксон ещё, чего доброго, подумает, что ошибался относительно стали в моих яйцах.

– Хорошо, мистер Диксон, я согласен.

– Вот и отлично! Казнь назначена на 11 часов утра. Я проведу вас в сам зал, откуда будут смотреть за казнью заинтересованные лица. Посажу в уголок, в гражданской одежде вас, надеюсь, никто не узнает.

Построенная рядом с газовой камерой комната для наблюдения состояла из трёх рядов стульев, расположенных амфитеатром и способная разместить дополнительных желающих, когда дела шли полным ходом. На этот раз в Сан-Квентин подъехало с десяток человек, в том числе вдовец в форме лейтенанта ВСС США, и родители погибшей. Меня же Диксон определил, как и обещал, в самый уголок, но рядом со мной зачем-то уселся тщедушный мужчина, представившийся как репортёр 'San Francisco Chronicle' Эд Макинрой.

– Вы впервые на казни?
– шёпотом поинтересовался репортёр.
– А я уже в третий раз, и два из них закончились исполнением приговора. Не люблю это дело, но редактор почему-то отправляет всякий раз именно меня.

– И каково это?

– Я стараюсь к таким вещам относиться философски. Живи каждый день как последний - и однажды угадаешь. Или, как говорит один мой знакомый, владелец похоронной конторы: 'Все мы рождаемся верхом на могиле'.

– Ну а там, после смерти, есть что-то, как считаете? Душа там, всё такое...

– Другой мой знакомый, врач-реаниматолог, так говорит: 'Что происходит после смерти? А что происходит с током после того, как ты щёлкаешь выключателем? Его просто нет. Думаю, и с душой происходит то же самое, так как наше самосознание - всего лишь цепь мирриадов электрических импульсов в нейронах головного мозга'.

Тут на разговорившегося репортёра зашикали, и он умолк.

Шестиугольная комната была отгорожена от нашей тремя стеклянными перегородками, как бы опоясанными с наружной стороны медной перекладиной, расположенной на уровне груди. Три другие перегородки были стальными. Находившаяся по центру имела тяжёлую кованую дверь, а две другие - потайное окошечко-глазок.