Возвышение падших

— Как известно, наши отношения с Венецией обострились, и я, получив позволение Её Величества, взялся за обустройство нашего флота, доверенного мне. В настоящее время генуэзский флот насчитывает две тысячи военных кораблей, готовых к боевым действиям, которые, похоже, начнутся совсем скоро. Вскройте ящик.

Под десятками напряжённых взглядов слуги открыли крышку деревянного ящика, и его стенки, до этого сдерживаемые ею, упали на стол, явив содержимое.

— Дож Венеции прислал для вас подарок, Ваше Величество, — мрачно произнёс адмирал Артаферн, незаметно сжав её запястье в знак поддержки.

Чучело мёртвого орла без крыльев, которые ему грубо отрезали, истончало зловоние гниющей плоти.

— Как это понимать?.. — растерялась королева Эдже, посмотрев сначала на Артаферна, мрачного и напряжённого, а после на сестёр Серпиенто.

— Война, — ответила Валенсия Серпиенто, сверкнув голубыми глазами совсем как Рейна Дориа, обожавшая это слово и это действо. — Орёл — символ рода Дориа, и венецианский дож намерен подрезать ему крылья и низвергнуть его с небес, в которые он взлетел, на землю.

В воцарившейся суматохе и спорах Валенсия и Каролина самодовольно переглянулись и ухмыльнулись.

Топкапы. Темницы.

Темно. Сыро. Холодно.

Карахан Султан в грязном изорвавшемся когда-то роскошном красном платье сидела на грязном полу темницы, бессильно прислонив грязную голову к решётке.

В первый день заточения она рвалась и металась, приказывая выпустить её.

После сдалась. Ничего не ела. Просто сидела и думала о том, что сделала не так. В чём её ошибка? Где она просчиталась?

Ей казалось, что она сходит с ума в этой темноте и тишине. Только мысль о сыне держала её, и она гадала, жив он или мёртв, ждёт ли её в этом мире или уже в ином.

По её подсчётам шёл уже четвёртый день её заточения, и за это время три раза в день в одно и то же время к ней заходил охранник, дабы дать еду и воду.

И каково было её удивление, когда поздним вечером раздались приближающиеся шаги, которых быть не должно. Охранник никогда не приходил четвёртый раз, и его шаги были тяжелее.

Заинтересовавшись, Карахан Султан медленно повернула голову и лениво усмехнулась, увидев Зеррин Султан, всё ещё облачённую в чёрные траурные одежды.

Её синие глаза не истончали жалость, как ожидала султанша. Пустота. Нет, что всё-таки было в них… Жажда возмездия.

— Зеррин Султан. Зачем вы здесь?

— Завтра вас освободят. Вместе с шехзаде Махмудом вы отправитесь в ссылку в Эрзурум.

Облегчённо выдохнув, Карахан Султан ощутила впервые за время своего заточения прилив жизненных сил. Ещё ничего не кончено. Они живы. Она и её маленький повелитель.

— Вы не из тех, кто сдаётся, не так ли? — ухмыльнулась Зеррин Султан, и, поймав на себе тяжёлый взгляд ярко-зелёных глаз, окончательно в этом убедилась. — Зря Баязид сохранил вам жизнь.

— Вы здесь не для того, чтобы обрадовать меня новостью об освобождении. Говорите, зачем пришли.

— Баязид и его семья ненавидели мою семью. Эсен Султан всё ещё жива и, оказывается, Баязид намерен вернуть ей всё имущество и даже назначить жалованье. Я не хочу этого. Я одна, без семьи, страдаю, а они празднуют победу, не зная горестей. Я пришла для того, чтобы пообещать вам, что сделаю всё возможное, чтобы доставить им ту же боль, что я пережила. И я смогу это сделать с вашей помощью.

Карахан Султан лениво ухмыльнулась, смотря на неё сквозь решётку темницы.