Вперед в прошлое 10

Чуть в стороне в старой коробке поблескивали игрушки, разложенные слой за слоем на пожелтевших от времени газетах.

— Только осторожнее, — попросила бабушка и открыла еще одну коробку, где игрушки лежали в вате. — Особенно — с этими, они довоенные, из моего детства.

Я подошел, как завороженный, сел возле коробки, скрестив ноги, и долго не решался прикоснуться к хрупкому стеклу, ведь теперь я как никто знал, до чего же хрупка жизнь и как скоротечно время. Представил, как пятьдесят лет назад как маленькая черноволосая девочка перебирает игрушки, развешивает на елке. И вот теперь точно так же это буду делать я, ее внук.

Боря замер рядом, не понимая, что меня так удивило. Я взял фигурку красноармейца. Этот воин пока вышел целым из битвы со временем, только выцвел и получил несколько царапин-ранений. Вот девочка в пальто и шапке. Ребристый орден, поверх золотого напыления — кривенькие серп и молот, словно нарисованные ребенком. Ручной росписи часы, где стрелки застыли на двенадцати. Огурец. Снеговик. Дирижабль с надписью «СССР».

— Я развешу эти игрушки поближе к стволу, — сказал я, — чтобы точно их не повредить.

Бабушка принесла коробку с гирляндой, и они с Борей стали ее распутывать, а я придвинул к себе скрепки и принялся делать из них крючки. Один конец крепился к игрушке, второй, больший — к ветке.

Закончив с гирляндой, намотанной на бабушку, Борис воскликнул:

— Момент истины! — И сунул штекер в розетку.

Зажглись и погасли красные и зеленые огоньки, потом — синие и оранжевые.

— Работает, — удовлетворенно резюмировала бабушка. — Приступаем!

Закипела работа. Боря подавал мне игрушки, я их цеплял, начиная сверху. Бабушка умилялась в стороне. Когда закончились обычные, в ход пошли раритетные игрушки, которые я не доверил Борису и размещал так, чтобы, если вдруг сорвутся, они упали на вату и не пострадали.

Час — и дело сделано. Последний штрих — звезда на верхушке ёлки, пластмассовый Дед Мороз и вместо Снегурочки — почему-то олень.

— Красота, — улыбнулся Боря, любуясь ёлкой. — Все, я побегу шпионить.

Брат мне подмигнул, но я покачал головой — иди, мол, один. Мы купили для фотика две кассеты, фотографий будет много, и можно немного похулиганить. Правда, цена одного снимка получалась около тысячи рублей.

Подождав, пока Боря уйдет, я вполголоса спросил у бабушки:

— Как Андрей? Его не будет?

Она враз осунулась и постарела.

— Плохо Андрей. Не учится, где-то пропадает. Похудел. Ирина говорит, стал подворовывать, пока — по мелочи. Как бы колоться не начал.

Бабушку было жаль, и я пообещал себе, что попытаюсь его закодировать — ну а вдруг получится? Правда, нормальным человеком гнилушке не стать.

— Так он приедет? — повторил вопрос я.

— Может, заглянет ненадолго. Он вас недолюбливает, ты и сам знаешь.

— Ради тебя мог бы и приехать, мы с Борей к нему нормально относимся, уже забыли все плохое.

Она пожала плечами и не стала продолжать болезненную тему.

Скрежетнули часы с кукушкой, на сегодня перенесенные в зал, чтобы выполняли функцию ку-курантов, заставив нас вздрогнуть. Со стуком откинулась дверца, откуда четырежды вылетела кукушка, известив, что уже четыре часа вечера.

Шесть часов до момента, когда мы сядем за стол и откроем шампанское, провожая старый год.

— За деда тревожно, — поделился опасениями я. — Хоть он и медленно едет, тяжело такой путь проделать на старом «москвиче». Сломается машина — будет в поле отмечать.

— Утешает, что вряд ли его ограбят, — поделилась соображениями бабушка. — Новый год все-таки, бандитам тоже не хочется работать.

— Хочется верить…

Во дворе залаял Боцман — радостно, как на знакомого, и сердце пропустило удар, а потом заколотилось. Неужели дед приехал раньше времени? Вот здорово! Мы с бабушкой переглянулись и направились во двор, но дверь распахнулась навстречу, и влетела зареванная Наташка. Завывая, бросилась мне на шею, стиснула так, что, думал, глаза выдавит.

— Что случилось? — спокойно отчеканила бабушка.

Меня пронзила догадка: что-то с дедом. У Андрея тоже есть телефон, дед нам не дозвонился, но дозвонился ему… Или — дозвонились. Например, милиция или сотрудники «скорой».

Друзья! Маленькая внеочередная прода — утром. Осталось дописать совсем немного

Глава 4 Первый опыт борьбы против потных рук

Думая, что придется все бросать и в новогоднюю ночь лететь в Ростовскую область спасать деда, я повторил бабушкин вопрос:

— Ната, что случилось?

Но все, что она могла ответить:

— Ы-ы-ы… Он… Ы-ы-ы! В новый год, блин!

Оттолкнув меня, сестра принялась колотить стену.

— Шевкет? — бросила бабушка. — Он жив? Ранен? Попал в передрягу?

— Ы-ы-ы! — Наташка помотала головой и говоря: — Дура! Дура! Тварь! — И продолжила с остервенением наносить удары.

Хотя у сестры стряслось какое-то горе, на душе сразу стало легко. И правда, откуда деду знать телефон Андрея? Наташка от всех прячет слишком взрослого кавалера, чтобы до папаши слухи не дошли и не начались разборки.

Иссякнув, сестра села прямо на пол к печке и закрыла лицо руками. Просидев так с минуту, она пролопотала:

— К моему парню в гости приехала мама, старая га… гангрена. Мы поссорились. — Она протяжно всхлипнула и посмотрела на меня жалобно.

Вообще, с Наташкой было очень просто поссориться, но теперь она выглядела, как щенок, которого выгнали из дома, и я чувствовал, что все не столь очевидно. И еще она взглядом искала поддержки именно у меня, при бабушке говорить не горела желанием.

— Давай прогуляемся, — предложил я. — Например, в лес.

Шмыгнув носом, она кивнула, пошатнувшись, поднялась.

— У тебя глаза потекли, — с сочувствием сказала бабушка. — Ну, краска.

— Пойдем. — Натка вцепилась мне в руку, и тут в комнату ворвался сияющий Борис.

— Дадя Толик и Василий жарят мясо! — Он протянул довольно качественное фото, похожее на агитационный плакат: на фоне пламени Толик протягивает чекушку, а Василий отказывается, выставив вперед руку.

— А за это тетя Ира пригрозила, что убьет меня! — произнес он с гордостью и показал второй снимок, Наташка в этот момент поплелась умываться.