Вперед в прошлое 7

— Сил, блин, нет совсем. К вечеру температура поднимается. Но говорят, надо ходить, дышать.

— А диагноз какой? Пневмония?

— Она, — сморщился Влад. — Но сегодня прямо в разы легче.

— Вот и спи. Ешь и спи, а что дальше, попытаюсь придумать, чтобы тебе по вокзалом не мыкаться.

Видимо, я попал в точку — Влада аж перекосило, он подумал немного, вскинул голову и приложил руку к груди.

— Клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах я тебя не кину. Скорее руку себе отрежу.

— Восстанавливайся. Если что нужно, скажи, я куплю… Если тебе так проще, считай, что в долг.

Он кивнул. Я спросил:

— У тебя совсем никого нет? Сирота, что ли?

— Нет, слава богу. Отец пьянчуга, мать от меня отреклась, когда сел. Есть старшая сестра, замужем, живет у мужа, двое детей у нее. Ну куда я полезу?

— Придумаем. Я постараюсь.

И в голове сложился четкий план. Если все получится и пойдет так, как мне видится, можно будет ехать домой, пока мать не начудила. Я дал задание бабушке забрать у нее акции и не выдавать ни при каких условиях. Сегодня вечером как раз мать должна передать их. В условленное время бабушка отзвонится. Не отпускал страх, что мама передумает, решит поступить умно, продать акции и вложить деньги в «МММ». А что деньги мои, я ведь у нее ваучеры фактически выкупил, так ерунда! Меня все равно рядом нет, а она проценты через месяц (или сколько там?) получит и со мной рассчитается. Если хватит сил не увеличивать инвестиции. Фанатики, они такие, им остановиться трудно. А масштаб катастрофы, случившийся с ее головой, мне неясен.

Но десять дней по-любому придется провести в Москве. То есть домой я раньше двадцатого не попаду, а там неделя — и каникулы. Чтобы меня аттестовали, придется сдать пропущенный материал, и я уже начал грызть гранит науки, благо с памятью взрослого учиться стало гораздо проще. Да, я не помнил многие формулы, но зато стал лучше соображать, как по ним считать. Раньше приходилось часами корпеть над задачками, а теперь я щелкаю их, как семечки. Прочитал учебник — все понятно, как сказочку в памяти освежил. Так что за день можно штудировать по три-четыре темы.

— Спасибо, — шепнул Влад, и мы распрощались, я рванул к Олегу, который торговал вместо меня.

Пока бежал до метро. А потом ехал, думал о насущном. Сто десять килограммов товара, что передала бабушка, мне пришлось разделить на три части и тащить в три приема. Первую партию продал к трем дня, рванул за второй. Простоял с товаром до темноты, остатки оттарабанил к деду и сложил на балконе, где заранее освободил место. И уже по темноте — за последней партией. Сказать, что я задолбался, работая грузчиком и продавцом одновременно — ничего не сказать.

Но и результат порадовал: шестьдесят тысяч за день! Сорок чистыми. У валютчицы, которая меня уже запомнила и гоняла от своего ларька, как назойливую муху, я узнал, что курс доллара стабилизировался: один доллар третий день стоил тысячу двести рублей.

Подумать только! Труд граждан самой читающей страны, специалистов с высшим образованием, оценивался в тридцать долларов в месяц — почти как в африканских странах. С одной только разницей: там зимы не бывает, и можно весь год голиком бегать и жить в шалаше. У нас же — или зарплата, или сапоги типа тех, что поехали к Наташке.

За неделю, пока я подменяю деда, наторговалось сто пятьдесят долларов. Автомастерская приносила примерно столько же, 25–35 000 в день мне одному. Каналье доставалось такая же сумма. Мои деньги Каналья отдавал бабушке, и они делились на две части: на одну она делала закупки фруктов. Но уходили деньги не полностью, закупки-то производились через день, оставалось в среднем пятнадцать тысяч ежедневно, что обменивалось на доллары раз в два дня.

В итоге мой доход от торговли за неделю, пока я в Москве, составил 150 долларов (не считая сотки с валюты, потраченной на одежду) и 130 с автомастерской, но за десять дней. Тридцать я заплатил маме за ваучеры. С ума сойти: тридцать долларов — за минимум десять соток земли возле моря, в курортном поселке! Обидно будет это потерять из-за маминой глупости.

В итоге за неделю — почти триста баксов. В десять раз больше, чем месячный доход среднестатистического человека в провинции. А недель-то в месяце четыре! То есть, даже не расширяясь, тысячу долларов в месяц зарабатывать можно.

Еще же у бабушки лежит моя наторгованная за лето тысяча баксов, которую дед так и не получил. Обалдеть я новый русский, поеду покупать себе малиновый пиджак и заявлюсь в нем в школу.

От Новогиреево до Перово надо было ехать одну станцию, и я далеко в вагон уходить не стал, замер у дверей, обхватив поручень. Сколько, интересно, заработал Олег? Я пообещал ему двадцать процентов и разрешил есть все, что понравится, кроме дорогущих чурчхелы, инжира и пахлавы.

В этот раз бабушка решила рискнуть, проверить, пойдут ли сладости, и взяла армянскую пахлаву, упакованную в самодельную коробку, которую пришлось открывать, чтобы явить миру товар, хотя можно было просто натянуть сверху целлофановую пленку. Коробок было две, в одной полкило, в другой полкило. Одну я оценил в две тысячи.

Как же не хватает целлофана! Упаковочной пленки. Дармовых одноразовых пакетов. Кто сейчас откроет хотя бы мизерное производство целлофановых изделий и станет оптом сдавать продукцию, скажем, на Черкизон, тот озолотится.

Ничего у нас в стране нет. Что есть, то или устарело лет на пятьдесят, или готовилось к банкротству.

Какое производство ни открой — озолотишься. Хочешь — пеки хлеб, хлеба везде дефицит. Хочешь, открывай кондитерку — маргариновые торты дорогие и невкусные.

Если разбираешься — делай мебель. Поставь маленький цех по производству ДСП и клепай столы, шкафы и табуретки за три копейки. Долгое время торговля мебелью будет клондайком, как и ближе к нулевым — производство металлопластиковых окон.

Кто начнет первым, тот снимет сливки. Сейчас раскрутиться можно с нуля, лишь на усердии и таланте. Уже лет через пять — вложить кругленькую сумму, чтобы успешно конкурировать. А через двадцать лет на рынок зайдут корпорации, конкурируй, не конкурируй — без толку.

Голова кружилась от перспектив. Все достижимо и реально, но упиралось в мой возраст, а значит, во взрослых, которые могли бы этим рулить, пусть и под моим присмотром. Сейчас особенно надо заколачивать бабло, чтобы охватить максимум отраслей и сделать задел на будущее.

Во что-то одно вкладываться — рисковать, что бизнес отожмут. Надо много маленьких разнонаправленных проектов. Каких? Какие люди встретятся на пути, в том направлении и буду работать. Одному мне не потянуть. Автомастерская есть, торговые точки — почти, осталось деду выздороветь.

Огоньки за стеклами замелькали медленнее, я приготовился к выходу, глядя на пустынную платформу. Внимание привлек напряженный парень в пальто. Стоял-стоял, потом как дернется! Наркоман с ломкой, понятно.

Наркоман потянулся вслед за двумя мальчишками лет двенадцати, собираясь войти в мой вагон. Я шагнул на платформу, он — в вагон. Наши глаза встретились, и меня как током поразило: один глаз карий, второй — наполовину зеленый. Зрачки, как точки.