Вперед в прошлое 7

Покойный Лёха, помнится, рассказывал, что отец Алекса работает в конторе Чубайса, в Госкомимуществе. Эта контора заведует приватизацией, то есть сотрудники знают, где, когда, какие акции будут продавать. Нужно будет попросить у Алекса, чтобы держал на контроле Газпром, то есть, когда их акции выкинут на аукцион, надо, чтобы отец известил сына, а тот — меня. Приватизация-то только до конца года, по идее, скоро уже и Газпром должен обозначиться на горизонте.

Конечно, попросить надо не сегодня, а перед моим отъездом домой.

Повертев тысячу в руках, Алекс вернул ее, говоря:

— Все сделаю. Забери, я ж не нищеброд.

— Спасибо, — поблагодарил его я и угостил инжиром.

Алекс пошел прочь. Обернувшись, спросил:

— Может, приглядывать за твоим продавцом? А то тут нерусские могут и ограбить, совсем страх потеряли.

— Если не сложно.

Освободился я в четыре, но товара у меня было меньше, чем у Влада. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил у него только орехи и черный виноград, килограмма три. Даже десять чурчхел продал!

— Сворачиваемся, — объявил я.

Влад быстренько сложил ящики, отчитался о прибыли:

— Тридцать пять пятьсот пятьдесят, вот тут все записано. — Он положил листок, исписанный мелким почерком, на стол. — Я могу быть свободным?

Сам я наторговал двадцать пять тысяч. Итого с двух точек шестьдесят тысяч, около сорока чистыми.

— Надо забрать вторую партию товара, — сказал я. — Давай сейчас сперва ко мне, потом на вокзал, а завтра приходи к десяти утра сюда к метро. Нормально?

Влад кивнул. Потупился, почесал в затылке и сказал, сморщив нос:

— Я… в общем, в долг хочу попросить, в счет зарплаты, десять тысяч.

Он снял кед и показал мне подошву: она треснула, в сухую погоду еще можно в таком ходить, в дождь — нет.

— Впрочем, понятно, если откажешь: нищий прибился, первый день на работе, а уже аванс просит… А паспорт пусть у тебя будет как залог. Просто больше у меня ничего нет.

— Размер у тебя какой? — спросил я, отодвигая его руку с паспортом, который я вернул сразу после торговли.

Появилась интересная мысль, но озвучивать ее я не стал.

— Сорок третий, — ответил Влад. — А что?

Я не ответил, потому что не знал, получится ли.

— Пойдем, проводишь меня домой, и — на вокзал.

Мы погрохотали кравчучками к дедову дому. Оставив Влада у подъезда, я стянул старую дедову куртку, местами испачканную кровью, отдал новому знакомому.

— Носи пока. У меня другая есть, а дед из дома не выходит, куртка его. Подожди минут десять.

Схватив кравчучки, я вбежал в подъезд, вытащил газеты из дедова почтового ящике. Влетев в квартиру, понял, что наконец включили отопление, и стало жарко, отчитался перед дедом о прибыли, сказал, что продавец у меня хороший, и спрятал деньги в том Шмелева, подумав, что мать, знай она, какими суммами я ворочаю, забилась бы в истерике.

Я бросил газеты, свернутые трубочкой, на диван, кравчучки отнес на балкон, разложил в ящике остатки товара.

— Дед, у тебя какой размер обуви?

— Сорок четвертый. А зачем тебе? — насторожился дед, разворачивающий газеты.

Я протопал на кухню, нарезал хлеб.

— У меня продавец голый совсем, ему носить нечего, — ответил я, обваливая хлеб в яйце. — Нет случайно ботинок, которые ты не будешь носить, или они тебе малы? Я бы купил по бросовой цене.

Зашкворчали гренки на сковородке. Влад, наверное, с голоду пухнет, но молчит. Так хоть голод перебьет, а там, глядишь, накопит денег, отъестся. Шестьдесят тысяч в месяц — неплохая зарплата по нынешним временам, когда на предприятиях ее не выплачивают. Тем более это живые деньги, он их получает каждый день.

Дед рассмеялся.

— Пашка, ты как скажешь! Открой шкаф. Внизу стоит коробка, там ботинки, дубовые совсем. Еще на работе подогнали, а я их носить не могу, жмут. И не вздумай расплачиваться со мной! После того, что ты для меня сделал, я твой вечный должник. Это ж надо — через полстраны летел! Искал…

Оставив вторую партию гренок на сковородке, в спальне я сунулся в шкаф, заглянул в коробку, вытащил ботинки, которые, наверное, еще немцев видели. Вроде целые, не потрескались нигде. Да, дубовые, но дареному коню в зубы не смотрят. Сорок третий размер. Куртка у Влада есть, теплая обувь тоже — не пропадет.

— Спасибо! — Я завернул гренки в упаковочную бумагу, взял берцы и рванул на улицу.

Влад замерз и зашел ждать меня в подъезд. Я выдал ему зарплату, затем протянул коробку с берцами. Он вытаращился неверяще. Посмотрел на меня, на них. и спросил самое дурацкое, что мог:

— Это мне? И сколько я должен?

— Нисколько. Они все равно деду жмут, а тебе будут как раз.

К метро мы шли молча. Чувствовалось, Влад хочет мне что-то сказать, но не решается. Наконец обернулся и проговорил:

— Ты вернул мне паспорт. Я ведь могу уйти и не вернуться. Вместе с ботинками, а они денег стоят, ты мог бы продать их тысяч за пять.

— Они лежат без дела. А так принесут тебе пользу, ты не заболеешь воспалением легких. Чувствуешь разницу?

Мы съездили на вокзал, потом вернулись, я вручил гренки Владу и рванул домой. Было без десяти шесть, время тренировок, но что-то я утомился, и никуда идти не хотелось.

Как только клацнула, закрывшись, дверь квартиры, дед крикнул:

— Пашка, тебе звонила какая-то Алла Витальевна, просила срочно с ней связаться.

Заскребли загрудинные кошки. Я замер напротив телефона, не решаясь набирать тетку Чумы. Хватит плохих новостей! Что она мне скажет? Что Юрка убежал бомжевать на вокзал, вынеся из квартиры все ценное? Может, проигнорировать ее просьбу? Так все равно теперь буду об этом думать.

Номер Аллы Витальевны я уже запомнил и набрал по памяти, крутя диск нарочито медленно.

— Да! — бодро сказала она.

— Здрасьте, это Павел, вы…

— Павел! — радостно воскликнула она. — Прости, что голову тебе морочила. Не знаю, что ты Юрке сказал, но его как подменили! Мусор, говорит, давайте вынесу! А чем вам помочь? Это он-то!

— Ну, прекрасно же! — Губы сами собой растянулись в улыбке. Хоть у кого-то что-то хорошо!

А еще, выходит, мое внушение подействовало. Значит, я становлюсь сильнее. А может, просто в момент внушения Юрка был ослаблен транквилизаторами?

— Приходи к нам на тортик! — сказала Алла Витальевна. — У меня знакомая работает на кондитерской фабрике, самый лучший возьму. Спасибо тебе, Павел!

— Да не за что! Очень рад, что хоть немного повлиял на Юрино решение. Как освобожусь, обязательно наберу вас и скажу, когда смогу заглянуть.