Вперед в прошлое 8

Я положил на стол листок, где заранее написал номер джипа. Вот теперь Войтенко заинтересовался, подался вперед. Видимо, такая перемена с ним произошла, когда он убедился, что я дело говорю.

— Дальше, — велел он.

— Вы и сами, наверное, в курсе, что преступники укатили на белой «копейке». Скорее всего, она числилась в угоне, так?

— Так, — кивнул он. — Ее нашли брошенной во дворе.

— Так вот. Эта «копейка» остановилась недалеко от джипа, оттуда вышли мужчины в майках, потому что приметные куртки они сняли. Выгрузили в джип награбленное и что-то, завернутое в те самые куртки, продолговатое. Двое пересели в джип, развернулись по двойной сплошной и уехали в направлении из города, двое укатили на «Жигулях». Ну а дальше вы сами знаете.

Войтенко, потирая подбородок, погрузился в себя.

— Между прочим, они стояли между двумя остановками, в четырехстах метрах от рынка, — добавил я.

— Как найти твоего друга? — спросил Олег.

Внутренности сперва скрутились в узел, потом смерзлись. Подставил Бузю, баран! Надо было сказать, что сам видел… но тогда не объяснил бы, как я так быстро преодолел полкилометра. Черт, но кто же знал, что он так заинтересуется именно мойщиком машин?

— Никак, — отрезал я. — Хоть пытайте — не скажу.

— Почему? — вскинул голову Олег.

— Не надо никого травмировать. Я все рассказал слово в слово.

Он сжал челюсти, а потом его лицо разгладилось. Потому что найти мойщиков машин проще простого! Надо сказать, чтобы не высовывались.Не только Бузя — все парни. Вряд ли, конечно, Войтенко будет гоняться за пацанами, но лучше перестраховаться. Да, зайду к нему, заодно и Лидию повидаю, денег ей передам… Надо еды купить в продмаге, детям — сладостей.

— Благородно. Похвально.

Я запоздало отметил, что Олег Войтенко говорит грамотно, сложными предложениями. Не каждый так может. А его заинтересованность свидетелем… Скорее всего, что он осторожничает и перестраховывается потому, что будет действовать не в одиночку, погибло много влиятельных людей, за которых есть кому отомстить. А значит, сумеет дать отпор «Славянам», тем более он не один, у погибших наверняка есть друзья и родственники, которые захотят поквитаться с убийцами.

Вот только одна нестыковка — «славяне»… Куда они лезут, на что рассчитывают? Без поддержки местных я не рискнул бы, каким бы отбитым ни был. Или они нашли эту поддержку?

— Тебе какая выгода от этого всего? — спросил Войтенко.

— Хочу, чтобы они освободили базу и вернули наши вещи.

Запрокинув голову, Войтенко так громко заржал, что заглянул охранник. Я и сам улыбнулся. Правильно, думай, что я заинтересованный дурачок.

Что я делал бы без памяти взрослого? Да ничего. Я просто сюда не поперся бы, струсил. А если бы оказался в кабинете человека-удава, дрожал бы, блеял и болтал, что нельзя, только бы не обидели. Выходит, что я в большей степени взрослый, чем парень, которым я был еще весной?

Ну а на хохот я-прошлый смертельно обиделся бы. Это было бы сильнейшей травмой. А говорят, люди не меняются. Не меняется база, а страхи можно откорректировать, если захотеть.

Я аж возгордился собой. И тут в голову пришла дерзкая мысль, аж сердце зачастило: а не попробовать ли что-нибудь внушить Олегу? Облизнув губы, я сконцентрировался на нем и проговорил, изо всех сил желая, чтобы он исполнил мою волю:

— Олег, вы мне скажете имена погибших при налете.

Словам я придал вопросительный оттенок на случай, если внушение не сработает, но на самом деле это был скрытый приказ.

Пальцы невольно сжали подлокотник, я сглотнул слюну и инстинктивно притянул к себе свой рюкзак. Лицо Олега изменилось, но не тень пробежала по нему — его исказила звериная ярость. Казалось, он хочет не просто кинуться на меня — в горло зубами вгрызться. Он группировался, чтобы вскочить одним рывком, но рассудок возобладал. Олег глянул на меня с интересом, смешанным с брезгливостью, и качнул головой.

— Нет. Да и зачем тебе?

Я пожал плечами. «Конечно же, чтобы знать, от кого зависела судьба города».

— Вот и я думаю, что незачем.

Хрустнув суставами пальцев, он прошелся по комнате.

— Ты голодный? — спросил он. — Хочешь «сникерс»?

Он сказал это голосом Санта-Клауса, спускающегося к голодающим африканским детям. Да и многие мои ровесники обрадовались бы такому подарку.

— Спасибо, парень сыт, — процитировал я анекдот*.

И снова Олег запрокинул голову и заржал. Ага, знает. Я же его услышал уж после учебы, а со временем образ нового русского сменился более актуальным персонажем — авторитетом.

— Не дрейфь! Лови «сникерс»!

Он вытащил батончик из ящика стола и кинул мне. Я поймал его, чтобы не расстраивать авторитета, который ко мне проникся симпатией. Знал бы он, что в моем рюкзаке акций «МММ» на двести шестьдесят тысяч да плюс несколько десятков тысяч рублей, постеснялся бы сникерсами меня удивлять. Хорошо обыскивать не стали.

— Спасибо.

— Да ладно, это я тебе спасибо должен говорить. Они моего брата убили. Когда с ними вопрос решим — вернем вам подвал. Наверное, они его как склад используют, идиоты.

Я встал.

— Рад был помочь.

— Обращайся, если что, — холодно произнес он.

Ой, зря, Олег, ты это сказал! Обращусь ведь. А такие люди, как он, обещаниями не разбрасываются. Не потому, что порядочные — не принято у них пустозвонить.

Мы распрощались, я вышел из кабинета, и одновременно — из боевого режима, и еле устоял на ногах, так меня размазало. Кивнул валютчику, и мы вместе пошли назад мимо охранников, вдоль опустевшего пассажа, к двери, где стоял мой мопед.

Лишь когда вышли с территории рынка, я проговорил:

— Думаю, тебе нечего опасаться, все под контролем. Так что, везти кофе?

— Ну как тебе теперь отказать? — искренне улыбнулся он и сказал: — Вези!

— Хорошо, как передадут из… Ростова, так сразу. Скажи, Олег — он какой, ему можно доверять?

— С Олегом я не работал, — честно признался валютчик, — рынком заведовал Руслан, Олег отвечали за другое, так, пару раз пересекались. А вот с Русланом мы были почти дружны. Хороший парень, и деньги его не испортили. Жаль, очень жаль, что его не спасли. У него трое детей осталось.

— Жаль, конечно. Рад был помочь, — проговорил я. — Надеюсь, эти сволочи свое получат.

— И я надеюсь.

Мы остановились, я накинул рюкзак и сказал:

— До скорого.

Павел кивнул.

Надо было ехать за продуктами и — на мою дачу, к Лидии, но ноги не держали. Шастать по городу с акциями было опасно, и я решил отдышаться в безопасном месте — сел на бордюр возле кишащей людьми освещенной остановки. Посидел, собрался с силами и покатил в продовольственный магазин, где на двенадцать тысяч набрал еды, отмечая, как сильно все подорожало. Раньше в десятку укладывался, теперь — в двенадцать еле-еле.