Вперёд в СССР!

— А наручники снять можно?

Менты переглянулись.

— Пока нет, — отрезал сержант. — Вдруг ты опасен, Громов? Столько народу уложил…

— Они сами, тащ сержант…

Зуденков расхохотался.

— Ага, наткнулись на пули и упаковали себя в деревянные макинтоши! Лезь в машину, говорю.

Автомобилей было три. Меня усадили в тот, где расположился Рустем. На переднее сиденье влез неизвестный тип с лычками младшего сержанта. Прожектор, установленный на крыше внедорожника, погас. Я видел, как ещё один сотрудник выходит из здания с крепко спящей Олей на руках и направляется ко второй тачке. Туда же двинулся и Зуденков.

— Адрес! — спохватился я.

— В базе всё есть, — среагировал водитель. — Сейчас поедем в отделение и составим протокол. Ознакомишься, подпишешь. Придётся тебя задержать, Громов, до выяснения обстоятельств.

До моего слуха донеслись звуки переговоров по рации.

Я откинулся на спинку сиденья, впервые испытав облегчение. Не потому что мои проблемы кончились — этим как раз и не пахло — а потому что сестра Громова оказалась в безопасности. Не знаю, почему меня так взволновала судьба этой едва знакомой девочки. Настолько, что я отправился к бандитам, не зная, что мой Дар пробудится. Мог ведь погибнуть. И очень даже запросто. И всё же поехал… Может, Оля напоминала мне дочь, оставшуюся в другом мире?

Нахлынули воспоминания. Постепенно они так захватили меня, что я даже не заметил, как мы покинули окраину и въехали в спальные районы.

Над Москвой уже висели не вечерние сумерки, тёплые и прозрачные, как вуаль, а самая настоящая темнота. Приближалась ночь. Однако на улицах было светло. Множество фонарей, вывесок, баннеров переливались всеми мыслимыми цветами, мерцали, бегали и пульсировали. Попадавшиеся по пути портреты вождя пролетариата были подсвечены снизу — как и величественные статуи Ленина и других советских деятелей, которых я не знал.

Автомобиль остановился на перекрёстке, водитель дождался, когда светофор переключится, свернул за угол и начал набирать скорость. Сидевший рядом с ним милиционер протянул руку к приборной панели и включил радио. Подкрутив настройки, нашёл музыкальный канал. Салон заполнили звуки вполне попсовой песенки. Никогда бы не подумал, что в советском государстве будет что-то подобное. С другой стороны, время идёт, и всё меняется.

Нас обогнала чёрная машина с тонированными стёклами. Вылезла вперёд и начала притормаживать, мигая задними фарами.

— Какого чёрта?! — возмущённо воскликнул Рустем, сбрасывая скорость.

— Погоди, — тихо сказал ему напарник. — Глянь на номера.

В салоне повисла тишина. А затем водитель, выругавшись себе под нос, свернул к обочине. Как только автомобили встали, из первого вышла товарищ Соколова, а за ней — здоровенный мужик в кожанке и с лицом, от виска до челюсти пересечённым шрамом. Оба двинулись к милицейской машине, доставая на ходу документы. Рустем не стал дожидаться, пока в стекло постучат — опустил его сам. Амбал наклонился к нему, окинул взглядом салон, задержался на мне, а затем сунул водителю под нос красную книжицу.

— Какие-то проблемы, товарищ капитан? — растерянно спросил тот.

— Вашего пассажира мы изымаем, — резко ответил здоровяк. — О том, что он с вами ехал, вы забываете. И тогда проблем не будет.

— Но мы должны… — сбивчиво начал милиционер, однако под суровым взглядом здоровяка сник и замолчал.

— Откройте дверь, — велел тот. — И снимите с задержанного наручники.

Как только я вышел, ко мне приблизилась Соколова. Смерила быстрым оценивающим взглядом.

— Садитесь в машину, — кивнула она на «воронок». — Мы едем в наркомат. Вас там ждут, — после чего повернулась к амбалу. — Коля, отправляйся в милицию и забери все материалы на товарища Громова.

— Слушаюсь, — кивнул тот и нырнул в машину.

Мы же с девушкой направились к «воронку».

— Вовремя вы появились, — сказал я. — Как будто следили за мной.

— Это вас заботить не должно, товарищ Громов, — холодно произнесла она, указывая на открытую дверь.

Когда я сел, она устроилась рядом. Машина тронулась.

— Больше никаких инцидентов, — сказала майор, не глядя на меня. — Это ставит под удар вашу будущую деятельность. Если она будет. Вы понимаете?

— Да. У меня просто не было выбора.

— Могли обратиться к нам.

Я взглянул на спутницу с лёгким удивлением. Но она никак не отреагировала, продолжая смотреть вперёд.

— Зачем мы едем в наркомат? — спросил я.

— Вас ждёт встреча с ментором. Он изучит ваш потенциал. Я имею в виду уровень пси-одарённости. И вероятность скорейшей инициации.

Так-так. Инициации, значит. Хм… Вообще-то, она мне не нужна. Мой дар и так проявился — спасибо бандитам. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Сказать об этом майору? Пожалуй, не стоит. Пусть ментор сам определит это, если сможет. А я погляжу, как работают местные «маги».

— Как вам удалось справиться с целой бандой? — спросила вдруг девушка, нарушив молчание. — Сколько их было?

— Достаточно, — ответил я. — Но мне просто повезло.

— Неужели? Вооружённый пистолетом вчерашний школьник проводит операцию против кучи бандитов, освобождает заложника и называет это везением?

— А как бы вы это назвали? — парировал я.

— Чудом.

— Ну, пусть будет чудо.

Майор, наконец, соизволила повернуть голову и взглянуть на меня.

— Только я в чудеса не верю, — сказала она.

Я пожал плечами.

— А я вот — да.

Девушка отвернулась.

— Как вы их нашли?

— Это уж моё дело.

— Я настаиваю на ответе.

— А я — на том, что вас это не касается.

На этот раз товарищ Соколова наградила меня более продолжительным взглядом. Я почувствовал, как нарастает напряжение. Явно она не привыкла получать отказы. Пожалуй, надо смягчить наши отношения, раз уж её назначили моим куратором.

Невинно улыбнувшись, я перешёл в режим астрального видения, уловил психические потоки собеседницы, подключился к ним и «прошёлся» по каналам и узлам, определяя их структуру. Залог успешности анимансера — способность устанавливать эмпатическую связь с объектом. Требуется не только Дар, но и длительные тренировки, чтобы научиться это делать быстро и незаметно. К счастью, я не одно десятилетие оттачивал навыки. Соколова даже не заметила, что к ней в голову залезли и хозяйничают там, как у себя дома.