Вперед в Ссср

Самолеты обнаружили горящую "Победу" в 110 милях к юго-востоку от Одессы, рядом были видны шлюпки с людьми. В это время в море уже находились эсминцы "Внушительный" и "Верный", вышедшие из Севастополя - получив координаты, они были на месте через час с четвертью. Пока не уточнили, что произошло, спасением людей занялся лишь один, в то время как второй вел противолодочный поиск. И лишь через полчаса на берег ушла радиограмма, позволившая немного успокоиться - не война!

Но случившееся еще будет предметом тщательного расследования. И виновные понесут суровое наказание. Уж очень некстати произошло!

Одесса. Тремя днями раньше .

На Дерибасовской хорошая погода. А на всем Черноморском побережье, курортный сезон.

Мужчина интеллегентного вида шел не спеша, наслаждаясь погожим днем. Свернул с Дерибасовской на Карла Маркса, пересек Либкнехта. На углу Розы Люксембург к нему подошел офицер - форма новая, погоны пехотного капитана.

– Товарищ, простите, можно вас на минуту?

И добавил тихо, так чтоб не слышал никто посторонний.

– Ну, здравствуй, друже "Медведь".

"Интеллегент" быстро огляделся по сторонам. Оживленная улица, среди бела дня, вон и постовой милиционер прохаживается, не так далеко. Вот только опытный глаз тут же выделил из толпы двоих, идущих следом - и наверное, тут еще люди есть, от тех же самых. Бежать бесполезно - убьют. Крик поднять - еще глупее, тогда пуля сразу. А после "капитан" объяснит милиции, что опознал бандеровца, и это может быть легко проверено. Но если бы его хотели убить, то не подошли бы, а сразу... Ну значит, поговорим.

В пивной, что на улице Бебеля, было людно и шумно. И офицер (наверное, командированный), о чем-то беседующий за отдельным столиком с человеком профессорского вида, не привлекал ничьего внимания. Хотя за соседним столиком расположились те же двое, что шли позади.

– Пора неньке Украине послужить, друже звирхник. Смотрю, совсем ты тут запанел, пока хлопцы в схронах дохли. Ничего, настал наш час... Кровью умоются проклятые москали. А о нас - весь мир узнает! Слава героям!

Идиот - подумал "профессор" - или играет такого? Друже "Крыж", обладатель еще десятка имен и фамилий, даже я не знаю, какое было у него от рождения. Ходил непосредственно под "полковником" Григором, начальником СБ УПА, был у него кем-то вроде следака по особо важным, а заодно и личного палача. Не дурак - иначе бы на этом месте не удержался, тупых мясников долго искать не надо, чтоб заменить. Значит, играет - а заодно, смотрит, что и как отвечу. И если не так - его слова, лучше удавить сто невиноватых, чем одного врага пропустить. А покойный "друже Клим" говорил мне, что ему нравится убивать, "у него от этого встает, как на бабу".

– Героям слава. Но можно потише, это все же Одесса, а не Станислав. Что до прочего - то Центральный Провод в курсе где я и что делаю, возражений не было. Еще вопросы?

– Только один, друже. Ты готов в последний раз рискнуть, ради Украины? Всего одно дело - и мы там. В свободном мире. С их чистыми ксивами, и долларами в кармане. Ты ведь хорошо так устроился, в ресторан на пароходе? Сделай так, чтобы на борт приняли хлопцев, и груз. А остальное, мы сами!

Хлопцев - значит не взрыв в открытом море, и концов не найти. Неужели захват? Если даже и выйдет, куда дальше - из Черного моря не выйти, Проливы у Советов. В Турцию, как в войну немцы из Крыма бежали? Так где гарантия, что турки не выдадут?

– Не посмеют!
– прохрипел "Крыж", когда "профессор" осторожно поделился с ним своими сомнениями - мы ж не сами по себе, сразу радио дадим, и вся Европа и Америка знать будут. Что еще не вмерла Украина. Свой флот вышлют навстречу. И Сталина предупредят, чтоб не смел! Ну и у нас заложники будут - не станут же москали топить своих! Через Босфор пройдем - и ничего они нам не сделают. В ихний Нью-Йорк приплывем, и нас там встретят, как героев! И станем мы мериканскими миллионерами, и заживем как в раю.

Зверь - подумал "профессор" - если я Люблинский университет кончал, то у него, лишь церковно-приходская школа. И крестьянская, звериная сметка вместо ума, чутье и хитрость, но не интеллект. В лесу работало хорошо, но лезть с этим на мировую арену... Но спорить с ним бесполезно - не поймет, и просто убьет.

– Ну вот, и договорились!
– "Крыж" похлопал собеседника по плечу - значит, сделаешь. Только уж прости, эти двое хлопцев с тобой будут. Пока мы на твой пароход все не войдем.

– Это невозможно - сказал "профессор" - у нас же режим. А они не в экипаже.

– Очень жаль - ответил "Крыж" - значит, тебе не повезло. Или все ж что-нибудь придумаешь?

И он сделал жест, как затягивая удавку.

– Я сделаю - сказал "профессор" - но потребуются деньги. Это же Одесса!

– Знаю - ухмыльнулся "Крыж" - настолько Одесса, что вчера у меня в трамвае из кармана сперли бумажник. Так что ты уж потраться из своих, на общее дело - вот не верю ,что такой кабанчик, и жирок не накопил!

Врет? Или в самом деле - у наших мазуриков, на приезжих нюх. Что было два года назад когда он сам только приехал в Одессу, город с большими возможностями, но для своих. Ему повезло тогда, при случае оказать услугу одному очень уважаемому человеку - кстати, здесь это не обязательно кто-то во власти, в ином случае голос сапожника, который чинил туфли "самому Ивану Соломоновичу", или ветеринара, который лечил любимую собаку кого-то там, значит не меньше. И здесь могут искренне обидеться, если ты кому-то предложишь деньги - хорошему человеку помогут и так, правда, после и к тебе так же могут обратиться, и ты не вправе отказать. Но это сугубо индивидуально - ходы-выходы надо просто знать. Это Одесса, где сам черт не разберет, "где кончается Беня и начинается полиция", где законы и власть, а где большая деревня, междусобойчик между своими. Если только черт не поживет в Одессе хотя бы пару лет, сведя нужные знакомства. Тут даже язык свой - на Привозе можно услышать такой суржик, что его не поймут ни в Киеве, ни в Тернополе. Даже не Украина - тут смешалась кровь русская, хохляцкая, болгарская, румынская, греческая, итальянская, и вообще, одному богу известно чья! Это Одесса - где тому, кто свой, дозволен очень многое.

Но все же "профессор" был здесь не настолько своим, чтобы за него вступились. И если завтра его труп найдут в подворотне - никто не станет искать убийц, чтобы отомстить.

– Я сделаю - сказал "профессор" - но если вы завалитесь сами, без меня... Я не отвечаю.

– Ты не понял - ухмыльнулся "Крыж" - мы все в одной лодке отныне плывем. Или на одном пароходе. И случись что - все вместе в ад отправимся. Тебе все ясно?

Теплоход "Победа", 20 июня.

Вечер, накануне завершения рейса.

Радиотехник на судне считается уже офицерским составом. При этом ему не в лом попутно исполнять обязанности судового киномеханика (так как это оплачивается по отдельной ставке). Но вот черная работа - для нее матросики есть! А потому, кто у нас от вахты свободен, слушать приказ - подготовить фильмы, взятые в рейс, к сдаче на культбазу (а попросту, перемотать как положено). Отставить разговорчики - исполнять, время пошло!

Фильмы хранились в кладовой, частью уже упакованные в жестяные коробки, частью (которую и надо было перемотать) прямо на столе, рулонами. Там же были патефонные пластинки, около 2 тысяч. В те годы (до середины пятидесятых) пленка делалась из нитроцеллюлозы - прочной, износостойкой, но легковоспламеняющейся и горящей даже без доступа кислорода. При перемотке на ручном станке пленка вдруг заискрила и вспыхнула, от нее загорелись рядом лежащие мотки, в несколько секунд пламя охватило кладовую. Матрос схватил огнетушитель (висящий, как положено, на стене), на крик "пожар" прибежали еще двое членов экипажа, из кают начали выглядывать еще не спящие пассажиры. Но огонь разгорался, пленка горела как порох, вот уже из кладовой вырвался огненный смерч, охватил ковровые дорожки и фанерные переборки кают. Пламя, вытягиваемое по коридору мощной струёй воздуха, дошло до трапа, ведущего в вестибюль вышележащей палубы, и оттуда по двум вертикальным шахтам лестницы достигло верхнего мостика. В считанные минуты огонь охватил центральную часть судна, в том числе штурманскую, рулевую и радиорубку, каюты капитана и штурманов. Вахтенный радист, застигнутый огнём, выскочил из рубки через иллюминатор, не успев передать сигнал бедствия. Капитан приказал дать SOS по запасной рации, однако она уже сгорела в штурманской рубке. Общесудовую пожарную тревогу пришлось объявлять судовым колоколом.

Тушением занимались несколько случайно образовавшихся групп. Минувшая война сыграла свою роль: к аварийным учениям, в том числе и пожарным, на флоте в то время относились предельно серьезно, подготовка экипажа была высочайшей, а кому-то не так давно приходилось и на практике свои навыки применять. Потому, распространение огня в нос и корму удалось остановить, локализовать пожар, а затем, уже с помощью аварийных партий, высадившихся на борт с подошедших эсминцев, окончательно погасить пламя. Но всех пассажиров, кто не мог оказывать помощь, успели еще в самом начале высадить на шлюпки - по счастью, стояла тихая погода, со слабой волной. Полностью выгорела надстройка, где помимо жилых и служебных помещений экипажа, были каюты "люкс" и первого класса - каюты второго и третьего классов, расположенные в корпусе судна, не пострадали. Повезло также, что пожар начался до полуночи, когда многие пассажиры еще не спали. Но все равно, число жертв достигло сорока двух - и лишь двое из них были членами экипажа (матрос-виновник остался жив, хотя и получил ожоги). И страшным было то, что подавляющее большинство среди погибших составили женщины и дети. Так что будет еще суд, и самые строгие оргвыводы в отношении виновных.