ВПЛАМ: Шрамы, что превратились в морщины

[Мэнхэрд: …]

Юный принц был как никогда грустен. В отличие от отца ему было крайне тяжело сохранять самообладание и уже тем более спокойствие. Новости были всё хуже и хуже, и это напрямую касалось и их семьи.

[Лондауэр: Всё-таки Ияков вернулся. И вернулся так, чтобы о нём больше никогда больше не смели забывать… Он убил Оддомиса и вырезал всю его верхушку. Он убил всех графов Федерации и саму богиню Мальрана… Он убил бога, понимаешь, Мэнхэрд?]

[Мэнхэрд: Тем не менее, после Юга он отправился сразу на Восток, хоть до нас ему и было гораздо ближе.]

[Лондауэр: Он хочет убить всех… Всех, кто правит. Всех, у кого есть сила. Он нас унижает. Унижает весь этот мир…]

[Аймар: Технически, нельзя кого-то унизить. Можно лишь считать себя униженным, и это, поверьте мне, вносит значительную разницу в данные термины.]

Абсолютно неожиданно в пустующем вечернем зале появился ещё один человек. Это был седой, невероятно морщинистый и сгорбленный старичок в потёртом чёрном фраке.

[Лондауэр: Кто ты? И как оказался в моём тронном зале?]

[Аймар: Прошу извинение за столь непрошенный визит, но я сейчас как раз тот, кто вам нужен, Ваше Сиятельство.]

[Лондауэр: Мне сейчас нужен только нотариус, чтобы оформить завещание – не более.]

[Аймар: Ну что вы. Я хочу предложить вам кое-что поинтереснее…]

[Лондауэр: …]

[Аймар: Способ противостоять Иякову…]

Пятая капля

[Ияков: …]

Как ни странно, но Иякова совершенно не расстроил тот факт, что ему не удалось подавить волю набожного проповедника. По отношению ко всем своим врагам, мужчина придерживался примерно одной и той же цели: обратить силу человека в слабость.

Если у Оддомиса источником всей мощи и силы воли была семья и любовь к дочери, то у Мальрана, как оказалось, - помощь людям, хотя Ияков ложно решил, что таковым был вера в Фельву.

[Ияков: …]

Его следующей целью была Гильдия. Это была настолько секретная организация, что даже псилактики не знали о её существовании (с учётом того, что в последнее время они дохли, как мухи, то и неудивительно, что они перестали быть настолько уж всесильным классом).

Вся суть Гильдии была в том, что там самые обычные люди обучались магии даже без владения псилактики. Они концентрировались на какой-то эмоции или мысли и возводили её в абсолют, отчего она материализовалась.

Выходцами Гильдии были многие легендарные наёмные убийцы, воители и учёные, которые порой превосходили по силе и тех, кому магия досталась по праву рождения.

[Ияков: …]

Поэтому Ияков и собирался их уничтожить: хоть они и не были сильной угрозой сейчас, но могли стать потом.

Их база находилась в самом центре Континента – под горой Лемонт. Неподалёку была лишь маленькая деревушка и обширные пустеющие поля: эта территория была буферной между Королевством и Федерацией, так что здесь и не было каких-то городов или важных торговых точек – мало ли проработанные земли неожиданно достанутся врагу?

[Ияков: …]

Пока что мужчина не знал, где конкретно находилась Гильдия – про гору Лемонт его клоны прознали из слухов, и никакой информации больше не было. Ияков мог бы, конечно, просто раскромсать гору на части и вырыть своих врагов, но ему очень не хотелось кого-либо упустить из-за того решения. Каждый из членов Гильдии знал главный секрет искусственной магии. Выживи один из них, и когда появится новая Гильдия будет лишь вопросом времени.

[Ияков: …]

Так что пока красноглазые копии мускулистого мужчины прошёрстывали окрестности горы на предмет какого-нибудь входа, он сидел на одном из холмов этой пустенькой долины и тихонечко попивал воду, глядя на переливающиеся сумрачным аквамарином поля.

Здесь не было толком никого – кое-где торчали одинокие деревья, где-то густым пятном торчали заросли какой-то неизвестной Иякову травы: толи сныть, толи мшанка. Ветер здесь дул бодро и оттого всё, что только не торчало, делало это под определённым наклоном. Такие потоки объяснялись тем, что неподалёку была уже упомянутая гора Лемонт и ещё одно возвышение – Кардиг. Вместе они образовывали щель, из-за которой воздух на здешние луга доходил сквозняком.

Частично из-за этого здесь и не жили люди. Зимой холод был просто ужасающий в совокупе с таким ужасным ветром, а летом урожай попросту сдувало, да и никакой живности в силу отсутствия лесов здесь не было, разве что полёвки да и только.

[Ияков: …]

Ияков снова хлебнул. Нравилось ему вот так смотреть на эти дикие места. После такого продолжительного времяпрепровождения в горах это было и не удивительно.

[Ияков: …]

Однако неожиданно взгляд мужчины упал на какую-ту совершенно абсурдную для такого места деталь – что-то лиловое. И нет: он понимал, что в полях вполне могли расти лиловые цветы или даже трава, но…

[Ияков: …]

Это была чья-та причёска.

[Ияков: …]

Ияков поднялся с земли и двинулся в сторону своей находки. Он шагал сквозь довольно короткую, склоняющуюся под ветром траву, и с каждым шагом личность обладателя такой странной по цвету шевелюры была всё более явна.

[Ияков: …]

[Вигир: …]

Да, это был наверно уже давно позабытый вами Вигир Фаль. За эти одиннадцать лет он как-то сильно возмужал, помрачнел и начал выглядеть менее эпотажно.

Его лицо стало чуть более широким, веки и скулы подвылезли и осунулись. Сам он стал чуть выше, но остался таким же худощавым. В глазах всё также пылал этот невероятно яркий зелёный огонёк, но теперь он уже был каким-то подтусклым что ли. Лиловые волосы были обстрижены, и теперь не роскошной гривой спадали на плечи, а самым обычным обрубком торчали на голове.

[Ияков: …]

[Вигир: …]

Вигир стоял в самых обычных портах и майке, держал в руках киянку и усиленно вбивал деревянные колья в выветренную землю, тем самым создавая изгородь. Он уже понатыкал штук семь таких – сначала вбивал колышек, потом лопатой создавал глубокое квадратное отверстие, а после уже вставлял туда бревно и засыпал песком. Между этим брёвнами заколачивал гвоздями доски и получалась неплохая такая изгородь.

[Вигир: …]

Как только псилактик увидел Иякова, он слегка приподнял брови, но вскоре его лицо приняло прежнее безучастное выражение, и он продолжил колотить колья, словно рядом с ним никого и не было.

[Ияков: …]

[Вигир: Ты здесь для того, чтобы убить меня?]

Несмотря на более взрослую внешность, у него был всё такой же юношеский пижонский голос. Правда теперь ничего кроме самого голоса в нём пижонского-то и не делало, тембр и интонация была самой что ни на есть простой, что Ияков аж на секунду засомневался в том, что это был его давний знакомый, но цвет волос живо его снова убедил в этом.

[Ияков: Привет, Вигир. Я бы может тебя и убил бы, но на мне же проклятие, что я не могу к тебе прикасаться.]