Врач космического корабля

– Хорошо. Значит, я возлагаю это на вас.

Дон взглянул на свой лист и нахмурился.

– Следующий вопрос печален, но необходим. Тела погибших пассажиров, офицеров и матросов следует поместить в безвоздушный трюм для доставки на Марс. Однако я обнаружил в сейфе капитана Кандида его завещание. Там сказано, и довольно ясно, что он хочет быть похороненным в космосе. И если возможно, то с борта своего корабля. Я думаю, это не оставляет нам выбора. Кто что-либо знает об этом ритуале?

– Я, сэр, – ответил Курикка. – Если позволите, я с удовольствием возьму эту церемонию на себя. Я десять лет сумел прослужить с капитаном Кандидом.

Прежде чем Дон успел ему ответить, на столе зазвонил телефон. Дон согласно кивнул старшине и поднял трубку.

– Капитан слушает, – ответил он слегка стесненно, так как еще не привык употреблять этот титул прилюдно, хотя никто и не думал протестовать. Он выслушал сообщение, ответил, что понял, и повесил трубку.

– Это следует знать всем, – спокойно проговорил он. – Звонил радиооператор. Он собрал радиоприемник и сумел поймать Марсианский центр. Сигнал очень слабый и почти потерялся на фоне помех, но он записал его на пленку и попытается выудить кое-какую информацию. Он сказал, что они все время повторяют одно и то же сообщение. Наши позывные, он сумел разобрать это, и краткое сообщение. Он не сумел разобрать детально, но кое-что понял. Они снова и снова повторяют слово «опасность». И какие-то кодовые слова типа «солнечные пятна».

– Это совсем не кодовые слова, – произнес входящий в кают-компанию главный инженер Хольтц. – Именно это я и пришел вам сказать. Я обнаружил это с помощью встроенных в обшивку приборов. Идет солнечная буря. – Прежде чем окончить свою речь, он сделал паузу и, судорожно вздохнув, закончил: – Солнечная буря! Это значит, что мы уже сейчас можем считать себя мертвецами!

Глава 4

– Это не причина для паники, и я не хочу, чтобы мы поддались ей! – Голос Дона перекрыл общий гомон. – Я хочу, чтобы стало тихо!

Это сработало. Вышколенные члены экипажа привыкли подчиняться приказам и немедленно выполнили новую команду. Доктор Угалде затих, остальные тоже. Дон вскочил на ноги и переводил взгляд с одного на другого, силой этого взгляда заставляя их сесть. Хольтц еще стоял в дверном проеме. Но, едва он открыл рот, чтобы заговорить, Дон гневно ткнул пальцем в его сторону:

– Главный инженер Хольтц, закройте дверь и сядьте. И доложите по уставу! Без лишнего фатализма, если сможете!

Дон не хотел обижать старика, но не хотел и чтобы тот сеял ненужную панику. Инженер вспыхнул и стал что-то объяснять, но Дон перебил:

– Я сказал – сядьте. – Приказ был недвусмысленным. Дон сердился, и гнев пробивался в его голосе.

Мгновение Хольтц колебался, затем его плечи поникли. Он закрыл дверь и рыхлой массой опустился в кресло. Когда он снова нарушил молчание, то говорил тусклым, смирившимся с поражением голосом:

– К чему бороться? Этот полет должен был стать последним для меня, а теперь он станет последним для всех...

– Что показали ваши приборы? – прервал его Дон. Голова главного инженера, пока тот говорил, опускалась все ниже и ниже, а голос упал до шепота, и приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его слова.

– Солнечная радиация растет – и растет постоянно. Я знаю почему. Солнечные пятна... Солнечная буря... и нет возможности защититься.

– О чем он? – спросил каптенармус. – Мы много раз проходили через солнечную бурю и всегда без осложнений. Почему же надо беспокоиться сейчас?

– Можно я отвечу? – спросил Курикка, и Дон утвердительно кивнул.

– Наша главная беда в том, что мы потеряли слишком много воды. Вода, циркулирующая в двойной обшивке корабля, задерживает большую часть заряженных частиц, из которых и состоит солнечная буря, замедляя и останавливая их. Действуя аналогично атмосфере Земли. Теперь же, с потерей почти половины воды, ее толщи недостаточно, чтобы задерживать радиацию. И раз Марсианский центр объявил тревогу, значит, эта буря сильнее обычной. Она должна быть достаточно сильна, чтобы справиться с нами.

– Но мы должны справиться с ней! – вмешался Дон. – Предусмотрены ли какие-нибудь специальные меры на случай небывало сильной бури?

– Да, сэр. Мы разворачиваем корабль шаром с реактором в сторону Солнца. Таким образом, между Солнцем и машинным отделением оказывается вся масса реактора и защищает его. А вся вода впрыскивается в аварийные камеры в той стенке барабана, которая обращена в сторону Солнца. До тех пор, пока корабль ориентирован правильно, такой защиты вполне достаточно.

– Хватит ли у нас воды для подобного трюка? – спросил Дон. Выражение лица главстаршины не изменилось. Ни во время вопроса, ни во время ответа:

– Нет, сэр, не хватит.

– Но машинное отделение все же будет защищено?

– Это верно.

– Тогда половина проблем долой, – улыбнулся Дон. – Поместив пассажиров и команду на опасное время в инженерный отсек, мы, по возможности, гарантируем им выживание. Каптенармус, возьмите это на себя.

Главный инженер стал что-то возражать насчет тесноты, но Дон жестом призвал его к молчанию.

– В тесноте да не в обиде. Зато нас не убьет радиация. Для каждого найдется место. Но сначала надо найти способ развернуть корабль. Работать теперь следует как можно быстрее – мы не знаем, сколько еще времени у нас в резерве. Да, Бойд?

– Я думаю, что немного смогу помочь, – произнес расчетчик. – Те сообщения, что мы принимали раньше, во время солнечных вспышек, необходимо внести в компьютер. Поскольку эти сообщения многократно повторялись, неизбежно должно было произойти накопление информации. Машина выловит смысл в предложенных ей фрагментах и скомпонует из них текст сообщения.

– Звучит разумно, – согласился Дон. – Ну что же, попробуйте разобраться с этой записью.

– Есть, сэр, – ответил Бойд и двинулся к двери, стараясь не сбиваться на бег до тех пор, пока хотя бы не окажется за порогом.

Так как работы хватало на всех, то все получали надлежащие инструкции и по очереди удалялись. Только когда все ушли, Дон обнаружил, что ничего не может сделать с мучившими его проблемами до тех пор, пока помощники не вернутся с новыми данными. Медицинские проблемы решились мгновенно. Он еще раньше залечил все мелкие царапины и раны, а двое, пострадавшие относительно тяжело, лежали в лазарете под наркозом. Оба были подключены к автоматическому диагносту, непрерывно контролирующему давление крови, температуру, дыхание, пульс, излучение мозга и все прочее, за чем надлежало следить. Если хоть один показатель изменится в худшую сторону, Дона мгновенно предупредит об этом висящий на поясе сигнализатор.

Некоторое время его никто не беспокоил, и он решил, что может хотя бы недолго побыть один. О сне не могло быть и речи. Вздремнуть Дон успеет и потом, если удастся избежать внешних опасностей. Но пока Дон раздумывал над этим, ноги сами приняли решение, вынесли его в коридор и понесли к ближайшему лифту. Обсерватория! Конечно, именно туда его и тянуло. Пока лифт медленно полз по шахте, Дон связался с рубкой и сообщил, куда направляется.

Лифт поднимался от внешней обшивки судна к центральной трубе, связывавшей обе секции космического корабля. Когда он остановился и дверь скользнула в сторону, Дон ухватился за дверной проем и бросил свое тело вперед. С заученной легкостью он вылетел из лифта и поплыл по воздуху. Как только его руки коснулись дальней, обитой кожей стенки трубы, он ухватился за одну из размещенных здесь гибких петель и швырнул свое тело по направлению к обсерватории.