Враг моего отца
Шрифт:
— Ты бы просто порешил? — посмотрел ему в глаза. — Он довел мою мать до самоубийства.
Тут уже долгой паузы не было:
— Макар, двойной с водкой! — повысил голос Акопов и бросил взгляд на сына: — Оставьте нас. — Тот скривил морду, но перечить не стал. — Расскажи подробнее, если не возражаешь, — попросил Акопов, когда мы остались одни.
Я покрутил бокал в руке. Хотелось опрокинуть его в горло залпом. Говорить, что это мое личное дело, нельзя, но рассказывать подробности неприятно.
— Отец перед смертью рассказал, как мы оказались в общаге вместо трехкомнатной квартиры в центре. Куваев в какой-то момент просто переступил через дружбу детства, подделал документы, фальсифицировал подписи и отобрал
На этом скулы Акопова дернулись, а брови поползли к переносице.
— …Через неделю она покончила с собой. — Вот теперь можно и залпом. Акопов был солидарен. — Я всю жизнь мечтал о дне, когда смогу его раздавить.
Не планировал напоминать себе все это сегодня, когда проспал с Кристиной несколько часов. Теперь было чувство, что я накурился, или Марика подсыпала мне что-то в вино — как я вообще обо всем этом забыл? А я забыл. За какие-то двое суток меня будто вывернуло наизнанку живыми внутренностями наружу, и я начал чувствовать.
=21
— Понятно, — сухо констатировал Акопов. — Слава, у тебя безупречная репутация. Это хорошо. Но ты перешел дорожку влиятельным людям, Куваев времени не терял — поднял на крыло, кого смог. — Кто бы сомневался. — Ты уверен, что все, что тебе рассказали, правда? — вдруг осторожно добавил он. — Я бы с таким багажом сидел и радовался, что меня не привезли в колбасный цех…
Я хмуро взглянул на него вместо ответа.
— Понятно, — констатировал он. — Ты знаешь, я за своих людей горой. — Знал. Но не знал, что я — свой. Или еще нет? — Я вытащу тебя из этого.
— Из чего? — обнаглел я.
Меня раздражала эта гребаная действительность, в которую меня вернули.
— Куваев дернул Царева в Москве.
— Ну так потому, что это его «крыша».
— И не только его. В Москву точно лучше больше не соваться.
— Хорошо.
— Слава, все серьезно.
— Как и всегда. Но ты же меня собирался выдать.
Наши взгляды встретились.
— Ты никогда не связывал дело с личным. У тебя были основания, я их уважаю, — серьезно возразил Акопов. — И я передумал.
Пожить, что ли? Дают же шанс.
— Что с меня? — уточнил сухо.
— Все как обычно — хватит одиночку из себя разыгрывать. Если хочешь мстить серьезно и без последствий, тебе нужен тыл. Я буду твоим тылом. Взамен — помощь при необходимости. Ни в какие дела насильно тянуть не буду.
Хорошее предложение.
— Спасибо, Дмитрий Владиславович. Я согласен.
Настроение было таким, будто бы мне не шанс на жизнь выдали, а билет в чумной поезд. Я попрощался с Акоповым и побрел по улице. Сотовый с утра обрывал Саша, но я не находил в себе силы ответить. Было мерзко и гадко, словно кто-то швырнул с небес на землю.
Недолго думая, я свернул к центру в поисках другого бара.
Когда Марика была особенно воодушевлена идеей, она переходила на испанский. Воодушевлена она была регулярно, поэтому я понимала хорошо, если половину. Фабия была еще и ее ассистентом, записывая за ней какие-то основные мысли, когда режиссер уходила в словесный поток. Я так понимала, что она давала набросок картинки и раскадровки, которые тут же начинали отрисовывать на планшетах Мэтью и Воган — братья-близнецы, отвечающие, как я поняла, за сценарий и визуальную составляющую работы.
Вообще нас собралось человек двадцать. Съемочная команда жила где-то неподалеку. Я сидела в дальнем кресле, уронив голову на руки и растирая виски. Уговаривала себя, что это всего лишь работа, что Марика не снимает грязную бессмысленную порнуху, ее фильмы — своеобразное, но искусство. И она не раз номинировалась
на известные мировые премии. Черт, можно было бы даже радоваться, что Багратов выдал такой билет на зарубежную площадку!Если бы не мое «но».
Меня еще никто не трогал, но уже потряхивало. И это не было возбуждением от процесса. Липкое тянущее чувство тревоги ни с чем не сравнить. Оно будто затягивало комнату в мои личные невидимые декорации, превращая чувственные картинки в триллер.
— …На двенадцатой минуте крупным планом берем его ладонь на ее груди, — возбужденно вещала Марика.
Эван и Джесси — актеры сегодняшних съемок — сидели рядом на диване. Эван трогательно держал жену за руку и поглаживал ее внушительный животик.
— А он часто у вас прыгает там, когда вы любовью занимаетесь? — вдруг спросила Марика. Я даже не сразу поняла, о чем она. А когда в ладонь Эвана отчетливо выпятился малыш, народ развеселился. — Я хочу, чтобы мы это запечатлели, Джон.
Твою мать, твою мать! Внутри снова все оборвалось и задрожало от противоречий. Она имела в виду, толкается ли малыш в животе? И Джесси готова это все показать на камеру?! Сложно было разобраться — мои это тараканы взбунтовались, или принципы восстали, или это все прет против моих собственных ценностей… А может, нужно все это послать и принять картинку такой, какая она есть? Это искусство. Марика абсолютно точно не вызывала этот резонанс намеренно. Да, женщина может быть прекрасной в любом положении, мы просто забыли об этом, рисуя идеальных пластиковых куколок в нашем сознании и стремясь к этим идеалам. А тут — любовь. Эван любит жену, это понятно даже слепому. Ему неважно, как она выглядит. Все бы так относились к женщине в этот момент!
Ладони стали мокрыми, меня будто выворачивало наизнанку, нервами наружу, и по ним хлестало каким-то незнакомым ураганом. С одной стороны, хотелось в него шагнуть на новую ступень — я же актриса! Но я актриса в панцире, с большой проблемой! И это все — слишком быстро, наживую! Мне казалось — я устроилась. То, что для других обыденность, для меня — большой шаг вперед. Я играла, а где не могла — играли за меня. И всех все устраивало. Ну, разве что, отношения у меня не сложились.
В мыслях ожили болезненные картинки нашей с Ромой попытки… Он два месяца подбирался ближе, приучал, изучал проблему, старался… И я не могла поверить, что, столкнувшись с первой неудачей, он может просто уйти, бросит такой же вывернутой наизнанку…
— Крис, — кто-то коснулся плеча, и я вздрогнула, дергаясь. Дэйв наклонился к самому лицу: — Крис, Марика зовет…
Я сглотнула.
— Пойдем, Крис, — поманила рукой куда-то режиссер.
Все поднялись, получив задания, я же на ватных ногах поплелась за Марикой наверх. Мы прошли по коридору. За мной следовал Дэйв и еще кто-то — соображала я все хуже. В большую светлую комнату вошла, будто в туман.
=22
— Джон, тут посмотрим сейчас еще на один вариант… Крис, у меня к тебе задание — нужно будет сыграть с Дэйвом, сможешь?
Она прошла к дивану, а я так и застыла посреди комнаты.
— Смотри, — Марика широко расставила ноги, упираясь локтями в колени и подпирая руками подбородок, — ты не играла в подобных фильмах никогда, да?
Я мотнула головой.
— У меня команда профи, — серьезно и успокаивающе заговорила она, — никто на тебя не будет глазеть, как на женщину, все выдрессированы и прошли со мной через много съемок. Те, кто мне не подходят, уходят. Поэтому ничто не будет тебе мешать шлифовать талант в подобном фильме. Капито? — Я кивнула. Звучало обнадеживающе. — Окей, мне нужно понять теперь твой потенциал. — Пока она говорила, Джон устанавливал штатив и камеру. Дэйв стоял позади, нервируя. — Сыграй, пожалуйста, сейчас с Дейвом. Просто отдайся и расслабься — он поведет.