Враг мой - дневной свет

– Значит, психушка?

– Боюсь, это не исключено. Постарайся понять.

– Постараюсь.

Он обнял ее еще крепче и ласково поворошил подбородком ее туго завитые волосы.

– Поезжай домой, сыграй пару спектаклей и выспись хорошенько. Потом мысли станут стройнее, кошмар подзабудется. Ты только не проговорись, и верь мне.

– Так тяжело, Толя, - тихонько проскулила она, прижимаясь щекой к воротнику его дубленки, - мне так тяжело, и Каринка со мной теперь общаться перестанет! Что я за человек такой…

– Тихо. Истерик нам только не хватало! Не думай пока о второстепенных вопросах, реши главные.

Постепенно она успокоилась. Решив не ехать в кафе, где проводились поминки, Галина обняла Карину и села в свой автомобиль, полная решимости последовать советам Анатолия. Ее любовь переросла в крепкое, сильное чувство, и преодолела все сомнения. Скажи Галине кто другой то, что ей довелось выслушать от Анатолия, она просто послала бы придурка к черту. С любимым мужчиной выходило иначе. До дома – час езды; она успокоится окончательно, да еще успеет придумать план действий.

Посреди трассы она съехала на обочину и принялась приводить себя в порядок: попудрилась, подкрасила ресницы, расчесала волосы, подвив пряди прямо с помощью пальцев. Потом она заехала в кафе и заказала десяток свежих блинчиков, попросив упаковать их стопочкой в фольгу. Блинчики больше напоминали оладьи, но ее это не смутило: Димка глотал любую стряпню, не вдаваясь в тонкости.

Сына она знала все-таки не так плохо, как сама уже начинала опасаться. Разговор завязался дружеский, даже веселый. Ей почему-то не стоило больших усилий швыркать чаем и посмеиваться над Димкиными шутками. Тревога ее почти рассеялась, наверное, оттого, что она просто сумела запретить себе думать о сыне, как об убийце. В компании преступника тяжело просто находиться, а уж чаи с ним гонять, и вовсе развлечение экстремальное. Но это с обычным преступником, а Димка…В конце концов, он - ее сын, а что будет дальше, докажут его вину, или нет – покажет время.

========== Часть 22 ==========

22.

У домика Карины остановился небольшой корейский грузовичок, и какие-то люди в джинсовых комбинезонах стали выносить с крыльца упакованные в коробки вещи. Они управились очень скоро; и только когда последняя коробка, перевязанная веревкой, да еще обклеенная скотчем, была поставлена в кузов, из дома вышла сама хозяйка. Галина не видела подругу несколько недель. И вовсе не потому, что была черствой или забывчивой, нет, она звонила Карине чуть не по пять раз на дню, но слышала в ответ только вежливое: «Я хочу побыть одна, и сама тебе позвоню!». Этим дело и заканчивалось. Один раз Галина, возвращаясь с работы по заснеженной темной дороге, припарковалась было у низенького штакетника, но Карина вяло махнула ей из окна, мол, проезжай-проезжай!

Теперь она стояла среди голых деревьев, на границе их с Кариной участков, и молча наблюдала, как из ее жизни уезжает близкий человек, ставший ей – такой одинокой – почти родным. Серый, снежный ноябрь поставил точку в еще одном важнейшем этапе ее существования. Целых две точки. Шестнадцатого числа Анатолий подарил ей золотое кольцо с небольшим сапфиром и сделал предложение. Просто, тепло, почти по-дружески. Конечно, она согласилась, почувствовав головокружение от счастья. А семнадцатого уехала Карина, вернее, уезжает, и, похоже, навсегда. И удерживать она ее не вправе, потому что в спальне на втором этаже ее дома живет возможный виновник трагедии. Если бы она знала, что Димка не трогал Егора, если бы Егор не умер в ее доме, тогда она еще могла бы попытаться: выскочить из-за деревьев и побежать напрямки по сугробам наперерез Карине с криком: «Ринка, подожди!» Но она ничего не знала, и ни в чем не была уверена. Если окажется, что правда – это те страшные слова, сказанные ей взволнованным Анатолием в день похорон, то отъезд подруги явится всего лишь отсроченным наказанием ей за непослушание, глупость, упрямство. А мама предупреждала. Нет, пусть уж лучше самое болезненное случится сегодня, пусть Карина уедет, и обе они попробуют забыть эту осень.

Карина села в кабину, захлопнула дверцу. Заурчал двигатель. Галина закрыла рот ладонями, сложенными лодочкой, и расплакалась.

Домик соседей в очередной раз опустел. Дима вяло скорчил рожу, глядя в темное стекло окна на свое отражение. Теперь уже точно не скоро объявится кто-нибудь, жаждущий его, Дмитрия, внимания. И пусть. Впереди зима, хочется спокойствия, тишины; раздражающие люди в его программу не входят. Маму, конечно, немножко жалко, но она сама виновата: дружила бы со своей Кариной, нет же, стала с Егоркой водиться, это же ненормально! Интересно, осознала она свою вину, или продолжает считать, что в окрестностях бродит маньяк. Кто-то, наверное, должен будет объяснить ей, что она – и есть маньяк. Ведь виноват не тот, кто исполнил убийство, а тот, кто своими действиями, глупыми и необдуманными, спровоцировал несчастного, измученного подозрениями, одинокого в своем недуге, человека на решающий удар. Все люди – маньяки, все до единого. Кто-то пьяным валяется в придорожной канаве, кто-то обнажается перед открытым окном, демонстрируя свое превосходство над недалекими «остальными», а кто-то влюбляется в чужого ребенка в то время, пока свой медленно умирает без солнца и надежды.

Так и не зайдя домой, Галина вытерла слезы, вывела машину из гаража и поехала на почту. Еще вчера она написала выпущенному из-под стражи Олегу, сообщив, что Карина съехала, и дом свободен. Еще она спрашивала, как быть с кошками Карины, поливать ли цветы, не отослать ли ключи от домика Олегу или самой хозяйке. Ей было безразлично, что предпринять, она действовала автоматически, выполняя соседский долг. Мысли словно замерзли вместе с природой. Накатила апатия, и даже Анатолию звонить не хотелось. Только потому, что любимый мужчина ждал звонка, она, сбросив письмо, набрала его номер, усевшись прямо на почте в глубокое неудобное кресло. После серии гудков, раздалось бодрое:

– Алло? Галя?

– Привет.

– Что такое? Карина все-таки уехала? – вот за что она, пожалуй, и полюбила его: он всегда угадывал причину ее плохого настроения, или звонкого смеха. Безошибочно.

– Да, Толь, она уехала. Даже не позволила мне с ней попрощаться. Я все звонила, звонила, но…, - она вздохнула.

– Может, она вернется? – с надеждой спросил он. Анатолию очень хотелось, чтобы Галина без него не чувствовала себя одинокой. Он покупал ей в подарок книги, диски с фильмами, музыкой, он даже добыл для нее редкую концертную запись Илиги Жаровской, с интервью и несколькими видеоклипами абсолютно новых композиций. Съемки проходили в Италии, и поражали, впридачу к потрясающей музыке, удивительными пейзажами и архитектурой. Галина была в восторге, но он понимал, что живого общения ей ничто не заменит, поэтому дружба с Кариной им всячески поощрялась. Только Егорки он советовал ей избегать…И вот, малыш погиб, а подруга уехала. Ему хотелось согреть свою Галюшку, бросить всех пациентов к чертовой бабушке и примчаться в заснеженный пригород. Но в доме Галины живет маленький монстр, чутко охраняющий принцессу от посягательств чужаков, будь то крошка-пацан, или взрослый симпатичный доктор.

– Не вернется она, Толя. Я это сразу поняла. Наверное, уже тогда поняла, когда она над могилкой Егорки плакать перестала. Помнишь, как она подобралась вся, лицо порозовело,…а потом она меня до машины провожала, так чуть не улыбалась. Не знаю, может, это шок такой, а может, первая надежда на новую жизнь где-то далеко?

– Нет, это не шок, - он помолчал, слушая свои мысли и выбирая нужные слова, чтобы не обидеть Галину. Дело в том, что он уже давно считал Димку виновником всех совершенных в округе преступлений, но произносить вслух то, что сверлило его мозг чуть не с самого лета, он не мог. Ему очень хотелось сказать Галине, что у Карины не было никакого шока, иначе она, чуткая, как всякая мать, тут же обвинила бы Димку в убийстве ее сына. Но нет, она просто хладнокровно решила порвать с Галиной, и в память о дружбе, сделала над собой усилие и ничем не выдала своих подозрений. Сильная женщина. Неординарная. Галюшка на ее месте закатила бы истерику, и всех обвинила бы по поводу и без. И хоть он крепко полюбил именно Галину, перед характером Карины он почтительно преклонялся, и, как психиатр, был убежден, что не ошибся в ее предпочтениях и мотивах, только Галине об этом знать не надо.

– Нет, - повторил он. – Это был не шок. Она просто не очень темпераментная и медлительна по природе, вот поэтому ее горе, способное свалить другого человека на месяц под капельницу, так поверхностно затронуло ее душу. Она решила уехать – ладно. Главное, не переживай так.

– Я попробую отвлечься работой. Мне дали пакет документов для проверки, посижу над ними, глядишь, время быстрее побежит.

– Правильно. А еще не забудь, что мы идем послезавтра в театр,- голос его повеселел.

– Ой, точно! А ты за мной заедешь?

– Если можно.

– Нужно.

– А как же Димка?

– Что-нибудь навру.

– Не перестарайся только! – он внимательно вслушивался в ее голос, каждую секунду следя за своими ответами, следя за своим голосом и интонациями. Нельзя, чтобы она нервничала, иначе у нее не получится обмануть сына, а дальше…начнется замкнутый круг.

Знаменитости спешили посетить их город одна за другой. На середину недели планировалось последнее выступление Илиги Жаровской, и не успели организаторы распродать самые неинтересные билеты, как в субботу было объявлено представление московского «Современника». Причем, букет «звезд» прибывал такой благоухающий, что пропустить сие действо было бы верхом необразованности, да и просто кощунственно.