Враг мой. Академия Блонвур. Книга 2

Прощаясь, Шатроски, казалось, даже сожалел об отъезде его новых знакомых. Пускай знакомство было не самым простым, однако ни близких, ни друзей, ни приятелей у него не было вовсе, и удел влачить одиночество его угнетал. А между собой пьющие разум, похоже, особо не общались. Вроде бы странно, на первый взгляд, только, скорее всего, они сами опасались себе подобных.

Таубер, напротив, покидал дом Шатроски в приподнятом, если не сказать, ликующем настроении. И дело было не в избавлении от страха, который внушал ему хозяин дома. За дни, проведённые вместе, Таубер почти привык к нему, они даже вели долгие беседы. Для потерявшего память год назад Шатроски обладал на удивление обширными познаниями. Впрочем, объяснение этой нестыковке нашлось – оказывается, выпивая разум своих жертв, он получал и их память.

Но теперь Таубер наконец услышал то, чего так ждал, на что так надеялся: если он доставит Вариссу в целости и сохранности к определённому месту в Вольном лесу – альтеранцы возьмут его с собой на свои земли. Его провожатыми снова будут те двое виргов, с которыми он оставался в доме Шатроски.

Вообще Лонгаронель долго сомневался, стоит ли уводить Младшего в мир, в котором также творится Тень знает что. Быть может, для него это будет «из огня да в полымя». Он даже намекнул шанцийцу, что в их землях тоже отнюдь не всё гладко и хватает своих опасностей. Однако Таубер был абсолютно уверен, что хуже пьющих разум не может быть ничего.

Лонгаронель с ним согласен не был — вряд ли полное зомбирование лучше хоть чем-то, внешние проявления разнились, однако для жертвы результат был один — необратимая гибель личности. Но в Бордгире, в отличие от Шанца, Младший всё же не будет беззащитен и сможет вести нормальную жизнь. Тогда как здесь, теперь будучи в курсе истинных причин дурной хвори, скорее всего, запрётся где-нибудь и станет избегать любого общения, а в итоге вообще заработает паранойю.

В девять вечера отряд остановился на привал. До Диких гор оставалось рукой подать. Но прежде чем соваться туда, следовало досконально прояснить обстановку, а чтобы вампиры могли провести разведку, нужно дождаться темноты. Вирги сказали, что уже чуют присутствие людей — на расстоянии примерно полулиги. Людей много, но части ли это, участвующие в боях, или подкрепление на подходе — да кто ж их знает. Где проходила сейчас линия фронта, также не было известно. Когда тролли попали в плен, бои ещё велись в низовьях гор, но, может быть, сейчас их братьев уже добивали на вершинах.

Горный массив, кстати, не был ни большим, ни высоким, но, на удачу троллей, являлся почти неприступным ввиду крутизны и обрывистости внешних склонов. А представлял он собой некое подобие короны, только овальной формы, вытянутой с севера на юг. Прохожих троп было немного, проезжих всего две. В мирное время тролли жили в центральной долине, однако посты возле троп дежурили всегда. При появлении неприятеля дозорные передавали сообщение при помощи сигнальных костров или специальных барабанов, и на оборону подступов поднимались все воины.

До сих пор троллям удавалось успешно отражать атаки, умело используя преимущества местности, но никогда ещё нападение не было столь массированным. Войска Шанца окружили горы и пробивались сразу по всем направлениям. Подкрепления подходили одно за другим. Пару дней назад летавшие каждую ночь на разведку вампиры видели ещё одну многотысячную армию. Возможно, она подойдёт к Диким горам уже через сутки.

Одним словом, медлить было нельзя. Провести разведку, как только стемнеет, и, желательно, действовать этой же ночью. Правда, у них пока не было вовсе никакого чёткого плана, поскольку никто не имел представления относительно нынешней обстановки.

На разведку вампиры вылетели ввосьмером, девятый остался с виргами и троллями – на связи. По счастью, ночь выдалась пасмурной, и вампиры могли лететь достаточно низко, оставаясь невидимыми с земли. Они рассеялись, чтобы охватить разом как можно большую площадь.

Те люди, которых учуяли вирги, похоже, стояли лагерем в тылу – сотни костров и тысячи палаток у самого подножия, то ли ещё одно подкрепление, пока не успевшее приступить к боевым действиям, то ли резервные части. Нет, в этом направлении троллям никак не вырваться на свободу. Оставалось надеяться, что такие лагеря не окружали горы сплошным кольцом.

Во время вчерашней стоянки Тарри нарисовал схематичную карту Диких гор и указал на ней все тропыНо, как выяснялось теперь, он мог бы и не тратить время, с большей пользой посвятив его сну – о местоположение троп можно было догадаться без всяких карт, поскольку те были обозначены кострами, горевшими едва ли не на каждом уступе.

Цепочки костров поднимались практически к самым перевалам. И вряд ли костры разводили тролли, а значит, люди уже пробились почти к вершинам. Защитники гор ещё сдерживали их на последних высотах, но как только людская масса перевалит через хребет хотя бы по одной тропе – троллям конец. На пологих склонах, ведущих в долину, немногочисленным горным воинам не выстоять, шанцийцы перебьют их как мух и хлынут в селения, сея смерть там.

Похоже, это действительно последняя ночь, когда ещё можно что-то изменить. Вот только как? Лонгаронель пронёсся над тропой, пытаясь прикинуть численность войска, обосновавшегося вдоль неё. Пожалуй, не меньше двух тысяч. Сведения, поступавшие от его товарищей, проверявших другие тропы, были ничуть не более утешительными. И лагеря резерва взяли горы, кажется, в сплошное кольцо. Правда, с севера они довольно малочисленны. Но всё равно, вдевятером им не по силам перебить войска даже на одной тропе. Восточные склоны ещё не обследованы, только в удачу, что там картина иная, ему уже совершенно не верилось. Так как же прорвать эту блокаду?! Переносить троллей по воздуху не вариант – вдевятером они не управятся даже за неделю, да и нет у них недели. Есть только эта ночь.

Пока Лонгаронель судорожно пытался придумать хоть сколько-нибудь реальный план действий, пришло известие, лишившее его потуги всякого смысла – оказывается, шанцкие войска прорвали оборону на северной тропе и их авангард уже орудовал в долине. Ну почему он, идиот, велел Эрли сперва исследовать лагерь у подножья вместо того чтобы сразу прояснить обстановку наверху!

«Все к северной части долины!» — скомандовал Лонгаронель.

Внизу гуляла смерть – в лице безжалостных шанцийцев. В селениях не осталось мужчин – лишь немощные старики, женщины и дети. Все, кто мог держать оружие, стояли в обороне троп. В их числе были даже молодые женщины и подростки. В посёлках действительно не осталось тех, кто был бы способен дать отпор налётчикам. Конечно, тролли пытались защищаться, но силы были совершенно неравны. Люди собирали кровавую жатву десятками и сотнями жизней, убивали всех подряд – даже младенцев и беременных.

С перевалов на помощь своим семьям спешили мужчины. Но им, наверное, не успеть. Да и шансов одолеть превосходящие людские полки, почувствовавшие вкус крови, практически никаких.

Вампиры принялись разить бесновавшихся внизу убийц. Вот только надолго ли их хватит?! На тех скотов, что уже ворвались в селение – возможно. Но на подходе ещё сотни и сотни. А если части на других тропах поймут, что защитников на них почти не осталось и, несмотря на ночь, тоже пойдут на прорыв? Впрочем, если не остановить людскую реку, текущую через северный перевал, всё остальное уже не будет иметь значения.

«Эманации страха!» — принял решение Лонгаронель. Сработает или нет – кто ж знает. Но, кажется, это единственный шанс переломить ход событий.

Вампиры оставили в покое так и не добитые силы противника в деревне и ринулись навстречу подходящим к ней частям. Люди по-прежнему не замечали круживших в чёрном небе неведомых существ. Однако первые ряды дрогнули достаточно быстро. Безотчётный страх заставил их остановиться. Задние напирали, но постепенно паника распространялась. Замертво рухнули восемь солдат. Затем ещё восемь... ещё... и ещё. Никто не понимал причин гибели товарищей – ни ранений на их телах, ничего! И наконец шанцийцы развернулись и побежали. Сталкиваясь со своими, топча сбитых с ног. Четверо вампиров погнали их обратно к перевалу, всё нагнетая среди бегущих ужас. А четверо других вернулись к деревне.