Враг народа. Академия красных магов

Пройдясь до первого поворота, я уперся во внушительную доску почета с фотографиями и именами, прямо как у ударников производства. На самой крупной в центре был парень, внешне похожий на актера, с проницательным, но холодным взглядом. “Марк Островский” — сообщала подпись под карточкой. Вокруг густо висели снимки поменьше — парней и девушек вразнобой. Чуть дальше обнаружился тот белобрысый с гипсом — “Кречетов Антон” и припиской ниже “глава дисциплинарного комитета”. Почти сразу за ним я заметил и фотографию Лёни, под которой сообщалось, что Демидов Леонид — секретарь студенческого совета, а следом висела фотография председателя совета — “Нина Островская”.

— Осматриваешься? — раздался за спиной девичий голос.

Я обернулся. Улыбаясь точно так же, как и на своей фотографии, ко мне подошла Нина, держащая толстую стопку бумаг.

— А я и не знал, что у тебя тут такая важная должность, — я показал на ее снимок на доске.

— Скорее ответственная, — она чуть крепче перехватила выскальзывающие из рук листы. — Зато я всегда в курсе всего. Очень полезно.

И не поспоришь. А главное, что теперь и я знал, где найти человека, который в курсе всего. А это, к слову, самый важный навык на новом месте.

В глубине коридора раздавались чьи-то шаги, но вокруг не было никого — только я и Нина, в очередной раз перехватившая выскальзывающую стопку бумаг.

— Давай помогу, — предложил я.

— Благодарю.

Она охотно передала мне бумаги, похожие на записки счетовода с бесконечными рядами цифр и статьями расходов. В принципе, если здесь столько тратят на студентов, то устроился я неплохо.

— Куда это? — спросил я.

— В студсовет. Я покажу…

Вместе мы направились вдоль доски почета, провожающей нас десятками запечатленных на снимках глаз. Большая фотография Марка Островского, делящего с Ниной одну фамилию, сама собой наводила на вопрос.

— Брат? — я кивнул на него.

— Будешь смеяться, — с улыбкой ответила она, — дядя. Всего на год старше. Так иногда бывает. А бабушка на пару лет младше мачехи. У меня в семье вообще все перевернуто…

Чьи-то шаги звучали уже совсем близко. За поворотом стремительно мелькнул темный силуэт. Следом, чуть не врезавшись в нас, оттуда вырулил парень с огромной кипой бумаг, кивнул Нине и понесся по коридору дальше. Однако эта тень мне кое о чем напомнила.

— Люди в черной форме, — начал я, — которые тут бродят повсюду, кто они?

Не спеша с ответом, моя спутница огляделась по сторонам, будто проверяя, не прячется ли кто-нибудь в ближайшем углу.

— Они маги, — она чуть понизила голос, — из Комитета Магической Безопасности. Коротко КМБ. Или еще проще — каратели…

— И зачем они здесь?

— Если наркомат магии ведет учет магов и распределение между ними задач, то КМБ контролирует соблюдение ими порядка и законности. Правда, это лишь формально, — она заговорила еще тише. — Фактически же они занимаются слежкой, наказанием и устранением тех, кто выступает или готовится выступить против советской власти.

— А разве не все маги на стороне власти? — я невольно подстроился под ее громкость.

— Крепкие системы строятся на равновесии. Сила должна быть с двух сторон.

Наши шаги гулко отдавались в пустоте коридора, заглушая ее голос, который уже почти перешел на шепот.

— И откуда они? — спросил я. — Тоже из династий?

— Стать членом КМБ — это билет в один конец, — Нина покачала головой. — Туда идут те, кому больше некуда податься. Сбежавшие от клятвы ассистенты, изгнанные члены династий, неродовитые маги без шанса на лучшую жизнь. Становясь карателем, маг будто умирает для всего магического мира и живет, только пока служит власти. Они как цепные псы на страже порядка. Карателей презирают, их ненавидят. Но они неприкосновенны. Однако если государство их выкидывает, они не живут дольше недели…

Говоря, мы прошли мимо огромного окна. Ближе к вечеру во дворе по-прежнему было полно студентов, среди которых, как их собственные тени, мелькали фигуры в черном — неназойливые, почти незаметные, но вместе с тем напрягающие.

— В их присутствии, — Нина отвернулась от окна, — старайся не привлекать лишнего внимания. Тебе не нужно, чтобы они поставили тебя на свой учет.

— А они все время тут присутствуют?

— В каком-то смысле да, — уклончиво ответила она. — Но в таких больших количествах, к счастью, только во время экзаменов.

Некоторое время мы шли молча, пока я дополнял картину мира новыми деталями. Моя спутница задумчиво косилась на меня, явно собираясь что-то спросить, но раз за разом себя останавливая. Вскоре впереди показалась лестница, и мы направились по ступеням на верхний этаж.

— Можно, — Нина наконец заговорила, — я у тебя спрошу кое-что личное?

Я кивнул. Она слегка замялась, словно вопрос был очень не удобным. И я вдруг догадался, о чем он будет, еще до того, как она неловко продолжила:

— А ты что-то знаешь о своей семье?..

— Меня нашли в снегу, — я пожал плечами. — Ни имени, ни документов. Повезло еще, что не замерз. Зимы у нас в Сибири не ласковые…

— А когда это было?

— В январе восемнадцатого.

Нина чуть нахмурилась.

— Тогда многие маги уехали. Правда, в Европу, а не в Сибирь…

— Ты что думаешь, — я улыбнулся, — что я из магической семьи?

— Очень на то похоже, — серьезно ответила она.

Больше похоже, что меня бросили, когда поняли, что не смогут прокормить. Но она явно выросла в доме, где о таком даже не думают.

— А что не бывает магии просто так? — я решил не развивать тему. — Из ниоткуда? Когда-то же в ком-то она появилась из ниоткуда.

— Бывает иногда, — после паузы отозвалась Нина. — Но менталист… Это очень сильный дар. Слишком сильный, чтобы прийти в первом поколении…

Несколько мгновений синие глаза пытливо бегали по мне, готовя к новому вопросу.

— А как ты понял, что можешь что-то необычное?

— Случайно, — ответил я, — лет в шесть. В детдоме был мальчишка один, больше и выше меня, постоянно всех задирал. А однажды он отобрал мой талисман, и я накинулся на него. Он тогда разбил мне губу, я ему — нос. И в первые увидел эти дрожащие серые волны…

— Страх, — задумчиво произнесла Нина. — Он всегда серый…

— А потом, когда все зажило, он снова полез ко мне, и я сам тогда не понял как, но дернул за эти волны и поставил его на колени. С тех пор я видел их везде, и все стало намного проще. А у тебя как было?

— В шесть лет, — пробормотала она, — так рано… Мне около девяти было, когда я увидела эти волны впервые. Потом стала за них дергать, спутывать, завязывать. Практиковалась в основном на сестре и подругах. Пока мне не стали запрещать…