Враг народа. Академия красных магов

Разговаривая, мы незаметно дошли до самой последней двери на этаже, из-за которой раздавались оживленные голоса — не в пример остальной тишине коридоров. Кажется, я даже слышал Лёню.

— Вот и студсовет, — Нина снова улыбнулась.

Я молча протянул ей бумаги, жалея, что путь оказался настолько близким.

— Ну до завтра, — сказала она, прижимая листы к груди.

— А на ужине мы разве не увидимся?

— У меня еще очень много дел.

— Ответственная работа, — усмехнулся я и распахнул дверь, за которой она тут же скрылась.

Ужинали мы с Розой вдвоем. Хотя я не уверен, что на этом ужине она присутствовала — вопросов моих почти не слышала, на меня не смотрела, даже в собственную тарелку не смотрела, отдав все внимание пухлой книге, которую притащили в столовую с собой. Не отрываясь от нее ни секунду, Роза отправилась к себе в общагу, а я еще немного побродил по парку, осматриваясь. Только когда зажглись фонари, и каждый куст уже казался темной тенью, похожей на сотрудников КМБ, я направился в свою новую комнату.

Дверь внезапно оказалась закрытой изнутри. Я постучал, и по ту сторону мгновенно раздались шаги. Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился спортивного вида парень с короткой стрижкой темных волос и выразительным фингалом на лице. Он с любопытством уставился на меня, а я без труда признал в нем одного из двух подравшихся днем, которых под вой сирены выволокли в коридор. Другого я уже тоже встретил.

— Привет, сосед! — хмыкнул я и протянул ему руку. — Саша.

— Гена, — представился он, пожимая мою ладонь, и тоже хмыкнул: — Проходи, сосед!

— Отличный синяк, — не удержался я, переступая порог.

— Ты еще одного хмыря не видел, — с иронией заметил он, захлопывая дверь. — У него больше!

— Видел, — усмехнулся я. — Великолепная работа! Хоть за что?

— Ну ты ж его видел. Скажешь, не за что?

Он ухмыльнулся и тут же поморщился — с таким фингалом смеяться больно. По опыту знаю.

— Тут мази специальные есть, — заметил я. — За ночь пройдет. Даже знаю, где можно взять.

У Лёни после поезда еще полбанки осталось. Вряд ли он откажет. Хоть и временами занудный, человек он все-таки добрый. Свой.

— Нельзя, — со вздохом произнес Гена. — Ковалевский запретил лечиться магией. Чтоб драться неповадно было… — передразнил он голос мужчины в сером костюме, которого я видел сегодня слишком часто.

— А он тут вообще кто?

— Замдиректора. Преподает здесь что-то. Ну да и вообще, Ковалевский — это ж Ковалевский! — взмахнул рукой сосед. — С такими династиями не спорят…

Он отошел к своей кровати, заваленной книгами и вещами, будто сюда вверх дном перевернули чемодан. Аккуратно лежала только выданная ему местная форма.

— Ты откуда? — спросил я, усаживаясь на свою кровать.

— Из Москвы, — ответил Гена, небрежно распихивая вещи по шкафу.

— Из династии?

— Да ты что, — он отмахнулся. — У меня мамка в райкоме работает. Ни грамма магии!

— То есть у тебя магия ниоткуда?

— Ну почему, — со смешком отозвался он, — от папаши. Но лучше б была ниоткуда…

Как бы намекая, что теперь его очередь задавать вопросы, его взгляд с интересом прошелся по мне и на пару секунд застрял на моей груди, где висели четыре значка.

— А ты откуда?

— Из Сибири, — ответил я.

— Так ты что, тот самый? — его брови взлетели вверх. — Менталист…

Я уже, похоже, стал тут знаменитостью. Осталось придумать, как этим воспользоваться.

— А покажи чего-нибудь! — воскликнул Гена.

Оранжевые волны нетерпеливо заплясали вокруг его тела, аж скача по комнате, задевая все, до чего могли дотянуться. Поднявшись, я показал на пустой тетрадный листок, который валялся на его кровати.

— Можно?

Сосед заинтригованно кивнул. Я положил лист на стол и бережно разгладил. Гена с любопытством склонился рядом, и одна из его волн, самая нетерпеливая, моментально запрыгала по бумаге, как стремительно рисующий карандаш. Вскоре там появилось лицо — иллюзорное, однако реалистичное, будто фотокарточка. Не удержавшись, я добавил еще и фингал. Теперь Гена, как в зеркало, смотрел на пустой лист, где видел себя.

— Давай кого-нибудь покрасивее, — усмехнулся он.

— Например?

— На твой вкус.

Оранжевые волны его любопытства по-прежнему бодро колебались рядом, давая мне полную свободу. Не особо раздумывая, я мысленно сменил мужское лицо на женское — точную копию того, которое висело на доске почета. Во всяком случае Нина улыбалась так же.

Несколько секунд Гена недоверчиво смотрел на нее, а потом медленно поднял глаза на меня.

— Странный выбор…

— Почему? — не понял я. Если уж на мой вкус, то выбор был просто отличным.

— А ты ее знаешь?

— Ну да.

— И фамилию ее знаешь?

Я кивнул.

— Островская Нина.

— И что? — он прищурился. — Тебе это ни о чем не говорит? Островский Виктор Николаевич… — подсказал он.

Оставалось только развести руками. Гена вздохнул так, словно случай был безнадежным.

— А про наркоммага ты хоть знаешь? Так вот, она его дочь.

В голову мигом пришли все те глупости, которые я сегодня наговорил. Вот черт… Лёня — черт! Про женитьбу ведь шутка была. Вот и шути при людях без чувства юмора!

— Так что лучше присмотрись к кому-нибудь попроще, — посоветовал сосед.

Продолжать тему желания не было. Тетрадный листок на столе вновь опустел, бесследно стерев ее лицо.

— А ты чего можешь? — спросил я.

— Могу это сжечь, — он кивнул на бумагу.

— Серьезно?

Вместо ответа он пошире распахнул окно и, подхватив листок одной рукой, другую занес над ним. Миг — и с кончиков его пальцев сорвалось яркое пламя и побежало по бумаге, с треском пожирая ее. Когда остался лишь крошечный почерневший клочок, Гена выпустил его в открытое окно, и, подхваченный ветром, тот понесся в ночное небо.

— Обалденно! — выдохнул я, следя за улетающим обрывком.

— Да ничего особенно, — довольно отозвался Гена.

Еще некоторое время я провожал клочок глазами, пока он не растворился в уличной темноте окончательно. Наверное, в этот момент вокруг меня тоже плясали сочные оранжевые волны — но своих я никогда не видел.

— А меня можешь научить? — я повернулся к соседу.

— Чему? — не понял он.

— Огонь делать.

Несколько секунд он озадаченно смотрел на меня.

— А какая у тебя стихия?