Враг народа. Академия красных магов

— Ну если ты вдруг случайно, — хмыкнула она, — спрашиваешь про Островскую, то эта, конечно, нет. Резко против! Даже запретить в прошлом году хотела. Но на студсовете кроме Анны…

— Мастер Элементаля, — пояснила Лара.

— … которая та еще ханжа, никто нашу добродетельную Нину не поддержал. А все остальные парни, между прочим! Даже Марк твой не поддержал, — Соня повернулась к напарнице. — Оценил, видимо, как удобно.

Та слегка смутилась и, торопливо подхватив чашку, поднесла ее к лицу, будто пытаясь спрятать румянец за фарфоровой стенкой. И это мне твердят про отсутствие такта? У Сони им даже и не пахло.

— Островская вообще тут главная поборница морали, — как ни в чем не бывало отмахнулась она. — А вот я, например, современная эмансипированная девушка… — Соня кокетливо заправила за ухо золотой локон. — Можно сказать, сторонница идей Коллонтай… — болотные глаза лукаво пробежались по мне. — И если парень мне нравится, я всегда готова дать ему стакан воды. Если ты понимаешь, о чем я…

Игриво улыбаясь, она подвинула ко мне свою чашку, на фарфоровом ободке которой алел отпечаток ее губ. Если честно, я не понимал, но догадывался — что-то подсказывало, что дело вовсе не в стакане воды.

— Тебе, наверное, пора, — неожиданно перехватила мой взгляд Лара.

— Но ты еще не видел самого интересного! — ее напарница резко вскочила с места.

Метнувшись к полкам, она присела на корточки и вытащила с самого низа деревянную коробку, украшенную причудливыми резными пирамидами. Сдвинув печенье, Соня водрузила позвякивающую коробку в центр стола — очень бережно, даже нежно, впервые проявив заботу хоть о чем-то.

— Сонь, убери это со стола, — нахмурилась Лара.

Словно не услышав, та увлеченно откинула резную крышку. Внутри деревянных стенок стояли рядами крохотные пузырьки, плотно закрытые и доверху наполненные разноцветными жидкостями — зелеными, как трава, желтыми, как одуванчики, красными, как кровь, и даже совсем черными, как мокрая земля. Оставалось надеяться, что это не компоненты. Пробежавшись по ним кончиками пальцев, будто выбирая, Соня вытащила один со светло-фиолетовой вязкой жидкостью, переливающейся внутри.

— Моя коллекция ядов, — сообщила она, гордо тряхнув склянкой. — Тим считает, что вся сила в проклятиях, а вот я думаю, что у ядов куда больший потенциал… Капнешь этим, — она качнула пузырьком над чашкой, — и никто даже не поймет, что выпил, а потом заболеет… Есть даже такие, которые действуют дня через три. Там вообще концов не сыщешь…

— Тоже продаешь? — спросил я, обалдевая все сильнее.

— Не, — она мотнула головой, — советская власть запрещает. Да и вообще они там все мнительные такие. Платят дяде, чтобы их, наоборот, не отравили… А вот раньше спрос на яды был выше. Бабушка рассказывала, что к Белозерским за ними весь свет ходил. Для всяких политиков и интриганов, надоевших мужей, жен, любовниц, любовников, врагов и друзей…

Качнувшись напоследок, пузырек неторопливо вернулся к остальным.

— Но даже так яды всегда в цене, — добавила Соня, закрывая крышку своей сокровищницы. — Мало ли, когда и где понадобятся…

— Тебе, наверное, пора, — с легким нажимом повторила Лара, вновь поймав мой ошарашенный взгляд.

— Да, мне пора, — согласился я.

Сквозь густой слой тумана я вышел к двери, опять ничего не видя за ним и почти ничего не слыша, кроме бряцания склянок. Покинул я лабораторию с твердым ощущением, что побывал в гостях у ведьмы. Очень оборотистой ведьмы, надо сказать.

— Так стряхни… — шагая по коридору уже уснувшего общежития, тихо заговорил я. — Рогозин после урока так и сказал… Что это значит?

На ходу я развернул ладонь, и знакомое синее свечение — уже почти родное — охотно заплясало на коже, окутывая пальцы и окрашивая воздух.

— Э, ты здесь-то не пробуй! — не видя синевы, но угадав по моей распахнутой ладони, что она есть, торопливо зашептал идущий рядом Генка. — Вдруг запищат… — он покосился на ближайшую воронку уловителя на стене.

Не став возражать, я легко тряхнул рукой, и сияние тут же исчезло. Стараясь никого не разбудить, мы прокрались к входной двери, настойчиво предупреждающей не выходить после одиннадцати, толкнули ее и по ступенькам крыльца вышли на улицу. Ночь уже разгулялась вовсю. Чернота, как одеялом, накрывала кусты и деревья.

— Стряхни в смысле выброси, — пояснил друг, ступая на желтую песчаную дорожку. — Бросься потоком энергии во что-нибудь… Это называется непрямой удар.

— Пробовал, — отозвался я, — не получается.

— Как бы тебе сказать… — на ходу задумался он. — В общем, тебе надо захотеть ее отдать, представить, как она вылетает и бьет… Короче, надо больше пробовать, — подытожил Генка. — Этому обычно не за один день учатся…

Под горящими фонарями, не позволявшими парку утонуть во тьме, мы наконец добрались до частично нашего спортзала, который с каждым днем все больше радовал своей готовностью. Пока мы учились, мужики работали. Пожалуй, как будет время, придем и поможем. В конце концов, это в наших интересах. Шагнув к двери, я дернул ручку, и запах свежего дерева мгновенно пахнул в лицо, заряжая бодростью, несмотря на поздний час.

— Как смотришь на идею, — заходя внутрь, спросил я, — сейчас чуть-чуть подраться?

— Это вы как раз по адресу! — вдруг раздался смешок из темного угла.

Дверь за нашими спинами с резким скрипом захлопнулась. Следом загорелся недавно проведенный свет, показывая, что в спортзале мы далеко не одни. Парень, которого я видел за столом Спарты, с ухмылкой загородил дверь — очевидно, все это время стоял аккурат за ней и ждал, пока мы придем. Следом нам навстречу двинулись еще четверо, словно окружая с разных сторон. Вертя головой, Генка сжал руку в кулак, и тот сразу же залился сочной синевой. Определенно, мне хотелось совсем не такой тренировки.

— Пять на двоих — странная математика, да? — спокойно заметил я.

— О, а тебя в твоей Сибири считать научили, — ухмыльнулся в ответ один из спартанцев, судя по всему, самый неугомонный, который вчера рухнул на арену без сознания.

Как и утром с конвертом, сейчас он, видимо, тоже передавал послание от своего мастера. А вот второго соперника по недавнему поединку здесь сейчас не было.

— Меня в моей Сибири много чему научили, — отозвался я. — В том числе соблюдать договоренности. Что вы здесь делаете?

— А вы? — едко уточнил спартанец.

— Занимаемся, — отрезал Генка.

Четверо наступающих подошли к нам совсем близко и остановились, пока ничего не делая, лишь ехидно рассматривая нас.

— Ну давайте, занимайтесь, — бросил спартанец.

Следом пятый, который перегородил двери, прытко шагнул к нам и толкнул Генку в спину. Тот резко развернулся, сжимая налитый кулак.

— Что такое? — ухмыльнулся с другой стороны спартанец, который явно был сейчас за главного. — Продолжайте, занимайтесь…