Враги

* * *

Грохот револьверных выстрелов стих под сводами каземата, в котором был оборудован тир для офицеров Кронштадтской военной базы. Обернувшись, Павел обнаружил, что за его спиной стоит комиссар Дыбенко и ухмыляется.

– Что же вы, товарищ Федор, - произнес комиссар, как только Павел обратил на него внимание, - так пальбой по мишеням увлеклись, что ничего вокруг себя не видите? Я посмотрю, вы как будто к спецзаданию готовитесь. И на скорость стреляете, и с выхватыванием револьвера из-за пояса.

– Да есть должок, - смутился Павел.
– С одним офицериком повстречался еще в октябре, так он оружие раньше меня вытащил.

– Что же не пристрелил?
– поднял брови Дыбенко.

– Обезоружил и отпустил, - покачал головой Павел.
– Но я ему это еще припомню.

– Да уж, - хмыкнул Дыбенко, - эта белая кость - хлюпики необычайные. Мы таких промахов не допускаем. Надеюсь, вы, когда встретите его, обязательно выстрелите, и выстрелите первым.

– Не уверен, что хочу убивать его, - вздохнул Павел.
– Но вот показать, что не он тут главный, был бы рад.

– Что это у вас за интеллигентская хлипкость?
– насупился Дыбенко. Если враг, пулю ему, и дело с концом.

– Да не уверен я, что он враг, - вздохнул Павел.
– Я его еще с гимназии знаю. Хороший он парень, только заблуждается.

– Уж не Татищев ли?
– нахмурился Дыбенко.

– Он самый.

– Знаешь что, товарищ Сергеев, - повысил голос Дыбенко, - я уже этой контры навидался. Татищев твой есть самый злобный враг советской власти. Сглупил ты, что отпустил его тогда. В расход таких надо. Под корень. Это ты молодец, что стрелять хорошо учишься. Дело нужное для пролетарской революции. Только увидишь еще Татищева или такого, как он, стреляй и не задумывайся. И я их мочить буду, пока жив. Не ходить нам по одной земле. Или мы, или они. Классовая борьба, брат.

– Может быть, - проговорил Павел.
– А вы ко мне по делу?

– По делу, - кивнул Дыбенко.
– Мне донесли, что вы с Оладьиным формируете в экипажах из моряков специальные десантные команды, раздаете им винтовки и обучаете сухопутному бою. Что происходит? Почему я не знаю?

– Для нужд мировой революции, - ответил Павел, - будет очень полезно сформировать ударные отряды из преданных нам моряков.

– Что нужно в Кронштадте для нужд мировой революции, определяю я и руководство партии, - насупился Дыбенко.
– Цека определило, что от Балтфлота сейчас требуется прикрывать морские подступы к Петербургу, а вы с этим адмиралом, которому я, в отличие от вас, совершенно не доверяю, какие-то десантные команды формируете. До Петербурга по льду чуть больше двадцати верст. А если еще вспомнить, что враг советской власти Татищев безнаказанно за границу сбежал... Контрреволюционным заговором попахивает, товарищ.

– И вы действительно верите, что я, сотрудник Чека, член партии с четырнадцатого года, способен на участие в контрреволюционном заговоре? поднял на него глаза Павел.

– Я верю, что гидра контрреволюции лезет из всех щелей, - повысил голос Дыбенко.
– И если не объясните немедленно, что происходит в Кронштадте, то я вас немедленно арестую.

Павел невольно улыбнулся. На миг он подумал, что Дыбенко слишком глуп и самонадеян, если, явившись сюда без охраны, решился на такой разговор, да еще и на угрозы. "Будь на моем месте настоящий заговорщик, - подумал он, Дыбенко бы уже лежал с простреленной головой. Пистолет я выхвачу точно быстрее, чем он. А впрочем, что правда, то правда, его нам не обойти. Придется открывать карты".

– Разумеется, товарищ, вы имеете право знать обо всем, что происходит в Кронштадте, - ровным тоном произнес он.

– Более того, вы совершенно правильно определили, что речь идет о заговоре.

– Что?!
– Рука комиссара потянулась к кобуре.

– Успокойтесь, - поморщился Павел.
– Целью нашего заговора является установление советской власти на всей земле и победа коммунизма в общемировом масштабе. Я вам сейчас расскажу, что происходит и к чему мы стремимся. Но для начала скажите, верите ли вы, что бывают случаи, когда люди попадают из будущего в прошлое?

– Вообще-то нет, - пожал плечами озадаченный Дыбенко.

– А зря, - ухмыльнулся Павел.
– Зря, потому что на самом деле я родился в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году и, еще будучи ребенком, наблюдал крушение коммунизма в мировом масштабе. Волей случая я попал сюда и сразу поставил себе целью не допустить краха большевизма.

На Дыбенко было страшно смотреть. Его глаза округлились, а лицо побледнело.

– Восемьдесят четвертый?!
– выдавил он.
– Крушение! Так мировая революция победит?

– Не везде, - покачал головой Павел, - но во многих странах. Потом в партию проберутся враги, которые погубят дело товарища Ленина. Впрочем, это дело будущего. Но уже сейчас мы не можем упустить возможности поддержать дело мирового коммунизма. В моем мире в ноябре этого года в Германии началась социалистическая революция, но она была подавлена реакционерами. В нашем мире мы можем поддержать восстание германского пролетариата десантом с моря и установить советскую власть уже сейчас. Вот для этого мы и готовим десантные части.

– Почему же вы скрыли от партии такие важные сведения?
– чуть охрипшим голосом произнес Дыбенко.

– Я ничего не скрою и проинформирую вождей своевременно, - покачал головой Павел.
– Но этими знаниями могут воспользоваться и враги, которые уже пытаются проникнуть в самое сердце партии. Сейчас же я предлагаю вам принять участие в подготовке грандиозного похода Красной армии на Европу.

Глаза Дыбенко зажглись азартом.

– Мы сделаем это, - процедил он.
– Но для начала расскажите, товарищ, как будут развиваться события в дальнейшем.

Эпизод 7 ПЕРЕВОРОТ

Рота караульной службы под командованием Алексея промаршировала к дому командующего Кронштадтской базы. На шинели у Алексея блестели золотые погоны капитан-лейтенанта, а над козырьком фуражки сияла кокарда. За плечами у его матросов были винтовки с примкнутыми штыками.

На форменной одежде вновь красовались погоны и кокарды. Единственное отличие от формы императорского флота - зелено-красная повязка на рукаве у каждого бойца. Стоящие на карауле матросы беззвучно сдали пост, по-старорежимному отдав честь и брезгливо сорвав и швырнув в снег свои красные повязки.

– Двадцатое декабря восемнадцатого года, запомните этот день, братцы, произнес Алексей и толкнул парадную дверь.

Огромными прыжками он взлетел по лестнице на второй этаж, и топот матросских сапог несся за ним. Сопровождавшие его матросы разбегались в примыкающие коридоры, перекрывая все входы и выходы. Быстрым шагом Алексей вошел в приемную адмирала.

– Здравия желаю, господин капитан-лейтенант, - радостно приветствовал вскочивший навстречу мичман Вайсберг.

– Кто там?
– одними губами произнес Алексей.