Враги

– И вы верите в союз между нами?
– поднял брови Зигмунд.
– Я - король, помазанник Божий. Вы - коммунист, ненавистник монархий.

– Но ведь министры кайзера смогли договориться с советским правительством, - парировал Павел.
– Сможем договориться и мы. Как бы вы, положим, отнеслись к принятию под свой протекторат или даже к включению в состав королевства Псковской губернии, при условии перехода Новгородской губернии в состав РСФСР?

– А Архангельская губерния?
– потер руки Зигмунд.

– Карелия - вам, остальные Архангельские земли - нам, - небрежно махнул рукой Павел.

– Для начала подтвердите свои полномочия, - оскалился Зигмунд.

– Мне нужна связь с Москвой, - потребовал Павел.

– Вас отведут в соседнюю комнату, оборудованную правительственной связью, - проворчал король.

Около четверти часа потратил Павел на то, чтобы объяснить московским телефонистам и сотрудникам ЧК на Лубянке, кто он и почему ему надо срочно услышать товарища Дзержинского. Наконец Павел услышал знакомый голос:

– Дзержинский у аппарата.

– Это Павел Сергеев, - крикнул Павел, - товарищ Федор.

– Товарищ Федор!
– В обычно ровном голосе зазвучало удивление.
– Где вы?

– В Зимнем дворце, - выпалил Павел.
– У короля Зигмунда.

– Да, нам сообщили о перевороте в Петербурге, - процедил Дзержинский. Вам что, приказали говорить от имени новых властей?

– Нет, я сам вступил с ними в переговоры. Открываются потрясающие перспективы.

– Какие могут быть перспективы в реакционном монархическом перевороте?
– возмутился Дзержинский.

– Прикончить Оладьина и Северороссию, - ответил Павел и подумал: "Ну, Леха, держись".

* * *

– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Полковник Посадников прибыл в ваше распоряжение.

Пожилой офицер мрачно смотрел на своего начальника, двадцатидвухлетнего полковника Татищева, получившего это звание только два дня назад.

Они стояли на пригорке. В ста метрах лежал берег Волхова, а там, за рекой, была уже немецкая территория, самопровозглашенное Ингерманландское королевство. Сюда, на берег Волхова, Посадников поехал сразу после переворота в Петербурге по приказу Оладьина. Разумеется, содеянное немцами вызвало в ставке адмирала бурю гнева. Но поделать Оладьин и его окружение ничего не могли. В день переворота немецкие части в полной боевой готовности стояли во всех ключевых точках, и было ясно, что малейшая попытка сопротивления приведет к быстрому разгрому верных североросскому правительству частей, низложению Оладьина и установлению на всей подконтрольной ему территории немецкого оккупационного режима. Приехавший в день переворота к адмиралу главнокомандующий группой германских войск в Северороссии в ультимативной форме потребовал признания Зигмунда и начала демаркации границы. Пришлось уступить... Впрочем, вскоре после этого в приватном разговоре с адмиралом Алексей получил "особые указания", которые и намеревался теперь выполнить, устраивая границу с внезапно возникшим соседом.

– Рад приветствовать вас, - широко улыбнулся Алексей.
– Мне сообщили, что вы знаток своего дела.

– Так точно, - ответил Посадников, - двадцать три года безупречной службы в пограничной страже.

– Это очень хорошо, - кивнул Алексей.
– Мне чрезвычайно необходим ваш опыт. Как вы знаете, я не профессиональный пограничник.

– Знаю, - кивнул Посадников.
– Я объехал посты на границе с ингрийцами и вынужден доложить, что охрана оставляет желать лучшего. Простите, но через ваши заставы слона можно протащить, не то что контрабанду.

– В моем распоряжении обычные полевые части...
– развел руками Алексей.

Слова полковника неприятно кольнули его самолюбие. Но он понимал, что старый пограничный волк прав.

– Но есть определенные правила, - покачал головой Посадников.
– Их надо соблюдать, даже если у вас под началом необученное ополчение. У границы свои законы.

– Разумеется, - кивнул Алексей.
– Я рассчитываю на ваш опыт. Сейчас самое важное - организовать пограничную стражу на рубежах с Ингерманландским королевством. Потом надо будет заняться укреплением рубежей с Советами. И не извольте судить строго. Таких опытных пограничников, как вы, в моем распоряжении пока не было. Третьей на очереди стоит граница с Эстонией. Немцы вынудили адмирала признать ее отторжение от Северороссии... Но посмотрим, как дальше будут развиваться события. Вы назначаетесь с сегодняшнего дня заместителем начальника пограничной стражи Северороссии. То есть моим заместителем. Полагаю, мне предстоит еще многому научиться у вас. Впрочем, между теми задачами, что ставило перед пограничной стражей правительство Российской империи, и теми, что стоят перед нами, есть существенная разница. Вы служили в пограничной страже, подчиняющейся Министерству финансов*. Вашей главной задачей было - предотвратить контрабанду. Возможно, скоро в Северороссии снова наступит время, когда главной задачей пограничной службы будет соблюдение экономических интересов страны. Но сейчас мы выполняем сугубо военные функции. Посмотрите на тот берег. Там нет соседа, с которым мы собираемся жить в мире многие годы. Там лежит государство, начало войны с которым - это лишь вопрос времени. Мы не допустим отделения центральной, самой важной территории Северороссии. А наша граница с большевиками вообще формально не существует. Красная армия не переходит в наступление лишь потому, что не имеет для этого достаточно сил... пока. То же касается и вооруженных сил самопровозглашенного Ингерманландского королевства. Поэтому мы строим сейчас границы не для мирной жизни, а как будущую линию фронта.

– Понятно, - кивнул Посадников.
– Значит, будем готовиться к войне.

* В Российской империи пограничная стража входила в систему Министерства финансов. Это вполне отражает ее основные задачи на тот момент - предотвращение контрабанды, соблюдение экономических интересов империи. Показательно, что при советской власти пограничные войска входили в систему ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ, что подчеркивает переориентацию их задач на нужды системы госбезопасности. Впрочем, в отличие от стран Европы, где пограничная стража возникала с целью взимания таможенных пошлин и предотвращения контрабанды, в России Петр Первый создал пограничную стражу для того, чтобы предотвратить повальное бегство крестьян, замученных своим бесправием и поборами помещиков и властей, в Речь Посполитую.

* * *

Ласковое майское солнце светило над Петербургом, когда "паккард", ранее принадлежавший начальнику пограничной службы Северороссии, подкатил к дому на Кирочной улице. Тот факт, что недавно этот автомобиль принадлежал Алексею, а теперь был куплен для нужд советского полпредства, особенно радовал Павла. Расправив красный флажок на капоте, Павел взглянул на солнце и подумал: "Двадцать пятое мая. К концу года Северороссии не будет. Господи, если ты только есть, сделай так, чтобы Алексей попал ко мне в руки. Больше всего на свете я хочу увидеть его, когда он осознает, что все его надежды рухнули".

Он толкнул дверь и вошел в подъезд. Отметив, что сейчас парадная убрана куда как лучше, чем зимой, он взбежал на третий этаж и нажал кнопку звонка. Дверь открыла миловидная горничная.

– Я к Дмитрию Андреевичу, - опешил Павел.

– А, Пашенька, проходите, - раздался из глубины квартиры голос Санина.

Когда Павел вошел в прихожую, профессор обнял гостя, рассмотрел его с нескрываемым интересом и произнес:

– Наконец-то вы, дорогой, в цивильном костюме и при галстуке. Откуда в таком виде?

– Из Москвы, - отозвался Павел.

– Сбежали, выпустили?
– светским тоном осведомился Санин.

– Послали в качестве полномочного представителя, - ответил Павел. Кстати, большое спасибо за передачи, которые вы носили мне в тюрьму.

– Ну, проходите, - улыбнулся Санин.
– А благодарности не стоит. Мелочь.

В комнате Павел поздоровался с супругой Санина, беременность которой была уже более чем заметна. Профессор достал из буфета бутылку с коньяком и тарелочку с тонко нарезанным сыром:

– Коньячку не желаете?

– С удовольствием, - кивнул Павел.

– И какие же ветры занесли представителя великой страны победившего пролетариата ко двору реакционного монарха?
– спросил Санин, разливая коньяк.

– Переговоры, - улыбнулся Павел.
– У нас есть взаимный интерес в деле борьбы с Северороссией. Верительные грамоты мне подписал и напутствие дал сам Владимир Ильич.

– Ой, - поморщился Санин, - и надо это вам?

– Что вы!
– воскликнул Павел.
– Вы же понимаете, что режим Зигмунда обречен самой историей. Немцы, конечно, поступили неглупо, провозгласив Ингрию отдельным государством. Надеялись, что даже в случае поражения сумеют удержаться здесь. Однако не учли, что на дворе уже двадцатый век. Скоро над Петербургом будет развеваться красное знамя. Но сначала надо, чтобы немцы помогли нам покончить с кликой буржуазных правителей Северороссии.