Врата Мёртвого Дома (Малазан - 2)

Маппо медленно подошел к Икариуму и остановился в двух шагах за спиной.

Почувствовав присутствие друга, Ягут, не оборачиваясь, произнес:

– Неужели подобное бывает на свете?

Треллу показалось, что перед ним стоит маленький, ничего не понимающий ребенок. Жалость, словно острый кинжал, вонзилась в его сердце.

– Это сооружение принадлежит мне, неужели ты не видишь?
– продолжил Ягут.
– Мой... дар - по крайней мере, так здесь написано на древнем омтосском наречии. Кроме того, здесь нанесен месяц и год изготовления. Посмотри, как повернулся диск! Его угол как раз совпадает с указанной датой... Этот факт позволяет понять...

Голос Ягута затих.

Маппо обхватил себя руками, не способный вымолвить ни слова, не способный даже подумать. Страдания и страх наполнили все его естество: ситуация походила на кошмар, с которым сталкивается ребенок. Трелл не знал, что дальше делать.

– Скажи мне, Маппо, - произнес Икариум по прошествии длинной паузы. Почему разрушители города не тронули мое сооружение, а? Я, конечно, понимаю, что оно окутано плотным облаком волшебства... однако то же самое можно было сказать о Семи Престолах, да и о других сооружениях песчаного круга. Все оказалось разрушенным, Маппо. Почему?

Трелл молил своего друга только об одном: не поворачиваться к нему лицом, не показывать свои глаза. "Это похоже на худшие детские страхи, на истинное лицо кошмара: любовь матери и отца улетучивается, а остается только холодный расчет, слепое равнодушие... Крики детей начинают ослабевать...

Не оборачивайся, Икариум. Я не смогу перенести выражение твоего лица".

– Возможно, я совершил какую-то ошибку, - продолжил Икариум своим тихим, невинным тоном. В этот момент Маппо услышал, как сзади приблизились Скрипач с Крокусом. Однако немое напряжение, висящее в воздухе, заставило их остановиться поодаль, не проронив ни единого слова.
– Ошибку в измерениях времени. Древний омтосский язык практически стерся у меня из памяти - возможно, я его и не знал в тот момент, когда конструировал эту модель. Знание всегда оставляет за собой некое ощущение... которого у меня нет, правильно? Скорее всего, вся уверенность основана только на самообмане.

"Нет, Икариум, сейчас ты абсолютно прав".

– Я подсчитал, - продолжил он, - что с тех самых пор, как я в последний раз стоял здесь, Маппо, прошло девяносто четыре тысячи лет. Представляешь, девяносто четыре! Скорее всего, здесь какая-то ошибка. Ни одни городские руины не могут прожить такое количество времени.

Маппо обнаружил, что он пожимает плечами. "Откуда мы можем знать направление хода столь давней истории?"

– Возможно, не обошлось дело без колдовства... "Возможно".

– Интересно, кто же разрушил весь город?

"Ты и разрушил, Икариум, больше некому. Обнаружив в порыве ярости творение собственных рук, ты сумел себя перебороть и оставил часы нетронутыми".

– Кем бы они ни были, эти люди обладали бешеной силой, - продолжил Ягут.
– Сюда прибыл Тлан Аймасс в надежде сдержать врага: сработал древний альянс жителей города и Молчаливого Хозяина. Однако кости нескольких тысяч горожан покоятся прямо под нами, погребенными в песках. Что за сила могла совершить подобное, Маппо? Это не могли быть Ягуты, несмотря на расцвет нашей расы именно в тот промежуток времени. К'Чайн Че'мальк этому моменту уже вымерли. Я не понимаю, дружище...

На плечо Маппо опустилась тяжелая мозолистая рука. Обернувшись, Трелл обнаружил приблизившегося Скрипача.

– А для меня ответы на твои вопросы кажутся очень простыми, Икариум, произнес солдат, подойдя к Ягуту.
– Речь идет о силе всевышнего. Ярость бога или богини вполне могла привести к такому печальному исходу. Разве тебе не известно огромное количество древних преданий, в которых идет речь о древних империях, достигающих максимального расцвета, а затем превращающихся в пыль? С чего началась история Семи Святых? Кем бы они ни были, эти люди получили священный сан именно в нашем городе. Точно такую же притчу можно рассказать и о других поселениях, разбросанных по всей Рараку. Семь Престолов стали свидетелями ярости, которая охватила каждого из них. Рука бога или богини опустилась на этот город, Икариум. Единственная проблема заключается в том, что этот всевышний уже стерся из памяти людей. По крайней мере, сейчас миру не известен ни один представитель, способный на подобные бесчинства...

– Да нет, известен, - произнес Икариум, и в его голосе послышалось оживление.

– Однако с тех пор, как они начали общаться со смертными, очень многое изменилось... Боги стали более искусными и хитрыми, поскольку прежние методы воздействия стали слишком опасны. По всей видимости, ты действительно нашел ответ на мой вопрос, Скрипач...

Сапер пожал плечами.

Маппо наконец-то почувствовал, что его сердце немного успокоилось. "Только не начинай вновь размышлять об этом одиноком уцелевшем артефакте, Икариум". Тем не менее пот непрерывными каплями продолжал капать на песок. Трелл поморщился и перевел дыхание. Обернувшись, он увидел Крокуса. Выражение лица юноши оказалось настолько отсутствующим, далеким от настоящих событий, что Маппо заинтересовался ходом его мыслей.

– Девяносто четыре тысячи лет - здесь должна быть какая-то ошибка, вновь задумчиво произнес Икариум. Обернувшись, он слабо улыбнулся.

Перед глазами Трелла поплыли синие круги. Судорожно кивнув, он отвел взгляд, пытаясь побороть очередную волну печали.

– Что ж, - сказал Скрипач.
– Кажется, теперь мы можем возобновить преследование Апсалы и ее отца.

Икариум кивнул головой и пробормотал:

– Да, теперь мы уже близко... очень близко ко всем разгадкам.

"В самом деле, путешествия бывают очень опасными".

В ночь прощания со своим племенем, которое произошло много веков назад, Маппо стоял на коленях перед старейшей жрицей в задымленной комнатке ее маленькой юрты. Молодой Трелл уже совершил все необходимые ритуалы и отрекся от прошлой жизни, но сейчас ему не давал покоя один вопрос.

– Я обязан знать больше, - жарко шептал он, - гораздо больше о Безымянных Героях. В конце концов, они могут потребовать с меня эту информацию. Скажи, они присягают какому-то богу?

– Только единожды, - ответила старуха, которая либо не могла, либо не хотела встретиться с глазами пылкого юноши.
– Иначе их отвергают и уничтожают. Во времена Первой империи, которая, к слову сказать, была вовсе не первой, поскольку Т'лан Аймасс провозгласил об этом гораздо раньше... Так вот... Безымянные Герои представляли собой левую руку, а другая секта правую. Через некоторое время они должны были объединиться. Вместо того противоположная секта заблудилась в своих собственных тайнах...
– Женщина рубанула воздух рукой - этого жеста Маппо ни разу не видел среди племенных старейшин. Этот жест, догадался он, принадлежал Ягутам...
– По этой причине они преклонились перед новым повелителем. Вот и все, что можно сказать по данному вопросу.

– А кто же стал этим новым повелителем? Женщина покачала головой и отвернулась.

– Ихсила, - не унимался Маппо, - заключена в посохах, да?

Старуха не ответила.

По прошествии веков Маппо понял, что в тот момент он нашел абсолютно правильный ответ, однако осознание это факта так и не истребило в душе маленького островка тревоги.

Они оставили за спиной древний остров и вышли на равнину, покрытую толстым слоем глины. К этому моменту солнечный диск, освещавший небо, значительно померк. Лошади страдали от недостатка воды, и даже несмотря на то, что Икариум с Маппо провели огромное количество времени в пустыне, они никак не могли отыскать источник. Трелл не имел ни малейшего представления, как складываются дела у Апсалы и ее отца; день проходил за днем, а путешественники продолжали видеть перед собой только пару одиноких следов.

"По всей видимости, эти следы и их конечная цель не имеют ничего общего с Ша'икой. На самом деле мы уходим вдаль от оазиса, от того места, где была убита провидица. Однако Скрипачу известно наше конечное место назначения. Он догадался об этом, перерыв все секреты, которые хранятся в голове. В самом деле, мы все подозреваем об этом, однако никто не говорит... Наверное, только Крокус остается в неведении... Но не стоит его недооценивать. Парень вырастет и еще заявит о себе, - Маппо взглянул на сапера.
– Мы идем к тому месту, о котором ты так долго думал, солдат".