Вредная привычка жить

– Ух ты! – воскликнула Зинка.

– А какого цвета у него волосы? – спросила Лариса.

Вот она, современная молодежь: любовник еще не остыл, а она уже кружева плести собирается…

– Черные с проседью, как шкура у волка и как перо у орла, – отрапортовала я, стараясь возбудить в девчонках побольше заинтересованности.

Буду теперь со всеми дружить!

– Ух ты, – повторила Зиночка, – а Люська сказала, что он женат!

Я не знала ничего о семейном положении Воронцова, но мне было приятнее думать, что он свободен.

– Не женат, – сказала я, – такие долго не женятся.

– Почему? – спросила Лариска.

Вот ведь неймется девчонке, я и то в знак траура не накрасилась, а эта принарядилась, как на бал, и две свои подушки четвертого размера дома не забыла…

– Потому что особенному мужчине нужна особенная женщина, – объяснила я.

Лариска фыркнула.

– А какие у него планы? – поинтересовался Гребчук. – Он что-нибудь говорил о нововведениях?

– Да нет, Виталий Игоревич, ему сейчас не до работы. Он хочет за родственника своего отомстить, хочет найти того, кто убил Валентина Петровича, про алиби вот у меня спрашивал.

– Ух ты! – заело Зинку.

– Ага, – врала я, – а у вас-то у всех с алиби как?

– Я у мамы была, – сказала Лариска. – Это же вечером произошло, да?

– Где-то в одиннадцать, – сказала я.

– Я сейчас даже и не вспомню, – сказала Зиночка. – А вот если у меня алиби не будет, что тогда?

– Не знаю, но в покое он тебя не оставит, – припугнула я ее, наслаждаясь ситуацией. – А вы, Виталий Игоревич, чем занимались в это время?

– Я машину с другом чинил, никак не могли понять, в чем дело, долго провозились.

– Я думала, что машины чинят в автомастерских, – сказала я.

– А я вот все по старинке, – засмеялся Гребчук. – Купим пива – и чиним.

Только сейчас я заметила небольшую царапину у Виталия Игоревича, она шла от виска к уху.

– Где это вы так приложились? – спросила я, показывая на уже засохшую ранку.

– Да вот как раз во время ремонта, из-под машины неудачно вылез, – ответил Гребчук.

– Спасибо за компанию, – сказала я, – пойду поработаю, надо как-то приспосабливаться к новому начальнику.

Стоило мне перешагнуть через порог приемной, как на столе зазвонил телефон, соединяющий меня с Воронцовым. Я нажала кнопку громкой связи.

– Ага, слушаю, – сказала я.

– Я тут познакомился с Семеновым Борисом Александровичем…

– Вот зараза, – перебила я, – успел уже нашкурничать, пока я салат жевала?

– Напрасно ты так, он вполне мило отзывался о тебе.

– Какими словами?

– Сказал, что ты карьеристка, готовая на все ради денег и повышения.

– Да, я такая, – состроила я гримасу телефону.

Я уселась за стол и подперла ладонью щеку. Что-то приятное было в этой болтовне… И, протянув руку к чашке с остывшим кофе, я сделала маленький глоточек.

– Чего еще говорил этот супостат?

– Говорил, что ты обещала вступить со мной в интимную связь.

– А ему что, завидно, что ли?

– А ты обещала?

– Нет, я не обещала, я просто мечтала об этом вслух.

Телефон замолчал.

– Что затихли-то? – спросила я.

– Думаю.

– О чем?

– Кто тебя послал – бог или дьявол?

– А я ваш перстень храню, – решила я разрядить обстановочку.

– Зачем? – спросил Виктор Иванович.

– Хочу продать подороже, да все некогда этим заняться.

– Давай я у тебя его куплю.

– За сколько? – нагло поинтересовалась я.

– Триста баксов.

– Да идите вы… ну, в смысле такой вариант меня не устраивает.

Воронцов засмеялся.

– А сколько ты хочешь?

– Пятьсот!

– Ладно, я подумаю.

Трубка опять затихла.

– А сейчас почему молчите? – спросила я.

– Думаю.

– О чем же теперь?

– Поймал себя на мысли, что хочу зеленого чаю.

– Вам какой – Хуан-Шань Мао-Фэн или Дун-Тин Би-Ло?

– А как переводится?

– «Ворсистые пики горы Хуан-Шань» и «Изумрудные спирали весны из Дун-Тина».

– Давай ворсистые пики. А ты откуда столько знаешь про этот чай?

– Был у меня одни знакомый уролог…

– Он сейчас жив?

– Да, а почему вы спрашиваете?

– Потому что вокруг тебя больше трупов, чем живых людей.

Я заварила чай и отнесла Виктору Ивановичу. Он сидел за столом и просматривал папки.

– Можно начинать чайную церемонию? – поинтересовалась я.

Воронцов откинулся в кресле и устало сказал:

– Пожалей меня, ради бога, я все эти твои штучки уже просто не переживу, день безумный какой-то…

– Так зачем вам эта фирма, бросьте вы это дело, – посоветовала я.

– Не могу: я ее когда-то создал для своей сестры, подарил ей, а вот теперь получается, что фирма опять ко мне вернулась, а у меня своих дел целая куча.

– Сочувствую, но вы не переживайте, коллектив здесь нормальный, так что все само работает.

– Как ты думаешь, кто убил Валентина? – вдруг спросил Виктор Иванович.

– Милиция разберется, – пообещала я.

– Если бы ты что-то знала, ты бы рассказала мне?

– Нет.

– А милиции?

– Нет.

– А ты что-то знаешь?

– Я здесь неделю работаю, откуда мне что знать? Вы бы лучше этого Семенова потрясли, мутный он какой-то: вместо алиби у него культмассовый поход в кино с дамой, кто этому поверит…

– А у тебя самой-то алиби есть?

– А мне оно и не нужно.

– Это отчего же?

– Оттого, что я тут ни при чем, считайте это аксиомой, и к тому же, когда мы с вами наладим наши интимные отношения, вам будет просто неловко задавать мне подобные вопросы.