Вредная привычка жить
Шрифт:
Морошкина Лариса Владимировна, двадцать лет, образование – курсы бухгалтеров, увлечения – мода и вязание… Какое такое вязание? Наверное, имеется в виду связывание мужиков по рукам и ногам своей грудью…
Вот мы и до Зинки добрались… двадцать пять лет, бывшая секретарша… ничего интересного…
Виктория Сергеевна Ломакина. До чего же она громко кричала… «Директор мертв, все наверх!!!», до сих пор в ушах звенит. Факультет радиотехники и кибернетики. Куда только нас, женщин, не заносит, нет чтобы в балерины пойти! Я на секунду представила Викторию Сергеевну в белой пачке и вздохнула:
Люська… Ну-ка, посмотрим, какого лешего ты у юристов ошиваешься?.. Банковский лицей, курсы парикмахеров, и сейчас учится заочно, получает высшее образование по специальности юриспруденция, молодец, верной дорогой идешь, товарищ…
Гребчук Виталий Игоревич, какая-то обмусоленная папочка, кто-то на ней явно кушал… Институт информатики и управления… прикладная математика, женат. Я вспомнила царапину на его лице и стала более внимательно вчитываться в текст. Виталий Игоревич как-то работал генеральным директором, потом ушел на должность простого программиста, можно подумать, что его потянуло в народ… Потом устроился в нашу фирму и теперь вот – начальник отдела, в подчиненных один Юра.
Юра… Фамилия Соловьев, тридцать лет, образование такое же, как и у Гребчука, куча каких-то сертификатов и грамот… женат полгода… Юра, Юра… куда же ты в сторону Зинки завибрировал, если свидетельство о браке еще теплое, как из микроволновки, вот тебя судьбина и наказала… Увлечения – спорт, кино, походы, игра на гитаре.
Изучив оставшиеся шесть папок (ничего интересного, скажу я вам), я аккуратно положила все на место, вышла в приемную и закурила.
Пока пальцем ткнуть было не в кого, ничего стоящего я, на первый взгляд, не нарыла, но, с другой стороны, никакая информация сейчас не может быть лишней.
Солька сидела напротив меня и беспрерывно трясла ногой. Смотреть на это было уже невозможно.
– Солька! – скомандовала я. – Ноги вместе, мыски врозь.
– Я сейчас тебе такое расскажу, такое расскажу… вот только Альжбетка придет.
– Альжбетка твоя только утром придет, или ее уволили?
– Нет, она на репетиции нового номера мышцу какую-то потянула, так что, считай, она на больничном.
– Так где ж ее носит? – спросила я.
– Она тете Паше волосы красит. Надеюсь, она принесет что-нибудь поесть – у нас в школьной столовке по средам толстые, огромные, холодные оладьи, я их не ем.
– Не хочешь ли ты сказать, что для вас, училок, не могут подогреть пару-тройку этих коровьих лепешек?
– Фу, не говори так, конечно, могут подогреть, но я питаться сегодня пошла уже после уроков с продленкой, с двумя двоечниками пришлось заниматься.
В дверь зазвонила Альжбетка, и Солька побежала ей открывать.
– Ура! – вскричала она, вталкивая в комнату хромающую Альжбетку. – Пончики! Как я их обожаю, тетя Паша – просто супер!
– Привет, – кивнула мне Альжбетка, отодвигая от себя подальше тарелку с пончиками, – мои можете съесть.
– А что так? – с полным ртом спросила Солька.
– Они жаренные в жире каком-то, слишком вредно для молодого организма.
– Вкуснота, – закатывая глаза, сказала Солька, – и потом, у нас уже не молодые
организмы, нам можно все.– Я тоже не буду, – еле сдерживаясь, сказала я: после того как я влезла в накопленную ранее одежду, я уже не могла сделать шаг назад, увы, эти пончики не для меня.
– Не волнуйтесь, я все сама съем, – радостно закивала Солька.
– Никто и не сомневался, – огрызнулась я.
Взяв тарелку, я положила на нее четыре золотистых колечка.
– Отнеси Славке, – сказала я, – может, женится на тебе, все мне легче.
– Точно, – загорелась Солька, – я еще скажу, что сама испекла!
– Лучше не позорься, тебе никто не поверит, – предостерегла ее я.
Когда мы, наконец, разобрались с пончиками, а Славка был обеспечен ужином, мы перешли к повестке дня.
– Мне Солька уже все рассказала, – зашептала Альжбетка, – я согласна!
– Согласна на что? – поинтересовалась я.
– За миллион долларов – на все! – повысив голос, отрапортовала Альжбетка.
– Хорошая у нас компания подобралась, – оценила я.
– Дайте мне слово! – дожевав пончик, потребовала изголодавшаяся учительница ботаники. – Я вам сейчас такое расскажу…
– Давай уже, начинай, – разрешила я.
– Вышла я на балкон, порядок в шкафчике навести…
– Не ври, – поправила я.
– Хорошо, вышла я на балкон с целью подслушать что-нибудь. Вдруг, думаю, Потугины опять на балконе засели? Стою, жду, ничего не происходит, я опять стою, жду, опять ничего не происходит…
Альжбетка посмотрела на меня с надеждой, что я прекращу это нудное безобразие.
– У тебя есть три минуты, – грозно сказала я Сольке.
– Короче, на балконе я просидела два часа, замерзла как собака, а Потугины так и не вышли.
– И это ты нам хотела сообщить?! – возмутилась Альжбетка.
– Нет, это только начало, а вы меня сбиваете… Потом оказалось, что у меня нет хлеба, а я на завтрак всегда ем какой-нибудь бутерброд…
– Солька!
– В булочной я встретила Потугиных, – затараторила Солька, боясь, что ее время в эфире сейчас закончится.
– И что? – поинтересовалась Альжбетка, макая палец в остатки сахарной пудры на тарелке.
– Они купили целую кучу продуктов и никак не могли распихать их по пакетам, я спряталась за рекламным щитом и стала подслушивать… Так вот, у них есть только мобильный телефон твоего начальника, как там его…
– Селезнева, – подсказала я.
– Вот-вот, и еще они знают, где он работает, больше о нем никакой информации. Они звонят ему, звонят, а телефон недоступен, Макар Семенович предположил, что Селезнев от них скрывается, они же не знают, что он уже на небесах…
– И что они решили? – догадываясь, что сейчас ответит мне Солька, спросила я.
– Не знаю даже, как тебе об этом сказать… Они решили пойти к тебе на фирму и там прижать Селезнева к стенке…
– Когда?
– Этого они не сказали, но Вера Павловна так была зла, ее пучок так и дергался, так и дергался… Думаю, придут в самое ближайшее время. Уж очень они боятся, что денежки уплывут…
– Новость – хуже не придумаешь, – сказала я.
– Бери больничный, – предложила Альжбетка, потирая больную ногу.