Предательство — род вожделеньямужского. Женщинам оностыдливым — по определенью,по сути их — не суждено:хоть предадут, но тем не меньедавно никто не предан тут:коль предадут, то лишь забвеньювас женщины, коль предадут.
«Удел летучей мыши…»
Удел летучей мыши:в тисках ночных округвсе мечется, и свышеей дан лишь зрячий звук.А днем средь вечной грязив звучанья кладовойона, подобно фразе,висит вниз головой.
«Без значенья помолчим…»
Без значенья помолчим,словно камень скинем с плеч —ты, кручина, не кручинь,ты, переча, не перечь.Это
мы на склоне дней,словно миг один, одни —ты, желанье, не жалей,ты, сомненье, не сомни.
«Был воздух млад. Был молод…»
Был воздух млад. Был молодудел наш. Словно дымвисел над нами городогромный. И над нимлетали птицы 'aло,лилово и пестро,и каждая ронялабескрылое перо.
«Кто к людям безоглядно…»
Кто к людям безоглядноизмлада был влеком,кто собственные пятнав них не искал тайком,того предаст товарищ,тот станет нелюдимпод старость, как пожарищохолонувший дым.
«Остается надеяться лишь…»
Остается надеяться лишьна созвучий безлюдную тишь,на деревья — дай Бог им ветвей —на приземистость псковских церквей,на печной изначальный огонь,на друг друга родную ладоньи на небо, где — с веком не в лад —только птицы да звезды летят.
«Кровавая зелень…»
Кровавая зеленьосеннего дымаи неба высокогостог.И то, что прекрасно,то необратимо,как зелени красныйлисток.
Ноябрь
Пусты конурки дач.Участки кривобоки.Прозрачны сучья, сроки.И воздух гол, бродяч —в штакетниках густых,заборных сетках. Это —весь скрип калиток летана ржавых петлях стих.Твоих пустот, зима,уже пустуют знаки:бездомные собаки,безлюдные дома.До срока, хоть самауже почти приспела,сорокой черно-белойприкинулась зима.И стала настом слизьухабов, ям дорожных —в нем свежезамороженантологичный лист.Лес хвойным стал. И пуств его сырых отрогахстолбов четвероногихвысоковольтный путь.Всё — в одиночку, врозьи коль оттаял иней,алеет на рябиненесклеванная гроздь.Так в солнышке косомноябрьских дней бесславныхмы шли нарезать лапникс моим живым отцом.
«В век аббревиатур…»
В век аббревиатуробъятия короче,короче дни и ночи,веревочка и шнур.И над тобой, земля,над прорвою финалов,мы, как инициаловсплетались вензеля.
«Трудолюбивых ангелов крыла…»
Трудолюбивых ангелов крылапомяты и изгвазданы. Их ликичерны от копоти, как черные дела.Отчетливей на черном пота блики.Прозрачные эфирные телареальней плоти. Молодые дланиопутаны узлами синих вен.Кистей суставы сбиты. И коленбугры уродливы. А кудри слиплись. Тленуже коснулся душ бесплотной ткани.В очах потухших — отблески геенн.
«Остались от восстаний…»
Остались от восстаний —лишь лозунгов слога,раскурки от воззванийда митингов лузга.Все в стоге, как иголки,все неясны извне —везде лежат осколкилорнетов и пенсне.И сам народ обратнона Невском, на Тверскойприсыпал крови пятнаподсолнечной лузгой.Плевки да харки. Конскийнавоз. Да сена клок.И гильз тупые конусыскатились в водосток.Я на опилки хлеба,безмозглый самогонменяю перстень, либофамильный медальон.
«Нет, не стать мне конформистом…»
Нет,
не стать мне конформистом,дорогой товарищ.Чистый, чтобы подкормиться,звук не отоваришь.Мне не петь в народном хорелихо, разудало:«Во Содоме, во Гоморредевица гуляла…»
При слиянье
«И в З'aпсковье — закат…»
И в З'aпсковье — закат.И в З'aвеличье — вечер.(Ко в'eчере звонятсредь бела дня.)Уже сошел народсо службы — спины, плечи —над ними восстаетоплот Кремля —прозрачный силуэтсих башен, стен высоких —пройти его иль нетнасквозь? Гляди:все по местам своим —Никола со У сохи,Василий, Михаил,а впереди —углы на склоне дняКозьмы и Дамиана,храм Богоявленья —сей сколок лет,и звонницы фасадмогуч. Хоть ночь, но рано:и в Запсковье — закат,и в Завеличье — свет.
«А Великая река — она как велика?…»
А Великая река —она как велика? —как великое терпенье —застоялись берега.Как Псков'a-река однадо слияния видна? —как великая усталость —еле п'oднялась со дна.Как Мирожки-отручеек течет? —как великая погибель —мельче собственных болот.
«А Великая река, хоть мала, да велика…»
А Великая река,хоть мала, да велика.А Пскова-река лежиттише стеклышка.А и Кремль между нихне ворохнется стоит.Перед тем, как стечься им,встал Предтечи храм —встал Ивановский собор:три креста, один запор.
«Тиха Псков'a — и рыба не плеснула…»
Тиха Псков'a — и рыба не плеснула,и камня в реку дикую не бросилникто, а все идут по алой гладикруги, круги, как кольца на надрезедревесного ствола иль отпечаткинезримо чьих, но осторожных пальцев.
Приказного крыльца изломына столбах бочковатых, тучных —точно змей из палаты выполз —многолапый, нелепый — триждыизогнулся и грозно замер,затаивши дыханья тяжесть,дыбом дерево кровли всталочешуи булатной подобьем — ишь:подавитель и пожиратель,страшный рыночный змей-горыныч.
2
Кром — псковское укромное название Кремля.
«Звонница Вознесения…»
Звонница ВознесенияНового всё возноситсяи что ни день, то сызнованад церковкой укромною,над тучей, и молчаниеее пролетов ярче лишь,синее, оглушительнейбез колокольной окиси,что зеленей окрестногонашего лета красного.
«Купол Спас-Преображенья…»
Купол Спас-Преображенья.Сколько явив нем слилось:капля меди,капля меда,капля крови,капля слез.
«Как под травами — коренья…»
Как под травами — коренья,таковы и подцерковья.Как приход сошелся верный,так сомкнулся четверик.Как недвижно крыл паренье,так застыл разлет притвора.Как при матери младенец,так при церкви — бел-придел.Как дыханьице невзрачно,так абсиды воздыхают.Словно царь сошел со службы,таково во храм крыльцо.Каково родство укромно,так под кровлей закомарывизантийскою высокойдаже бровью не ведут.Чем на небе птиц поболе,тем и кровля многоскатней.Век себя кругом обходитпо-над кровлей барабан,как обходит крестным ходомбелый храм народ пасхальный.Как следы в снежок запали,так под куполом — узор.Каково свисает каплядолго с облака благого,таковы и налитыеэти капли-купола.Как в золе огонь остался,так и в гонте — огнь древесный.Как над реками — стрекозы,так над церквами — кресты.