Время есть. Книга вторая.

– Но поводов для беспокойства пока не просматривается.

Последние слова хоть и были сказаны уверенно, но не успокоили Светлану. Результаты посещения аэродрома Кирилл пообещал сообщить лично на следующий вечер.

Но ни завтра, ни позже он не объявился.

Глава 9

В темноте, накрывшей после сильного удара, неожиданно появился небольшой просвет. Никита увидел своего тренера по самбо. «Но если вам не удалось избежать драки, – говорил наставник, – с противником, значительно превосходящим вас по численности, и вы не в состоянии фрагментировать поединок таким образом, чтобы в каждом эпизоде иметь возможность сражаться с равными силами, то лучше всего покинуть поле боя. Иначе вас повалят и удары ногами будут сыпаться градом, и вам останется лишь защищать жизненно важные органы».

Никита попытался свернуться в комок и закрыть руками голову. Но удары были редкими.

«Значит, противников мало, если вообще не один», – пришла мысль и за ней решение: нужно перехватить ногу бьющего и вывести на болевой.

Но осуществить задуманное не получилось. Удары вмиг прекратились. Никита открыл глаза и увидел белого медвежонка, которого выронила убежавшая девочка. Ещё в поле зрения были тяжёлые ботинки бившего. Неожиданно ботинки оторвались от земли и зависли на высоте не менее полуметра.

А за несколько минут до этих событий в вагоне, стоящем на соседних путях, сидели начальник рефрижераторной секции Павел Гмыря и механик Николай Петров. Они ещё утром планировали отправиться через Брянск, Ржев, Кириши в Петрозаводск с грузом яблок в четырёх вагонах, за температурный режим в которых они отвечали. Но отправление с утра регулярно откладывалось. Павел разгадывал судоку, а Николай пил чай, поглядывая в окно.

– Драка, – констатировал он.

– Бывает, – ответил начальник, – Это нормально.

– Не-а. Не могу с тобой согласиться. Лежачего нельзя бить.

– Ну-ка. – Гмыря отодвинул занавеску со своей стороны. – Реально непорядок.

Пока Павел шёл к дерущимся, он старался окриком остановить не в меру разбушевавшегося парня, но тот разгорячился и не обращал внимания на предупреждения. Напрасно. Поскольку очень скоро сильная рука бывшего циркового крафт-жонглёра 1 подняла за шиворот драчуна и, подержав немного на весу, отбросила в сторону.

1

Крафт-жонглёр – цирковой артист, жонглирующий тяжёлыми предметами.

Никита пришёл в себя уже в вагоне.

– Непонятно. Как такой дрыщ мог тебя завалить? – спросил Гмыря.

– Их трое было. А этот сзади доской ударил и вырубил.

– А зачем тогда ввязался?

– Они к школьнице приставали… заступился.

– Хвалю. Мужик.

Пока Гмыря и Павел разговаривали, Николай обрабатывал раны на лице. Никита периодически морщился.

– Вроде нормально, – сказал механик, убирая перекись водорода и йод, – разрыва кожи нет. Заживёт. Ты местный? А то мы в любой момент можем отправиться.

– Нет. Я от московского отстал. Призывник.

На этих словах поезд дёрнулся в одну сторону и почти сразу начал плавно ускоряться в другую. И только в этот момент Никита осознал ситуацию.

– Но, похоже, уже дезертир, – произнёс он.

– Пока присягу не принял, ты штатский, – пояснил Гмыря, – И тебе повезло, парень. Мы обгоним московский. Будем в Брянске часа на два раньше. У Коли там зазноба проводницей. И твои командиры, которые сейчас, как пить дать, водку кушают, даже не заметят отсутствия.

Выпив большущую кружку горячего, крепкого и очень сладкого чая, Никита заснул на верхней полке. Разбудила его сильная рука Гмыри.

– Поднимайся, парень, Брянск. Московский будет нескоро. Но до пассажирской километра три по путям.

Не полностью проснувшийся Никита поблагодарил спасителей и, ёжась от ночной прохлады, двинулся вдоль железнодорожной насыпи в указанном направлении. Периодически приходилось идти по шпалам, но это было неудобно. Если ступать на каждую, шаг получался очень коротким, а через одну – наоборот, неестественно длинным.

Минут через двадцать появились огни пассажирского вокзала.

– А ну-ка, стоять! – вдруг раздалось за спиной, – Что это мы на стратегическом объекте гуляем, как по бульвару Гагарина в выходной?

В небольшой комнате дежурного ВОХР 2 Никита сидел за столом напротив охранника Дениса Архиповича Потапова (так значилось на табличке, стоящей на тумбочке у входа) и рассматривал документы на стене. В основном там были приказы, подписанные министром путей сообщения Коныревым Н. С.

2

ВОХР – военизированная охрана.

«Никита Сергеевич или Николай Степанович? А может, Никанор Спиридонович?», – безо всякого умысла упражнялся нарушитель, пока вохровец заполнял журнал ровным почерком перьевой ручкой.

– Задержан разгуливающим по ж/д. путям в районе депо гражданин, – прочитал Денис Архипович, макнул перо в чернильницу и вопросительно посмотрел на Никиту и после короткой паузы объяснил свой взгляд: – Фамилия?

– Конырев Сергей Никанорович, – выпалил Никита последнюю прочитанную им фамилию.

Охранник напрягся, но, дослушав отчество, выдохнул.

– Никанорович – это хорошо. Значит, получается, не сынок Николая Семёновича будете, министра нашего, – успокоился охранник и принялся выводить букву «К».

– Нет, конечно. Не сынок, – сказал Никита, – Это мой папа, Никанор Николаевич, – сынок, как вы выразились. А я точно нет.

Денис Архипович, которому до пенсии оставалось не больше года, а в охране шли сокращения, испугался не на шутку. Конечно, маловероятно, чтобы внук министра путей сообщения всего Советского Союза вот так просто гулял ночью без охраны. Но страх лишает возможности мыслить трезво.

– Вы свободны, товарищ Конырев. По путям больше не ходите, а дедушке своему передайте наше пролетарское заверение преданности делу партии и МПС, – выпалил Денис Архипович всё, что ему подсказал сжавшийся от страха мозг.

Когда задержанный покинул помещение, и учащённое сердцебиение успокоилось, страж безопасности посмотрел в журнал, где фраза заканчивалась заглавной буквой «К» и, немного подумав, продолжил: «Кузнецов Иван Иванович объяснил свои неправомерные действия тем, что заблудился, и пообещал больше такого не делать. Решено ограничиться устным предупреждением. Боец ВОХР, Потапов Д. А.».