Время галактики

— Только в рубке управления. «Мне хватит», — подумала Лена. Приказала:

— Создай невесомость!

И стремительно полетела куда-то вверх. Обеими руками вцепилась в подлокотники. Искусственная дезгравитация — вещь не из приятных. Зато отступила боль. Совсем ушла.

Через десяток секунд «панцирь» стабилизировал функции организма, дав возможность удобно откинуться в кресле.

Теперь начиналось главное. Согласитесь — не надо много ума, чтобы, размахивая областью повышенной гравитации как кувалдой, лупить ею проходчиков по голове и «под дых». Пять G, конечно, весомый аргумент в любом споре, но, что Л-МИ-поле творит с мозгом? С разумом?

Багрова активировала исполнительные профили скафандра.

— По команде «РА» отдашь меня креслу.

— Предупреждение Первой формы… — занудил скафандр.

— Исключительная команда! — перебила девушка робота скафандра. — Ты еще поучи меня, как жить… То есть, как умирать. Где… эти штуки?

— Области Л-МИ поля налагаются на вас, — почти с человеческим участием доложил сообразительный робот Управления.

Вот так. Пустая планета. Пустая станция. Среди стоек аппаратуры командной рубки в высоком кресле болтается женщина в блестящем скафандре. И ее, оказывается, покрывают две области малоизвестного поля.

— Ой, мамочки, — сказала Багрова. — РА — к исполнению, а ты, мой друг робот, убери невесомость.

Боль рванулась внутрь, вышибла все мысли, но Лена усилием воли удержала сознание и локтем утопила кнопку общего медицинского контроля. Раскрылась, как лопнула, партикулярная защита «панциря», воротник втянул капсулу шлема. Кресло тут же забралось в открывшиеся клапаны скафандра трубочками измерителей. В тело девушки вцепились десятки медицинских присосок. На боковом дисплее побежал ручеек результатов анализов: объем дыхания, функции внутренних органов, содержание кальция в костной массе…

Норма… норма… норма. Тело гнулось и гибло, а приборы утверждали: «человек здоров, отклонений не обнаружено». Медицинские машины лгать не умеют.

Багрова зашептала из последних сил:

— Контроль мозга: биоритмика… напряженность пси-поля, семиметорные составляющие…

— Контроль мозга: биоритмика… напряженность пси-поля, семиметорные составляющие…

— Ищи дисфункцию, — закрыла глаза Лена.

— Есть аномалия, — сообщил робот. Едва успел. Дольше она бы не выдержала.

— Прервать анализ!

Змейки измерителей мгновенно втянулись в пазухи кресла. Из-за спины вылетел шлем.

— Отмена РА, — прошептала Багрова. — Защита! И невесомость… пожалуйста.

Несколько минут Лена блаженствовала в антигравитационном поле. Бежавшая из разума боль оставила ощущение холодной пустоты.

— Суть аномалии? — спросила девушка, переведя дух. — В чем дело?

— Во мне, — ответил Управляющий робот-контролер УКИС.

— Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!!!

— Спокойно, — Шет подскочила к Робсону. — Это блок. Просто наведенный блок.

— Конечно, — облегченно вздохнул врач. — Меняем объект?

— А… невозможно?

— Нет, — сказал Робсон. — Не здесь, не я, и уж точно — не ты.

— Отползаю, — вздохнула Виктория, — Только, знаешь, поставить ментальный блок непросто. Как ты думаешь?

— Таль до Алан работал в «Обещанных встречах». Там все просто.

Трудно не согласиться. «Обещанными встречами» назывался институт, занимавшийся необычными возможностями человеческого организма. Земной институт. Очень самостоятельная и независимая организация. Шет такие не любила.

Очередь Рида. Тот же вопрос.

— Шир… шир…шир… надо потом составить записку для Лактионова. Как положено, по правилам. Не хочет требовать новые усилители — не надо. Пусть сам лезет в шахту и крутит машинки руками… Шир… шир… шир…

Какие усилители? Какая шахта? Они тут при чем? Так не бывает.

— Усиль зондирование, — напряглась Виктория. — Здесь не Жебит. Это не «Смотритель Маяка». Кто-то другой.

— Предельная глубина, — сообщил Джек.

— Шир… шир… шир… объяснить, что без новых усилителей установку не разгонишь. Так и будем барахтаться с допотопной механикой, пока поворотные двигатели у антенны не откажут… шир… шир… шир…

Ничего о квендишь-возмущениях. Ни слова.

«Если мысли не приходят в голову, они не приходят никуда», — вспомнил старое выражение Робсон, нажимая кнопку экстренного вызова капитана.

Обязанности капитана «Пифея» исполнял сам Лактионов.

Шет действия врача заметила, но возражать не стала.

Робсон продолжал работать с терапевтической панелью. Торопливо. Смиренно. Даже как-то сконфуженно. Сказать ему нечего. Права оказалась девушка. Совершенно права.

Сто раз повторяли: «в доверии необходима осторожность, но еще осторожней надо быть в недоверии». Тоже старое, полезное выражение. Если умеешь быть осторожным. И умеешь делать толком, например проводить телепатические допросы в походных условиях корабля. На «крыше» совершенно безопасной планеты. И натыкаешься на высококачественную блокировку подсознания, а потом попадаешь в еще более сумбурную ситуацию.

Шет задавала подсознанию Жебита конкретный вопрос. Подсознание человека не имеет собственной воли — не может не отвечать. И уж тем более не может менять тему общения с абонентом. В принципе не может. А подсознание Рида Жебита на вопрос Виктории не отвечало — поменяло тему разговора. И все прояснилось. В неро-ванне лежал не человек. Или не совсем человек. Хотя какая разница?

Дверь открылась и в мед-отсек «гуськом» вошли Лактионов, Высочин и Ретереро.

Оперативник был одет как все. Скафандр снял.

— Ты меня вызывал? — спросил «Погонщик».

— Вы кого мне подсунули? — подавляя дрожь, поинтересовался Робсон. — Я не лечу… чужих.

Первым среагировал оперативник:

— Невозможно! Мед-робота обмануть нельзя!

— Нельзя, — согласился Джек. — А он и не обманул. Сработало искажение. Роботу приказали выдать соответствующий ответ.

— Кто приказал? — напористо спросил Высочин.

— Кто угодно, — сказала Виктория. — Тридцать человек экипажа. Включился настенный экран лазарета.