Время галактики

— У меня к тебе, Викочка, просьба, — прищурилась Багрова. — Закрой свою клыкастую пасть. На эту тему. Раз и — вот уж точно — навсегда.

Шет чуть отступила от перегородки, взяла со столика пару таблеток гемоглобинового заменителя, бросила в рот. Повернулась к Багровой.

— Убей ты меня, Ленка. Я же сделала это для ребят, для Лонга и для Степана.

— У тебя не было выхода.

— Был у меня выход, был. Это у них не было. Поэтому они и не согласились сдаваться. Вы не поймете. Единственное мое утешение, надежда такая: может, вы никогда не поймете.

— Никогда не говори: «Никогда!» Нет на свете вещей, которые я не могу понять, Вик. Есть такие, которые не хочу. А вот чтобы не могу — нет.

— Все так и должно было кончиться? — спросила Шет. — Именно так?

— Я никогда не успокоюсь, ты знаешь. И я никогда не отступлюсь, никогда тебя не оставлю. Я не дам тебе жить вечно…

Договаривай, что же ты, договаривай! Скажи: я не дам тебе жить вечно… одной. Без меня. Без человеческой любви. От которой ты всегда убегала.

И спряталась.

В смерть.

Ты хочешь меня спасти, Ленка? Ты, источающая такой дурманящий запах крови… Действительно надеешься мне помочь? Ты хочешь меня оживить? Пустую? Холодную, холодную, словно вы, всем экипажем, не греете меня болью своих сердец?

Никогда не говори: «Никогда!»

А просто убери перегородку. Подойди ближе. Покажи, как ты мне веришь, как ты умеешь закрывать глаза.

И обними меня. Ласково. Крепко-крепко.

ДЛЯ ГЛОССАРИЯ:

порфирия — жажда крови