Время кобольда

– Сейчас, сейчас… – бормотала Натаха. – Блин, Сека, да свети ты нормально, не тряси фонарик!

– Руки дрозат! Хородно, брять! Примерзра узе к нему…

– Кэп, тут нет двери!

– Уверена?

– Как в своей жопе.

– Оу, такой зопе надо верить! – не удержалась синеватая уже Сэкиль.

– За мной! Хватайте стулья из комнат и бегом!

Женщины, не стали спрашивать, где я собрался на них сидеть, – прихватили по стулу и побежали за мной. Я тащил сразу два.

– Мусоропровод, Кэп?

А вот тут Натаха сообразила быстрее и сразу кинулась, чертыхаясь и обжигаясь о ледяное железо, откручивать гайки ревизионного лючка. А я с размаху навернул стулом об угол. Ещё раз, и ещё – пока он не разлетелся на палки. Азиатка последовала моему примеру – завизжала «Ки-и-ия!» шарахнула стулом об пол.

Чтобы развести огонь, пришлось пожертвовать чистым листом для рукописи – это быстрее, чем строгать щепки из крепкой мебельной древесины. Хорошо, что мебель тут деревянная, а не из прессованного говна с опилками. Закрытая дверь мусоропроводного тупичка обеспечила небольшой объём, который легко прогреть, а через трубу мусоропровода вытягивает дым. Пока костёр разгорался, я стащил всю мебель, до которой успел дотянуться, и теперь у нас даже есть по стулу, чтобы сидеть вокруг костра.

– Ноги поднимите с пола, отморозите, – сказал я.

– Я узе не сюствую, – пожаловалась Сэкиль.

Ещё бы. В мороз нет обуви хуже кед.

– Разувайся и давай сюда ноги.

Да, белые ледышки.

Я аккуратно их растёр и засунул стопы себе под майку, чуть не взвыв от ледяного прикосновения.

– Корет!

– Пусть колет, это хорошо. Это кровообращение восстанавливается. Натаха, ты как?

– Руки поморозила об ключи. Но это ничего, это я сама. Давай, грей лытки этой бесстыжей.

Натаха надулась и сунула руки себе подмышки крест-накрест.

– А сто сразу «бесстызая»? – спросила с невинным видом Сэкиль. Отогревшиеся пальчики ног стали щекотно прихватывать меня за живот.

– А то, – буркнула женщина, – я же вижу, что ты к Кэпу так и липнешь.

– Не у всех зе есть Васятка.

– Но-но, – смутилась Натаха, – у меня, знаешь, кавалеров не вагон. Выбирать не приходится.

– А у меня вообсе нет! Все думают, сто я зенсина Кэпа. А Кэп трахает негритянку, которая пытается нас убить.

– Убить? Негритянка? – растерялась Натаха.

– Сэкиль решила, что Константина убила Абуто, – пояснил я, давно продумав эту идею, – и это его кровью залита комната. Поэтому в душевой крови не было. А если кровь его, то Абуто, скорее всего, жива. А раз жива – то скрылась. А раз скрылась – то что-то нехорошее задумала. А раз так – то и дверь тоже она захлопнула. Гипотеза, не умножающая сущности.

Азиатка закивала, подтверждая.

– Но зачем ей это, Кэп?

– Не знаю, Натах. С одной стороны – это просто версия. Я в ней сильно сомневаюсь. С другой – может, не зря её к трубе приковали. Мы же с тамошними не разговаривали.

– Они же людоеды, Кэп!

– Это мы знаем только со слов Абуто.

– Они выгрядери не осень гостеприимно, – напомнила Сэкиль.

– Возможно, с их точки зрения, мы освободили опасную преступницу. Всякий бы возмутился. Но ты права – выглядели они как наглухо ёбнутые засранцы. Не хотелось близко знакомиться.

– Кэп, стульев тут надолго не хватит, – констатировала Натаха.

– Нам надо передохнуть и подумать, не примёрзнув при этом к полу. Все, Сэкиль, забирай свои ноги. Вижу, подвижность полностью восстановилась. Даже чересчур.

Шаловливая ножка уже расположилась несколько ниже, чем стоило бы.

– Оу, Кэп, я знаю один хоросый способ согреться…

– И когда мы замёрзнем, из нас выйдет очень неприличная парная статуя…

– Я просто хотера оказать ответную усругу – согреть сясть тебя в себе!

– Спасибо, эта часть меня ещё не замёрзла. Отвлекитесь, дамы, давайте подумаем, почему тут нет второй двери. Точнее, не так, это не позитивно. Давайте думать, что она есть. Только вот где?

– Смотри, Кэп, – подала голос Натаха, – здесь пиздецки холодно, так?

– Факт.

– А там, где мы нашли Абуто, наоборот – адски жарко. Понимаешь?

– Принцип холодильника?

– Да, чтобы здесь был такой мороз, тепло нужно куда-то сбрасывать. Все эти чёртовы трубы там возможно ведут к теплообменнику здешней морозилки.

– Умница, Натаха! В этом что-то есть! Давай прикинем, как они друг относительно друга расположены.

– Жаркий выше на два этажа. Между ними тот, что мы не вскрыли, обломались, там дверь железная, её расковырять нечем…

– Значит, если считать, что они связаны, то…

Мы с Натахой кинулись рисовать отвёртками по инею на стене. Она – крестовой, я – обычной.

– Значит, если тут так, то тут вот так…

– Смотрите, как интересно…

Я не сразу понял, на что показывает Сэкиль, а поняв, признал:

– Хм, и правда, любопытно.

Костер прогорает, помещение остывает быстро, но иней ползёт по стенам не снизу вверх, а сверху вниз. Хотя вверху должно быть теплее, туда же воздух подогретый поднимается.

– Похоже, в этом холодильнике морозильник сверху, – сказала Натаха. – Здесь так, общее отделение. Молоко, овощи. А вот этажом выше – там действительно холодно.

– А сто обысьно хранят в морозирках?

– Мясо, – ответил я мрачно.

– Вот здесь должна быть дверь, – показала Натаха, ткнув отвёрткой в наш совместный чертёж.

– Уверена? Стулья кончаются, у нас один шанс.

– Техническая логика так велит. Ты замечал, что планировки этажей идут со смещением?

– Ну…

– Сортиры, Кэп. Душевые. Мусоропроводы.

– У нас сортиры в комнатах.

– Но есть место, где быр обсий, – вспомнила Сэкиль.

– Точно.

Помещение, отделанное тем же убогим кафелем, что душевая. Там действительно заглушённые выходы труб. Но всё демонтировано подчистую. Видимо, из кабинок кто-то когда-то соорудил выгородки в комнатах. И как-то подключил это к трубам.

– У нас, если считать по правой стороне, от двери, – три комнаты, сортир, четыре комнаты – душевая. Этажом ниже: четыре комнаты – сортир. Ещё ниже – пять. А этажом выше – наоборот, две комнаты – и сортир. Душевая и трубы двух мусоропроводов мигрируют так же. У нас один не работает, но это неважно, место соответствует. Предполагаем, что трубы коммуникаций идут на самом деле прямо – какой дурак будет класть стояки зигзагом? А значит…

– Этажи идут со смещением, а не ровно, как нам кажется.