Время кобольда

В коридоре кто-то завопил, как сирена. Голос женский, вроде бы незнакомый, но, когда орёшь, как сирена, голосовые особенности как-то теряются.

– Уби-и-и-ли! Уби-и-и-и-ли!

Прекрасно. Шоумастгоон. И кого у нас сегодня ещё убили?

– Блевать отходите подальше, – сказал я, приоткрыв дверь и заглянув внутрь.

Беглого взгляда оказалось достаточно.

– Сто там, Кэп.

– То же самое.

Секиль полностью одета и с ножом в руках. А вот Натаха в одной футболке, натянутой на пузе и еле прикрывающей квадратную жопень. И голова мокрая. Видать, из душа.

– Чёрт, это ж Васькина комната!

– Сумеешь его опознать по… В общем, труп нам на этот раз любезно оставили. Но не весь.

Натаха побледнела, сглотнула и неуверенно кивнула.

– Ну, загляни тогда.

Она приоткрыла дверь, кинула быстрый взгляд, выдавила: «Да, это он. Был…» – и убежала, закрывая руками рот.

Кто бы ни порешил Васятку, тащить тело в душ он поленился. Дверь Васяткиной комнаты просматривалась от поста чёрного хода, но пост «бдил» в другую сторону, наблюдая за припёртой двумя кроватными каркасами пожарной лестницей. В коридор они не смотрели, тем более, что народ ещё шарашился туда-сюда: кто в душ, кто из душа, кто в поиске плотских утех на ночь.

– А что за баба орала? – спросил я вернувшуюся Натаху. Она нацепила треники и выглядела не то чтобы краше, но хотя бы приличнее.

– Ксения. Она у меня Васятку отбила. Он, как я ему дала, осмелел, а тут скука такая…

– И ты ей не выдергара воросья? – удивилась Сэкиль.

– Из-за этого дебила? – махнула рукой Натаха. – Ой. Нельзя же плохо о… Простите.

Прибежал заспанный испуганный Стасик и стал призывать «сплотить ряды под мудрым руководством», мне стало противно, я ушёл. Часов нет, как бы не накрыло ресетом посреди толпы. Без понятия, что тогда будет, лучше не проверять.

Внёс сей трагический казус в свою летопись, сложил её, аккуратно пристроил под зеркало, и только уже было собрался отойти ко сну, как в дверь постучали. Скорее всего, это Стасик призывает меня на службу в народную милицию. Решил, что быстро дам ему в зубы, а то не успокоится. Очень хотелось дать кому-нибудь в зубы.

За дверью обнаружилась Сэкиль с сумкой.

– Хосес ругайся, хосес дерись – но я сегодня носюю у тебя. Мне страсно.

– И я, – буркнула из-за её спины Натаха. – А то она тебя выебет, если её одну пустить. Дождётся, пока отрубишься, и хвать за нефритовый шкворень…

– Вот зараза какая, вы видери, Кэп! – сказала Сэкиль, но не сильно расстроилась. Наверное, ей действительно страшно.

Мы с Натахой приволокли две кровати с матрасами, я разделил на них единственный чистый комплект постельного белья. В результате укрываться стало нечем, но тут и не холодно. Сэкиль не удержалась от демонстрации – разделась до трусиков и так и улеглась, закинув руки за голову, чтобы грудь лучше видно было. «Нефритовый шкворень» не остался равнодушен к этому зрелищу, пришлось укладываться так, чтобы это не привлекало внимания. Натаха постаралась раздеться незаметно и осталась в майке.

Полежали немного в молчании, потом я решился.

– Наталья.

– Да, Кэп.

– Из нас троих я это могу доверить только тебе. Лови.

Кинул завёрнутый в полотенце пистолет в кобуре.

– Чёрт, спасибо за доверие, Кэп. Ценю.

– Я не знаю, что произойдёт в полночь. Я никак не могу проконтролировать ни себя ни вас. Я могу только попросить – не трогайте бумагу, которую я оставил для себя.

– Оу, так вот вы как вспоминаете, Кэп-сама! Вы умный! – ах, как глазки-то узенькие заблестели!

– Сэкиль, тебя особо предупреждаю – не суй свой любопытный нос. Натаха – не дай ей себя уговорить, она хитрая. В случае чего разрешаю применять оружие.

– Говно вопрос, Кэп! Пусть только даст повод!

Ох, как же я подставляюсь! Ведь сам же себе писал – спи один! Но оставить пистолет в нычке показалось мне неправильным, выгнать их – нечестным, а промолчать про бумагу – бесполезным. Без запрета прочитают точно, с запретом – скорее всего, всё равно прочитают, но есть крошечный шанс, что бабская конкуренция пересилит бабское любопытство. Но вряд ли. Сейчас каждая лежит с одной мыслью: «А что же он написал про меня?» Её бы спрятать, но тогда и сам утром не найду. Буду как слепой котёнок тыкаться. Или всё же?

И тут меня обресетило.

Глава 8. Аспид

If you’ll believe in me, I’ll believe in you. Is that a bargain?Lewis Caroll. Alice in Wonderland

_____

– Отец, скажи честно, у нас неприятности?

– Разумеется, это же мы. Но я справлюсь.

– Уверен?

– Конечно.

– И не будешь потом жрать таблетки, чтобы не рехнуться?

– Я не могу рехнуться, дочь моя. Я слишком примитивно устроен.

– Угу, расскажи кому другому. Я-то вижу, как ты фрустрирован.

– Давай оставлять твои психотерапевтические штудии за порогом, ладно? Заходи сюда как дочь, а не как студентка психологического курса.

– Я пока не научилась разделять, – вздохнула Настя, — это, говорят, даётся практикой. Чтобы пятьдесят минут терапии думать с пациентом как одно целое, а потом, по звонку таймера, забыть о нём на неделю.

– То-то Микульчик так квасит, – понимающе вздохнул я.

– Пап, я чего хотела сказать-то. Ты, если что, не бойся на меня опереться. Я уже большая девочка. И не такая хрупкая, как тебе кажется.

– Ты умница, – сказал я совершенно искренне, – я тобой горжусь. Но я, правда, справлюсь.

– Бе-бе-бе, – сказала она, как в детстве, когда хотела оставить за собой последнее слово. Только вышло не так весело.

И ушла.

***

– Девочка-то выросла, – констатировала Нетта, глядя ей вслед.

– И не говори. Такая большая…

– И она права. Не пытайся всё тащить на себе.

– Успеет ещё говна нахлебаться.

В дверь постучали.

– Клюся, – подсказала Нетта, но я и сам догадался. Она всегда молотит в дверь синкопами, как выросший в контрабасе дятел.

– Заходи, Клюсь!

– Здорово, старик! И ты, Нетка. Выглядишь – отпад! И я это тебе, а не тому трухлявому пню. Если бы тебя можно было потискать, я бы немедля отбросила свою гетеросексуальность и пала к твоим ногам! К таким ногам не пасть – просто кощунство!

– Клюся, ты меня смущаешь!

– Я тебя обожаю! Ты – лучшее, что случилось с этим ветхим патриархом за всю его бессмысленно длинную жизнь. А он тебя заставляет бухгалтерией заниматься. Эй, подруга, давай обнимемся!