Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6

У ворот мелькнула тень.

— Ложись! — закричал я, и выстрел срезал кусок трубы над нами. Ещё один. Ещё. Кобаяси!

Он стоял снаружи, среди пламени и света, словно демон. Один. Без охраны. Только пистолет в руке и ехидная улыбка на губах.

— Всё-таки вы дошли, — сказал он спокойно, как будто встречает гостей на приёме. — Но сгорите здесь. Вместе.

— Уйди с дороги! — крикнул Акира, голос дрожал.

— А ты убьёшь меня? В этот раз точно? — Кобаяси сделал шаг вперёд. — Или снова спасёшь кого-то, кому уже не помочь?

Я шагнул вперёд, прикрывая Акиру. Нам нужен был выход — и быстро. В голове зрел план. Но его реализация могла стоить нам всего.

* * *

— Сдавайся, — сказал я, качнув пистолетом. — Это конец.

Я бросил взгляд на Акиру. Он держал Мику, прижимая её к груди, будто боится, что она исчезнет, стоит только ослабить хватку. Волк с трудом стоял на ногах, опираясь на стену, но в его взгляде горело одно: «дай сигнал».

— Это ты мне предлагаешь сдаться? — сказал Кобаяси и рассмеялся. — Ты прав — это конец. Но для тебя и твоих дружков.

И в тот момент, пока Кобаяси отвлёкся на меня, Волк метнул железный крюк, валявшийся у двери. Металл просвистел в воздухе и с глухим стуком попал Кобаяси в руку. Выстрел сорвался вверх. Я рванул вперёд, сбивая его с ног. Пистолет улетел в сторону.

Он бился, как змея, цепляясь за куртку, царапаясь ногтями, но я был быстрее. Мы покатились по бетонному полу, рядом полыхнула деревянная обшивка — ещё немного, и вся платформа обрушится.

— Ты даже не понимаешь, против кого играешь, — прошипел он, пытаясь дотянуться до кобуры на лодыжке.

Я ударил его по запястью.

— Я всё понимаю. Тебе конец.

С глухим хрустом я выбил второй пистолет, и Кобаяси затих. Только тогда я услышал, как Волк кричит:

— ПЛАТФОРМА СЫПЛЕТСЯ!

Я вскочил, схватив Акиру за плечо.

— Беги! — крикнул ему.

Он колебался. Смотрел на Кобаяси, потом на сестру.

— Убегай с ней! Я прикрою!

— Нет! — его голос дрогнул. — Я должен закончить это!

— Акира, — сказал я, сжав его руку. — Это не месть. Это спасение. Мика нужна тебе живой.

Его губы дрожали. Он посмотрел на Кобаяси, тот лежал, тяжело дыша, кровь растекалась под ним, как чернильное пятно. Огонь подобрался совсем близко — вот-вот проглотит нас всех.

И тогда Акира отвернулся. Он шагнул к двери, крепко держась за Мику.

— Если ты выберешься, — прохрипел Кобаяси с пола, — они найдут тебя. И её. Всё повторится.

Акира не обернулся. Только сказал:

— Тогда я снова приду.

Мы выбежали наружу, в ночь. Воздух был как ледяной пощёчиной — впервые за всё время можно было дышать. Но позади склад гудел, как вулкан. Волк, спотыкаясь, тащился последним. Я подхватил его, помогая держаться на ногах.

— Всё? — выдохнул он.

— Почти, — сказал я.

И в этот момент склад рухнул. Огонь вырвался вверх, как ядерный гриб, осветив доки кроваво-оранжевым светом.

Позади — пепел. Впереди — дорога.

Мы бежали по набережной, как призраки. За спиной ревел огонь, но впереди было хоть что-то похожее на свободу. Я вёл их — Акиру с Микой, Волка — и чувствовал, как у меня дрожат ноги. Не от страха. От того, что мы всё-таки выжили.

Акира нес Мику на руках. Она была без сознания, но дышала. С каждой минутой он казался всё крепче. Ещё недавно дрожал, теперь — не сомневался ни в одном шаге. Даже когда мы шагнули в чёрную пасть туннеля.

— Ты в порядке? — спросил я у Волка.

— Если не считать того, что из меня вытекает пол-литра крови — вполне, — пробурчал он. — А ты?

— Слишком жив, чтобы жаловаться.

Мы шли в темноте почти час, пока, наконец, не выбрались к задворкам станции Синагава. Там нас ждал старый знакомый — Такеши. На случай, если всё пойдёт совсем плохо. Он жевал сендвич и зевал. Увидев нас — чуть не подавился.

— Вы с какой войны? — выдохнул он.

— С нашей, — сказал я. — Помоги ей.

Он вытянул руки, принял Мику, быстро осмотрел. — Жива. Но ненадолго, если не в клинику. У меня всё готово. Поехали.

Мы втолкнулись в фургон, который Такеши припарковал между двумя мусорными баками. Через минуту нас уже не было.

* * *

В ту ночь погибло восемь человек — бандиты Кабояши. Склад сгорел дотла. От самого Кобаяси не нашли даже зубов.

Мика пролежала в реанимации два дня, потом — перевели в обычную палату. Акира был рядом всё это время. Он ни разу не ушёл. Только сидел, держал её за руку. Иногда молчал, иногда говорил о детстве, о Юто, о матери. О том, как всё пойдет дальше.

Волк шутил, что ему шили плечо в три слоя. Говорил, что теперь его левый бок официально старше правого. Он начал курить снова. И бросать снова. Всё, как всегда.

А я… я просто сидел на крыше одной из гостиниц возле залива. Смотрел на огни города и думал: всё кончено. Или только началось?

Глава 22

Они приедут сегодня.

Слова Юто прозвучали утром, как грохот гонга: «Золотая Вилка». Самые строгие, самые влиятельные кулинарные инспекторы Японии. Те, чьё мнение может поднять ресторан в небеса… или раздавить, как соринку на мраморе.

Я стоял у окна офиса на втором этаже «Жемчужины», смотрел, как персонал суетится внизу — официанты полируют бокалы до прозрачности, повара репетируют подачу блюд, а Юки марширует вдоль кухонных столов, как командир перед парадом. Усталость от недавней драки и пожара в подсобке всё ещё саднила в теле — плечо ломило, висок тянул, — но я стоял, ровно, твёрдо. Сегодня нельзя было дать слабину.

Юто вошёл без стука — как всегда. Его строгий костюм не имел ни единой складки, а в руках он держал планшет с расписанием, где каждая минута была уже раскрашена тревожным красным.

— Они прибудут в 19:30. Трое, включая Сакураи-сан, — сказал он, глядя на меня поверх очков. — Если верить слухам, в этом году оценки будут выставлены не за атмосферу, а за организацию. И за честность в управлении. После того, что мы нашли в подсобке…

Он не закончил фразу, но мне и не нужно было. «Жемчужина» несколько месяцев была рассадником гнили: фальшивые поставки, подменённые продукты, и люди вроде Кимуро, которые торговали доверием компании, как тухлой рыбой. Теперь всё это вычищено. Почти. Но для Золотой Вилки «почти» — это смертный приговор.