Время - ноль

Не досталась награда – и пусть она горит синим пламенем! Хотя, конечно, вернуться домой с золотой звёздочкой на кителе... Зато у Гринченко есть медаль, а «молодой», охранявший предателя, ничего не имеет и до конца службы, наверное, ничего не получит.

8

В первый день весны шел снег. Крупные снежинки падали на крыши домов, дороги, тротуары, и если на шифере какое-то время сохраняли белизну, то на асфальте, под ногами прохожих и колесами автомобилей, быстро превращались в свинцово-серую жижу. В такую погоду всегда ноет рана, холод будто зубами грызет задетую осколком кость.

Одиннадцать часов, а Сергей все еще лежит в кровати. Вышел на балкон, глянул на погоду и опять завалился. Думая обо всем сразу, выкурил две американские сигареты. Они тлели быстрее советских, стоило позабыть, как между пальцами – один фильтр, а пепел – на атласном одеяле, что ужасно раздражало Оксану. В последнее время, прислушиваясь к совету Коноваленко, почти никуда не ходили, и у Оксаны прорезался хозяйственный зуд. Прикупила новой мебели, два раза передвинула старую. Потом оставила мебель в покое и налегла на плиту. Повариха из нее отличная, получше ресторанских. Может, потому, что продукты покупает самые лучшие и не ворует их сама у себя.

– Вставать думаешь? – Оксана в стеганом сиреневом халате напоминала безоружного душмана. – Долежишься – скоро пролежни образуются!

Вчера у нее болели груди, сегодня круги под глазами – начался, как он называл, выплеск стерватина. Радоваться должна, так нет...

– Если тебе плохо, не обязательно, чтоб и всем вокруг было так же. Не я виноват, а природа.

– Все вы – кобели! – Оксана убежала в другую комнату.

Сейчас примет рюмку коньяка и на полчаса утихнет. Так, по рюмке, уговорит до вечера всю бутылку, а на ночь шарахнет грамм триста. Путь пьет и бесится, а ему пора от Оксаны в отпуск.

За завтраком она злословила о подружках.

– Домой поеду, – прервал ее Сергей, нахлебавшись сплетен, – денька на два. Покажусь, а то сестра передавала, что мать уже сомневается, живой я или нет.

У сестры бывал часто, не реже раза в месяц. Привозил подарки ей и зятю, охапку игрушек племянникам. Сестра говорила, что малыши донимают каждый день вопросами: когда приедет дядя? Перед соседям даже неудобно, подумают еще, что родители игрушек не покупают. Их приходилось покупать парами и разного цвета, иначе драки и рев не прекращались до ночи. Битым оказывался младший, но ревел чаще старший.

Однажды приехал к ним с Оксаной.

– Где такую бабу оторвал?! – пробасил Роман, когда они, ожидая, пока женщины накроют на стол, вышли на балкон покурить. – Ну, ты молодчага! И жена была, что надо!.. – Он запнулся, решив, что задел больное место.

– Была – да сплыла, – спокойно произнес Сергей, – без нее обойдемся.

И поймал себя на мысли, что до сих пор, заходя в рестораны, внимательно осматривал зал, надеясь увидеть ее красивое, ложно-невинное личико. Что бы тогда сделал? Не знал. Но желал и боялся этой встречи.

– Правильно, Серега! – поддержал Роман. – На твой век баб хватит. Ты молодой, ладный, при деньгах... Эх, самому, что ли, податься... в кооператоры?!

Роман догадывался, чем занимается Сергей. Как-то завел разговор на эту тему, дал понять, что кроме риска угодить в тюрьму, не видит в занятии родственника ничего предосудительного. Мол, они грабят меня, ты – их, лишь бы не попался. А риск – он везде есть, неясно еще, кто больше под смертью ходит, Роман в шахте или Сергей на большой дороге. К тому же, имел вполне ощутимую выгоду. Подходила очередь на машину, у Романа не хватало не нее денег, а тут еще соседи переезжали в другой город и предлагали ему гараж по сходной цене. Гараж добротный и прямо около дома. Упускать такой – грех. Сергей дал Роману пять тысяч, вроде бы в долг, но на неопределенный срок, который, как ба понимали, скорее всего, никогда не наступит.

Надо бы матери подкинуть деньжат, может, в отпуск съездит на Черное море: никогда там не была. Отодвинул тарелку с недоеденным куском гуся, запеченного с яблоком спросил:

– Сколько у нас денег?

– Тысяч десять, – быстро ответила Оксана, словно ждала этот вопрос, а не трепалась о новой кофточке.

А казалось, что должно быть раз в пять больше. Куда они деваются – спрашивать бесполезно. Оксана даст отчет до рубля, и трудно будет не поверить ей.

– Дай пять. Только не сотнями, – добавил он и не сразу догадался, что добавка смахивает на ловушку.

– Какие есть, такие и дам, – язвительно ответила Оксана, но принесла пять тысяч десятирублевками.

За сборами наблюдала настороженно и с долей обиды, точно бросал ее раненую вражеском тылу. Лишь у двери спросила:

– Если будут искать, когда вернешься?

– Дня через два-три.

А ведь спросить хотела без слов «когда». Отсюда и настороженность, и обида.

– Вернусь, – сказал он и поцеловал ее в щеку.

Ехал на частнике, в новеньких «Жигулях-восьмерке». Владелец машины заломил тройную цену и посмотрел подозрительно, когда Сергей, не торгуясь, согласился.

– Садись на переднее сиденье, – предложил частник.

Сергей сел, чтобы не перепугать водилу до смерти. А то всю дорогу не вперед, а на пассажира будет смотреть, ждать удара в спину, пока не врежется во что-нибудь.

По городу ехали молча. Сергей расстегнул куртку, закурил. Водитель покосился на красную пачку «Мальборо», достал свою, тоже красную, но «Примы». Перед загородным постом ГАИ он сбавил скорость. Пост напоминал избушку на курьих ножках, только ноги разные – одна толстая, кирпичная, в центре, а вторая сбоку, металлическая лестница – и окна были во всю стену – стиль не деревенский. На площадке перед постом вышагивали двое в странной форме, наверное, спецназовской.

После убийства бармена Сергей не выходил из дома без пистолета, который и теперь выпирал твердым бугром под мышкой в кобуре, подаренной Коноваленко. С пистолетом, как Архипов с деньгами, чувствовал себя большим и сильным. Поэтому и расстегнул верхнюю пуговицу пиджака и сунул туда руку. Кончики пальцев коснулись рубчатой теплой рукоятки.

Машина приближалась к посту. Из-за спецназовских спин вышел гаишник и вскинул полосатую палочку. Сергей сунул кисть дальше, обхватил рукоятку пистолета и снял предохранитель. Водитель взглядом гипнотизера впился в дорогу, одновременно еще успевая коситься на милиционера и пассажира. Машина поравнялась с гаишником, тот показал палочкой съехать на обочину, но, оказалось, не им, а грузовику, который тащился следом. Сергей вынул руку из-под пиджака. Нервы надо лечить!

Неподалеку от поста голосовала женщина, махала рукой так, словно пыль из тряпки вытряхивала.

– Возьмем? – частник начал притормаживать.

– Нет.

– Почему? Веселее будет: бабенка молоденькая...

– Едь быстрее!

– Надо бы взять, а то замерзнет. – Водитель все еще сбавлял скорость.

Пожилой мужчина с морщинистым, будто огарок оплывшей свечи, лицом, губы тонкие, верхняя чуть выгнута над клыком – похож на начальника участка на пенсии, которые умеют только покрикивать на шахтеров и «донорством» заниматься – приписывать особо надежным, а в зарплату собирать с них дань. И все ему мало. Что ж, пусть потрясется на всю тройную цену. Сергей сунул руку под пиджак и тихо произнес: