Время перемен. Том 2

— Это Йон нас взял, не другие. Мы будем сражаться с ним.

— Вот так просто? Ладно, нагляделся я на вас, хватит. Йон, найди мне крысу. Неделю назад из доков пошёл шлюп, на котором везли часть общака. Моего общака. Кто-то слил этот шлюп косынкам, и они забрали золото себе. Но один матрос спасся и всё мне рассказал, так что ищи.

— Где тот матрос, атаман?

— Я сказал ему быть в кабаке. Крысу мне чтоб выпотрошил и на заборе моём повесил, ясно?

— Как всегда. Что-ж тут не ясного? Ну, я пойду?

— Иди.

Йон побрёл к выходу, горцы следом. Молодой бандит прервал молчание только у кабака:

— Чё он меня из огня да в полымя суёт? У него, что, одна банда? И так недавно людей потерял…

— Толку гадать? — перебил его Олаф, — Крысу как искать будем?

— С чего ты взял, что я доверю это тебе?

— Всё случилось неделю назад, значит, это не мы. Да и есть у меня одна мысль…

…

Крысоловка сработала не сразу. В первый раз тем троим, кто мог знать о шлюпе и общаке, Три Навоза поведал разное враньё — одному про дорогую дурь, что человек Медного потащит через три района, другому — про золотишко у корчмаря, третьему — о большом грузе бренди на таком же шлюпе. Но на наживку никто не клюнул, и Медный едва не распотрошил Йона вместо крысы.

Олаф всё же уговорил Йона попытать счастья ещё раз, но своих парней Йон на дело не отрядил, и сейчас Жила одиноко жался в подворотне со свёртком, якобы полным дорогих камешков, а горцы с хитрым моряком прятались рядом. Но долго прятаться им не пришлось.

— Семеро, — с досадой прошептал Марк, когда увидел четверых с одного края переулка и троих с другого, — Клянусь мечом, если сражаться на две стороны, это слишком.

— Хватаем Жилу и дёру, — ответил Олаф, — Прорвёмся через троих.

Он выбежал из-за кучи мусора, потянул Жилу за плечо и побежал в сторону троих. Сзади, обгоняя его, выбежали двое горцев со щитами, и с криками протаранили нападавших. Не останавливаясь, все четверо побежали без оглядки. Им не нужно было вылавливать нападавших, теперь они знали, что крыса — Белый Ганс. Этот человек отвечал за погрузку того шлюпа с общаком, и только он знал про Жилу.

Они остановились перевести дух на своей улице, и только тут Тром заметил новый порез на правой руке:

— Проклятье, всё-таки успели полоснуть!

— Идём к лекарю, — Марк, наконец, повесил топор на пояс.

— Нужно брать Ганса, и чем быстрее, тем лучше, — Олаф рассовывал ножи на место.

— Ганс ведь вроде Йона, да? У него тоже свой отряд. Как вы их называете? Персты, да? — Тром сжал рану, но с руки всё равно потихоньку капало.

— Ага, он один из перстов, — ответил Жила, нервно оглядываясь. Он всё ещё не отошёл от погони.

— Значит, вчетвером нам его не взять. Его люди порежут нас на сало, вот и весь сказ, — Марк задумчиво мял подбородок, — Вот что, Олаф, иди к Йону и расскажи ему обо всём, а мы пока полечимся.

…

— Горец! Ты опять решил проверить, сколько в тебе крови? — приветствовал их Нурик, — Не прошло и трёх дней. Гляди, скоро совсем ничего не останется. Он работал споро, а Трома разобрала злость — три драки, и во всех трёх ранили именно его. Да, по отдельности раны были почти что ерундовые, кроме той, первой, на левой руке, но все вместе изводили как следует.

В дверях лекарской комнаты показался давешний раненый, которого нёс Марк:

— Опять вы? Снова кипиш какой-то?

Он опирался о косяк и глядел на них мутными глазами, а кожа его была белая, как молоко.

— Ты бы прилёг, — ответил Тром.

— Тебе тоже не помешает, — усмехнулся бандит.

— Знаю, но пока рано.

— Так чё за кипиш?

— Тебе что за дело? — обрубил Марк.

— Дак, это, вы ж мне помогли, вот и думаю, как должок вернуть.

— Ты ничего нам не должен, дурень! Если твои товарищи оставляют тебя истекать кровью после боя, лишь для того, чтобы быстрее набить карманы никчёмными медяками, мы с Марком можем только посмеяться над этими глупцами! — грубо ответил ему Тром.

— Не боишься, что парни прознают, как ты их назвал?

— Может, то и хорошо будет — наука им.

— Хочешь помочь? — спросил Марк, — Про Белого Ганса знаешь что-нибудь?

— Пацан как пацан. Шлюха у него видная, никому не даёт её. В остальном правильный, не зря ж атаман перстом его сделал. Так вы с ним поцапались?

— Шлюха, говоришь? — задумался Марк.

— Я, эта, Йона попросить хотел, чтоб к вам меня определил…

— Долечись, — отмахнулся громила.

— Если чё, я добром готов поделиться, понимаю ж всё…

— Вождь сказал, долечись, там видно будет, — оборвал его Тром, чтобы тот не мешал думать вождю.

— Вот что, Нурик, — очнулся от раздумий верзила, — Дай Жиле бинтов побольше. Видно, нам пригодятся ещё, а мы пока к Йону сходим.

— Кто бинты вязать будет?

— Да хоть я, хоть Тром, у нас рука набита, ты уж поверь.

…

— Белый Ганс сейчас в силе. Медный пошлёт вас нахер с вашими затеями, а Ганс скажет, что не при делах, — Йон всё больше злился и всё быстрее мерял шагами комнату.

— Ты перст, и он перст. Твоё слово против его, — настаивал Олаф.

— Кроме слова ничего у нас и нет.

— Может, ещё как достать его можно? Что кто о нём знает?

— Я парнишку, что мы пару дней тому к Нурику принесли, порасспросил, — гулко зазвучал голос Марка в комнате, — Говорят, шлюху свою очень бережёт.

— Упругую Берту? Ну да, что с того? Я тоже стараюсь сливать в одно ведро, — недоумевал Йон.

«Ведро, — отметил про себя Тром, — Они словно специально стараются ещё сильнее унизить тех, кто и так слабее. Дурные низинники».

— Шлюха, говоришь? — хитро ощерился Олаф, — Вот что, Йон, идите к Медному и просите позвать Ганса. Аргументы пока те, что есть. Дай мне Жилу, мы с ним бабу эту срисуем. Посмотрим, дёрнется она куда, когда Ганса Медный к себе позовёт?

— Знаешь чё? Я тебя вместо Белого Ганса распотрошу, скажу, крыса.

— Не горячись, Йон, чуйка у меня. Бля буду, непростая она.

— А если простая?

— Тогда разберётесь с Гансом раз на раз по пацански. Чего ты, Белого Ганса испугался?

— На понт меня не бери, понял? — Йон остановился и ткнул Олафа кулаком в грудь, — Белый Ганс ублюдок тот ещё, но, если случится, выйду и с ним.