Время перемен
Шрифт:
– Это ваше «хотя» заставляет меня думать, что у вас созрел какой-то план, – констатировал глава экспедиции, посмотрев в глаза голограмме. Впрочем, там не отражалось никаких эмоций. – Вероятно, он предполагает исследование нижних уровней города, до которых – смею заметить – ещё неизвестно, как добраться. Да и ящеры всё ещё маячат у нас над головами…
– Вы правы, – неожиданно спокойно согласился собеседник. Несмотря на все странности в поведении, Шао’ссоры вряд ли отступят от своего плана. Поэтому я всё-равно должен буду сделать то, для чего предназначен. А вас же попрошу – вы должны понять, что привело их сюда на самом деле… Я слышал обрывки ваших переговоров с Крутовым, также у меня есть очень ограниченный доступ к ментальной сети противника. Те обрывочные сведения, которые известны
– Отдаёт приказы? – недоверчиво переспросил Румянцев.
– Больше я ничего сказать не могу, – отозвался ИИ. – Но кем бы ни был его тайный союзник, он очень опасен. Его вмешательство в ментальную сеть я с большим трудом засёк всего один раз, недавно. И потом сразу же потерял, как будто его и не было… А это многое мне говорит.
– Но откуда вы всё это знаете? – удивился Васильев.
– Как я и сказал – я получил доступ к ментальной сети ящеров. У меня имеются средства считывания информации из пси-поля, но с сетью я работал очень осторожно и наблюдал лишь за её общим состоянием, ведь если бы меня обнаружили… Вобщем, в ментальном плане ящеры гораздо сильнее меня.
– Я так понимаю, что теперь переубедить вас уже не выйдет, – подвёл итог Васильев, улыбнувшись. Было странно это осознавать, но этот Дервиш, искусственно созданное существо, наделённое разумом, несмотря на свою чуждость, воспринимался учёным как живой человек. Более того – как друг, которым он стал так быстро, что Пётр Андреевич даже и не заметил. Конечно, он знал, что будет дальше. Так же, как и Румянцев. Как и сам Дервиш. Но вслух этого, естественно, никто не говорил.
– Хорошо, – кивнул Васильев. – Несмотря на то, что вы, Дервиш, не убедили меня, я сделаю то, о чём вы просите. Да и Румянцев уж точно никуда не денется, – хохотнул учёный.
– А куда мне деваться от начальства? – шутливо спросил Андрей. – Разве что только уволиться. Но этого я делать не собираюсь. Однако есть один вопрос – как же нам попасть на нижние уровни города?
– Наиболее вероятно – через вашу собственную базу, или что-то вроде того, – ответил управляющий. – Если я правильно понял, она возведена неподалёку от места, где был Слингер. Возможно, где-то рядом вы обнаружите ход, ведущий к самому сердцу города. Но это так, предположение. С небольшой долей вероятности. А ещё – можете поспрашивать местных….
– Хорошо, что вы уточнили по поводу предположения, – сыронизировал Васильев. – Но ему не суждено стать явью – возможно проход и существовал – что я считаю маловероятным – но после самоуничтожения Слингера этого уже не выяснить. Уж не знаю, как, но на месте слингера теперь спокойно растёт вполне себе дремучий лес. Не осталось никаких следов этого иномирного чуда. Но самое интересное выяснилось при спутниковом сканировании – это оказалось единственное место на планете, до которого Заветный город не добрался. Вернее он есть и там, но берёт в кольцо место, где стоял слингер. Вероятно, он огибал его по периметру.
– Интересно, – задумался Дервиш. – Что ж, может я и не прав в деталях. Но в любом случае истинные причины происходящего, скорее всего, кроются именно в сердце подземного города. Если я не прав относительно прохода, то поисками придётся заняться вам, господа. И как можно скорее – через час я намереваюсь поднять крепость в космос и вступить в бой с армадой ящеров.
– Вы сказали – поднять в космос? – неуверенно и даже как-то ошарашено переспросил Румянцев. Несмотря на то, что он уже почти год работал в ином мире, он не переставал удивляться тем чудесам, что были здесь делом совершенно обыденным. Но то были волшебные чудеса, естественная часть Меридиана. Этот же город, затерянный в пустыне, был чудом научно-техническим, чужим
для этого мира, пронизанного магией. И от этого он казался молодому учёному ещё более удивительным, чем все волшебные чудеса вместе взятые. Каждый раз, когда о городе становилось известно что-то новое, Румянцев испытывал гордость и уважение к тем, кто создал это техническое чудо, о котором земная наука и мечтать ещё не осмеливалась. Но последняя новость буквально повергла учёного в шок. Васильев, однако, даже если и удивился, то виду не подал.– Да, – кивнула голограмма. – Этот город многофункционален. Помимо прочего он также является и боевым дредноутом, предназначенным для сражений в космосе.
– О, сколько нам открытий чудных…, – процитировал Пётр Андреевич, лукаво глянув на подчинённого. – Ладно. Удивляться уже нет времени. Дервиш, перенесите нас к остальной группе. Я ничего не обещаю, но, если это будет возможно, мы проверим ваши предположения, – огладил он правый ус – за несколько дней осады мужчина ни разу не брился. Не до того было.
– Хорошо, – согласился ИИ.
– Выходит, я зря вас отговаривал? В итоге вы всё-равно отправляетесь в бой, – приуныл Андрей. Он не хотел оставлять Дервиша один на один с неизбежностью, но понимал, что помочь он будет не в силах. Как и Пётр Андреевич, Румянцев относился к этому искусственному интеллекту как к другу, волновался за его судьбу. И, вместе с тем, не желал и боялся это признавать, так как сам факт такой дружбы был весьма…странен. Однако, попытки рассматривать взаимодействия с управляющим города только через призму взаимной выгоды, рационализма, терпели крах одна за другой. Похоже, Дервиш понял его внутреннее состояние:
– Не стоит обо мне безпокоиться, – голограмма улыбнулась. – Я не буду один в этой схватке.
– Думаете позвать…, – начал было Васильев, но ИИ его прервал:
– Вам пора, – и обоих людей моментально поглотил луч яркого белого света.
Дервиш вновь остался один в своих владениях. Как и многие сотни тысяч лет до этого…
В этот вечерний час небо было абсолютно чистым и спокойным. Уставшее солнце уже почти скрылось за горизонтом, на прощание подмигивая древней пустыне своим красно-оранжевым глазом. Лёгкий ветерок, пришедший в вечерних сумерках, натыкался то на одну дюну, то на другую, и уносил вслед за собой струйки невесомых песчинок, чей тихий шелест можно было услышать, если затаить дыхание. Горячий, высушенный воздух был наполнен странными и причудливыми запахами пустыни, но сильнее всего здесь ощущался один – то был неуловимый, и, вместе с тем, такой знакомый запах сухого, раскалённого на солнце песка…
Но посреди этого безкрайнего песчаного ада, в котором, казалось, нет ничего живого, было то, чего здесь быть не должно. Древний город, оставленный здесь великим народом на заре этого мира, созданный для защиты этого мира. Его башни и шпили гордо и стремительно рвались к небу, не желая покоряться демонам пустыни…
Город, укутанный пеленою тьмы, пришедшей вслед за солнцем, спал. Как и миллионы лет до этого. День за днём, год за годом, эпоха за эпохой. Так было всегда.
Но…
Внезапно яркий свет разорвал тьму над пустыней – это зажглись огни главной башни Города! И тьма сразу отступила. А потом одна за другой башни и здания древнего города засияли огнями – всё случилось так быстро и слаженно, что издали могло показаться, будто пелена тьмы, плотная и осязаемая, была сдёрнута с древней крепости чьей-то могучей рукой!
Тишина. Именно она властвовала над пустыней. Но и её власти не суждено было длиться вечно – в недрах Города зародился тихий, но усиливающийся с каждым мгновением гул. А через минуту уже дрожала земля. Дюны исходили песчаными оползнями, оседали, перемещались. А гул и сотрясение лишь усиливались…
И вот, резко и неожиданно последовал мощный толчок!
Всё успокоилось.
Мгновение тишины…
А затем, под чудовищный треск и грохот, земля вокруг города начала вздуваться, горбиться, образуя гигантский вал и поднимая в воздух песчаные тучи, скрывшие всё от взора. Но в этом пылевом облаке, подсвеченном изнутри огнями ожившего города, были хорошо различимы силуэты его башен. И что самое удивительное – они медленно двигались вверх!