Время Полицая

– Красный светофор.
– Настя кивнула на дорогу.

– Черт! – проснулся шофер и вколотил ногой педаль тормоза.

Шины автомобиля издали протяжный свист, “Нива” остановилась прямо посредине перекрестка. Миша огляделся: гаишников не было.

– Надо внимательнее, - сказала Настя.

– Извините.

«Нива» выкатила из опасной зоны и помчалась дальше.

– Почему-то у меня такое чувство, что мы с вами где-то раньше встречались, - уперся водила.

– Не знаю.
– Настя опять засмеялась.
– У меня такого чувства нет.

– Подъезжаем.

– Я вижу.

– Вас высадить у церкви?

– Ага, будьте любезны. Дальше я сама.

– Я могу и дальше.

– Понимаю, но дальше не стоит.

– Как скажете.

Автомобиль припарковался у Троицкого собора.

– Если я не возьму у вас телефон, я буду жалеть об этом, как минимум, пять лет, - объявил Миша, собравшись духом.

Настя усмехнулась:

– Давайте, по-другому, Миша: вы дадите мне свой телефон, а я как-нибудь позвоню.

– Раньше, чем через пять лет?

– Как минимум.

– Разумеется…

Он полез в пузатый бумажник и извлек глянцевую визитку: «Михаил Эдуардович Яновский. Генеральный директор ТОО "Кобра". Улица Благодатная, 9, офис 5. Телефон [phone]».

– Оу!
– Настя взглянула на Михаила Эдуардовича с детской симпатией: - Вы генеральный директор?

– Там написано генеральный?
– улыбнулся Миша, небрежно кинув бумажник между кресел.

Он нагнулся к визитке, чтобы напоследок оказаться поближе к этой сказочной девушке и с выражением прочитал:

– Да, действительно, «генеральный директор», - с пикантной скромностью подтвердил он.

– Как это мило!
– Настя, сияя, вышла из машины.

– Ну что, вы позвоните?

– Непременно, Миша.
– Настя захлопнула дверь.
– Непременно!

Он опустил стекло:

– Когда?

– На днях, - ответила девушка, уходя.

– Пообещайте!

– Честное комсомольское.

– Приятно было познакомиться!

Окрыленный чувством любви, Миша отчалил от Троицкого собора, птичкой пролетел Первую Красноармейскую улицу и подъехал к последнему торговому ларьку. Осталось забрать выручку в киоске у “Техноложки”. Пятнадцать тысяч рублей с остальных ларьков уже лежали в пухлом бумажнике…

Бегло прошвырнувшись в машине, Михаил почесал аккуратную бородку, тяжело вздохнул и долгим, отсутствующим взглядом поглядел в потолок.

– Черт!
– пропыхтел он, наконец. – Ведьма!

Бумажник с оборотным капиталом фирмы ТОО "Кобра" из салона исчез.

8

– Два реальных "черных русских", - попросил Вадик официантку.
– Чтобы нормально. Для меня и моего друга.

– Больше ничего не будете?
– спросила девушка.

Вадим перевел взгляд на своего друга:

– Ты что-нибудь еще хочешь?

– Нэа, - ответил тот.

– И я не хочу.

– Хорошо, сейчас принесу.
– Официантка ушла выполнять заказ.

Было около одиннадцати вечера, Вадим со своим новым знакомым сидел в безымянном кабаке на Васильевском острове и пытался напиться. Они сошлись быстро: начали с пива, затем перешли на водочные коктейли, потом на водку и, вот, Вадик снова решил вернуться к коктейлям - заказал "черного русского". Реальный коктейль для нормальных мужчин.

Вадим разговорился так охотно, что новые друзья даже забыли представиться друг другу. Он платил за двоих и рассказывал о чудесах, которые сегодня с ним произошли, изливал душу и благодарил судьбу за то, что она, наконец, послала человека, готового его понять. Ибо к вечеру второго декабря Вадим не обнаружил в Питере ни единой живой души, желавшей обмолвиться с ним хотя бы словом. Только этот, имени которого он не знал, с душевными выпуклыми глазами, кавказскими чертами лица, густой щетиной на подбородке и огромным желтым перстнем на правой руке. Про себя Вадим назвал его айзером.

Выяснилось, что этот парень большой ценитель кожаных изделий. С пониманием ощупав куртку Вадима, он согласился, что "вэщь" стоит полторы тысячи дойч марок, за которую ее брали:

– Качественный куртк, - похвалил айзер.
– Гдэ брал?

– Их Германии привез, - похвастался Вадик.

– Часто ездыл в Гэрманию?

– Каждый год. Я же говорю: у отца под Мюнхеном двухэтажная хата, в Таллинне - квартира, в Сочи, Москве, Крыму, - у него повсюду хаты. Вот я и мотался.

Официантка поставила перед друзьями два коктейля. Айзер, которому были уже известны все проблемы бедняги в кожанке, скорбно покачал черной шевелюрой:

– Кароший был пап.

– Э, почему, был?!
– встрепенулся Вадик.
– Я найду его!

– Аха, - согласился приятель.
– Бэзусловно.

– Просто сегодня - сплошное влипалово.

– Бэзусловно.

– А завтра будет мой день.

Айзер молча кивнул.

– И все вернется на свои места, - уверенно заявил Вадим.

– Вэрнется.

– А если завтра будет опять, как сегодня, я вообще уеду, на хрен! Этот город как будто сговорился. Все против меня! Я ни во что не въезжаю, ни во что.

– Куда поедэшь?

– В Таллинн.

– Зачэм?

– Ну, поеду, посмотрю... Я же там половину детства провел. Девчонка там у меня была, Юлька. И еще одна – Альма, блин! Как я ее хотел!

– Нэ дала?

– Неа.
– Вадик залпом выпил "черного русского".
– Короче, в Таллинне есть такой клуб – «Пеликан» на улице Маакри - мы в нем постоянно тусовались: русские, в основном, чухонцы к нам редко заходили. А я в то время тащился от одной эстонки - той самой Альмы - лет на десять старше меня была. Ну вот, слушай…

Вадик чувствовал себя вполне пьяным, но чем дальше, тем меньше верилось в то, что истории, которые он рассказывал айзеру, действительно происходили. Он говорил и говорил. Видимо, надеялся, что его душевный слушатель с большими внимательными глазами сделает за него основную работу - поверит в существование прошлого и настоящего Вадика Романова.

... Образ Альмы, белокурой эстонской мещаночки, одно время являлся для Вадима воплощением всего Таллинна, равно как любви в принципе. Тридцатилетняя, но прекрасная, замужняя, но манящая, эта особа не проявляла к своему юному поклоннику ровным счетом никакого полового интереса и тем самым доводила его до искреннего исступления. Иной раз Вадим бросал все свои дела в Ленинграде и летел в Таллии только ради счастья лицезреть неприступную Альму. Он даже выучил назубок одну эстонскую Фразу: "Курати лойль миней маа тули перси райск", - ему сказали, что это произносит жених, когда ведет невесту под венец: я всегда буду твоим, дорогая…