Время прощать

Кэт часто размышляла о личной жизни матери. За пятнадцать лет вдовства Лолли Уэллер никогда ни с кем не встречалась. Она как-то спросила, не думала ли мать когда-нибудь о «кавалере» (Лолли любила это слово вместо «бойфренд»), но та ответила: «Не смеши меня» – и добавила, что со всем этим покончила.

Покончила с любовью? По большей части Лолли – неразгаданная тайна. Но у нее есть ее гостиница, ее клубы, любимая подруга Перл, которая всегда была для Лолли как бы мудрой тетушкой. Кэт никогда не видела мать особенно радостной. Может, некоторые люди просто не бывают радостными.

Конечно, каждый раз, когда Кэт об этом думала, она отмахивалась от подобной мысли. Недостаток радости явно о чем-то говорил.

Собирая тарелки и стаканы, Кэт поняла, что мать спит или притворяется, что спит. Несколько раз за время фильма Лолли зевала, поэтому, может, и не притворяется. Но одно совершенно ясно: этот разговор мать поддерживать не хочет. Кэт было очень любопытно, о чем же думает Лолли.

– Мам? – прошептала она.

Ответа не последовало.

– Давайте перейдем в гостиную, – зашептала Изабел. – Или наверх.

– Наверх, – решила Кэт, ставя на поднос остатки мини-свадебного торта и напитки. – Там больше уединения.

Они быстро собрали с пола просыпавшиеся зерна поп-корна, навели общий порядок, выключили свет и тихонько закрыли дверь в комнату Лолли. По пути к черной лестнице они на цыпочках прокрались мимо комнаты Чарли. Джун заглянула туда и улыбнулась.

– Какой же он милый во сне.

Кэт и Изабел тоже просунули головы в дверь.

– Само очарование! – проговорила Изабел.

Счастливчик свернулся калачиком на своем обычном месте рядом с Чарли, и рука мальчика лежала поверх собачьей лапы.

В их спальне Кэт поставила на письменный стол поднос и заметила на постели Джун груду скомканных листов бумаги.

– Что-то сочиняешь?

Джун сдула в сторону выбившуюся прядь волос и рухнула на кровать. Комки бумаги подпрыгнули.

– Письмо родителям Джона. Прошло три дня, как я оставила им сообщение на автоответчике. Они до сих пор не перезвонили. Я проверяю как одержимая, поэтому пропустить не могла.

Тогда, три дня назад, они втроем допоздна сидели и обсуждали, что Джун может сказать, если кто-то из родителей Джона снимет трубку, и что сказать, если подключится голосовая почта. Джун раз десять прорепетировала перед аудиторией в лице Кэт и Изабел свою речь, пока с удовлетворением не отметила, что из ее голоса исчезли писк и нервозность, чтобы родители Джона без колебаний дали номер телефона своего сына девушке с приятным голосом. Или хотя бы заверили, что передадут ему ее номер телефона.

– Вероятно, он женат, – проговорила Джун, и лицо у нее вытянулось. – Они не собираются давать его номер первой же позвонившей женщине. Я решила, что надо написать письмо, сказать, что я познакомилась с ним в Нью-Йорке семь лет назад и что мне нужно сообщить ему нечто очень важное. И больше ничего не добавлять. Но я не знаю, как изложить все это, не показавшись ненормальной.

– Думаю, ты можешь ограничиться именно этим, написать коротко, но доброжелательно. – Изабел села по-турецки на кровать с оставшейся половиной своего куска торта. – «Нечто важное» должно хотя бы заставить их передать ему твое письмо и сообщить о звонке.

Джун прислонилась к стене.

– Я невольно гадаю, что случилось бы, если б он пришел в тот день к фонтану в Центральном парке. Остался бы со мной в Нью-Йорке, пока я не окончила колледж? Уговорил бы поехать с ним по стране и взять академический отпуск на год? Были бы мы до сих пор вместе?

– Это невозможно узнать, – вздохнула Изабел. – Пока смотрела «Защищая твою жизнь», я все думала о тех случаях, которые пришлось бы отстаивать мне – когда я действовала из чистого страха и все такое. А потом начала думать, а если бы в тот день в центре я не познакомилась с Эдвардом? Что, если бы тогда был другой наставник для подростков? Кем бы я была теперь?

Кэт перевернулась на живот, подложила руки под подбородок.

– Думаешь, ты настолько изменилась? В смысле в душе… Глубоко внутри.

– Я была той еще оторвой, – заметила Изабел.

– Могу подтвердить. – Джун улыбнулась.

– Да, и я это помню, – подхватила Кэт. – Но не потому ли, что тебя тянуло? Тянуло к тем вульгарным девчонкам. Точно так же сразу после автокатастрофы тебя потянуло к Эдварду. Дело было в тебе и в том, что притягивало или отталкивало тебя.

Изабел минуту размышляла.

– Наверное, так и есть. А мне нравится мысль о том, что я имела больше контроля над собой, чем мне казалось. Что это я реагировала на обстоятельства, а не обстоятельства контролировали меня.

Кэт кивнула. Именно это тревожило ее сейчас. Обстоятельства контролировали ее. Разница была, но грань такая тонкая, что одной ногой Кэт стояла по одну сторону, другой – по другую, но самой грани различить не могла.

– А мне знаете что интересно? – задумчиво произнесла Кэт. – Мне интересно: если бы мой отец не погиб, если бы остались живы мои тетя и дядя, если бы весь мир моей матери не изменился после телефонного звонка из полиции, пошла бы я тогда в колледж? Поступила бы в кулинарную школу или поехала на год во Францию? Соединилась бы в итоге с Оливером?

– Судьба тебе подсказала бы, – ответила Джун. – Если ты веришь в нее.

– Да, я думала, что, может, все равно встретила бы Эдварда, – произнесла Изабел. – Если не в Бутбейском региональном центре для детей, переживших утрату, то где-нибудь в другом месте.

Они помолчали.

– Мне кажется, мы всегда можем защитить свою жизнь, – прервала молчание Изабел. – Почему мы делаем тот или иной выбор. Не то что мы обязательно попали в рай. Но, по-моему, основная мысль этого фильма очень важна. Если ты чего-то боишься, разберись почему, а затем действуй без страха. Прими решение, которое действительно хочешь принять.

Кэт повернулась на кровати и уставилась на потолочный вентилятор.

– А вдруг тем не менее ты боишься, что примешь неправильное решение? Например, выйти замуж за Оливера не то, что нужно сделать? Вдруг мне суждено что-то другое?

– Думаю, ты бы поняла, – отозвалась Джун. – Разве не так, Кэт?

Кэт села, подтянув колени к груди. Кивнула, хотя на самом деле не понимала.

– Ты знаешь Оливера всю свою жизнь, – заговорила Изабел. – Мне очень нравится, что ты выходишь за него после стольких лет знакомства. Это как противоположность нашей с Эдвардом истории. Я познакомилась с ним в шестнадцать лет и вышла за него в двадцать один год. Ты точно знаешь, что получаешь. Знаешь, кто ты есть.

– Знаю ли? – переспросила Кэт… а затем удивилась, что произнесла это вслух. – Имею в виду, что я знаю Оливера. Насколько вообще можно кого-то знать. Но не уверена, что знаю себя.

– Правда? – Джун задумчиво посмотрела на Кэт. – Я всегда думаю о тебе, как о человеке, у которого все удачно складывается. Пекарское дело. Оливер. Гостиница. Это так надежно.

– Иногда мне хочется полететь в Париж и просто погулять там, пробуя пирожные в каждом квартале. Перецеловать всех красивых парней, которых увижу. Ну и переспать с некоторыми из них. Это безумие?