Время прощать
Шрифт:
– Это был доктор Виола? – спросила Изабел, пока Кэт убирала телефон в сумочку.
– Он справлялся о маме. Спрашивал, как она держится, – отозвалась Кэт.
– Очень мило с его стороны.
– Его отец научит меня готовить канноли, – добавила Кэт, разглядывая свои сандалии и красно-розовый лак ногтей на ногах. – Его отец – Алонцо из Итальянской пекарни. Я и понятия не имела.
– Ты всегда хотела научиться делать канноли? – Проницательные светлые глаза Изабел испытующе смотрели на Кэт. И спрашивали не только об этом, поняла Кэт.
– Я не знала, что хочу, пока мне не предложили, – прошептала она. – А когда это случилось, я поняла, что ничего так не хочу,
– Да. – Изабел на мгновение сжала руку Кэт. – Я знаю, что ты имеешь в виду.
Кэт хотелось затащить Изабел наверх и расспросить о многом. Например, о том, как ее может тянуть к другому мужчине, если она любит Оливера. Не означает ли это, что она действительно не любит его и ей не следует за него выходить, или это нормально, что женщин периодически тянет к другим мужчинам, и ничего не значит?.. Или это всегда что-то значит? Это эмоциональный роман. Роман сердца. Разве это не более интимная вещь, чем секс?
«Пока в этом не разберусь, буду держать свои чувства при себе», – твердо решила Кэт.
Глава 13
В понедельник утром Изабел начала свой первый официальный день в качестве волонтера в неонатальном отделении интенсивной терапии Прибрежной больницы. Ее прикрепили к двум младенцам с желтухой – им не меньше шести дней необходимо было находиться под специальным освещением. Ее работа заключалась в том, чтобы сидеть между их инкубаторами и, если малыши проснутся, просунуть внутрь, через специальное отверстие, руку и осторожно погладить, до чего удастся дотянуться.
Она могла покормить их из бутылочки и поменять подгузники под руководством медицинской сестры. Изабел прошла инструктаж и три учебных занятия, посвященные всему – от правильного мытья рук перед входом в отделение до того, как правильно держать младенца. Теперь, когда уикэнд Дня труда прошел, а с ним и летняя суета, Изабел без угрызений совести взяла небольшой отпуск в гостинице, чтобы поработать волонтером. Но даже понедельник, неделю спустя после Дня труда, два или три номера были забронированы, и Кэт предложила подменить Изабел ради первого официального дня в больнице.
Изабел сидела, держа на руках трехдневную Хлое Мартел – красивая головка в белом хлопчатобумажном чепчике, едва ощутимый на руках вес ребенка. Изабел кормила Хлое из крохотной бутылочки, вмещающей восемьдесят миллилитров сцеженного материнского молока, и сердце ее готово было разорваться от полноты чувств.
«Я призвана это делать, – думала она. – Для своего ребенка или находясь здесь».
Она размышляла о том, какой могла быть жизнь, если бы Эдвард согласился на ребенка. У них появился бы младенец, потом он встал бы на ножки и пошел, был бы дошкольником – и однажды она получила бы ту анонимку или сама увидела Эдварда, крадущегося через задний двор. Теперь она радовалась, что не сумела его убедить.
В отделение пришла семейная пара – родители семимесячных близнецов, они тихо заговорили с медсестрой. Один из близняшек находился в плохом состоянии. Изабел увидела слезы на глазах отца. Он смахнул их и обнял жену. Изабел услышала плач матери.
«Как я вам сочувствую», – подумала Изабел и помолилась про себя, глядя в сторону близнецов, маленьких воинов.
Медсестра объяснила во время инструктажа, что состояние ребенка может в одно мгновение измениться от так себе до плохого, от плохого до худшего, от худшего к лучшему и затем до прекрасного.
– Эмми Дин родилась на шесть недель раньше срока, – рассказал ей вчера вечером по телефону
Гриффин.Он звонил каждый вечер после того, как неделю назад покинул гостиницу – иногда просто пожелать спокойной ночи, иногда поговорить. Изабел нравилось, что он уважает ее потребность узнать его не торопясь, прежде чем она сможет даже подумать о поцелуях во время долгих прогулок у воды.
С шестнадцати лет у нее был только один мужчина, и, как бы ни влекло ее к Гриффину Изабел не чувствовала себя готовой ощутить на своей руке ладонь другого мужчины. Но она предвкушала его ежевечерние звонки, у нее почти перехватывало дыхание, когда ее сотовый звонил. Она сказала Гриффину, что завтра у нее первый волонтерский день, и он ответил, что Изабел проявляет необыкновенную доброту, что Эмми две недели пробыла в больнице, прежде чем окрепла настолько, что ее забрали домой. Он три раза в день приходил к ней – утром, в полдень и вечером, и каждый раз в полдень одна и та же приятная женщина-волонтер по имени Эрнабелл, напоминающая типичную бабушку, укачивала Эмми. Отсюда у девочки второе имя, Белла, потому что та женщина была сущим ангелом.
Пока он рассказывал свою историю, Изабел поняла, что независимо от своей готовности безвозвратно в него влюбляется. И начинала с нетерпением ждать, когда днем он приедет позаниматься со Счастливчиком.
– Вообще-то я на самом деле еду снова увидеть ся с вами, – добавил Гриффин, и Изабел бросило в жар.
Когда Хлое опустошила бутылочку, Изабел, положив на плечо салфетку, осторожно дала девочке срыгнуть, как учила медсестра. Затем снова устроила малышку на руках и покачала. Деревянное кресло-качалка слегка поскрипывало. Изабел мурлыкала колыбельную песенку, которую в один из вечеров Джун пела Чарли, но слов она не помнила. Глаза Хлое закрылись, потом чуть приоткрылись, и снова ее веки сомкнулись.
– Ты красивая, сильная девочка, – прошептала Изабел, прежде чем снова положить малышку в инкубатор.
Ожидая, пока проснется четырехдневная Ева Ратледж, Изабел расправила подгузники. Потом подошла медсестра и сказала, что она может покачать новорожденного мальчика, чьи родители не придут до трех часов. Изабел вскочила и через все отделение пошла к немыслимо крохотному, родившемуся раньше срока Логану Полу, лежащему там со всеми своими трубочками. Сестра достала его из кроватки и осторожно положила на руки Изабел. Она села в кресло-качалку и стала покачиваться взад-вперед, напевая колыбельную и чувствуя себя бесконечно умиротворенной.
Изабел посмотрела на часы: почти четыре. Гриффин должен приехать с минуты на минуту.
В гостинице царил порядок. Изабел обновила веб-сайт «Трех капитанов», поговорила с двумя местными агентами бюро путешествий, чтобы познакомиться, и растрясла склад-магазин строительных товаров на новую дверную ручку для номера «Альбатрос». Записи в бухгалтерских книгах были доведены до сегодняшнего дня, календари синхронизированы по датам приезда и отъезда гостей, а многочисленные растения в гостинице политы.
«Счастье заключается в том, чтобы самой осваивать свою жизнь», – подумала Изабел.
У нее никогда не было столько жизни, чтобы ее осваивать, и такая цель, такое направление доставляли ей удовольствие.
Счастливчик лежал на спине в пятне солнечного света, держа в пасти любимую игрушку – потешную резиновую крысу. За неделю пребывания в гостинице Гриффин сотворил чудо с псом, превратив его в воспитанного, пусть и проказливого домашнего питомца. Даже Лолли полюбила Счастливчика и с удовольствием позволяла ему лежать рядом, когда она по вечерам читала.