Время решать

— Лучше, лучше, — пробормотал Эвар, всё ещё оглушённый содержимым семейного альбома. Он не сразу заметил, как Изабель взяла его мягко за руку и подтолкнула к дивану. Только когда её ладони легли на его спину, а губы оказались в опасной близости, он сообразил, что происходит нечто непредвиденное, и мягко, но непреклонно отстранил женщину, убрал с себя её руки:

— Не надо, Изабель. Что было, то прошло. Прости, но я люблю не тебя, а Мадлен.

Взгляд молодой женщины стал обиженным и разочарованным. Она вздохнула:

— Я тебе не нравлюсь?

— Изабель, ты очень красива…

— Тогда в чём проблема? Только один раз. Мадлен не узнает.

Эвар отрицательно покачал головой:

— Дело не в том, узнает она или нет. Я не могу и не хочу её обманывать. Да и у тебя семья.

Изабель обиженно поджала губы:

— Мой муж либерален в таких вопросах. Иначе не уехал бы, оставив меня в Галлии одну.

— Изабель, ты же понимаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет, — Эвар уже почти успокоился и взял себя в руки, неожиданное поведение гостьи сказалось на его состоянии как нельзя лучше. С загадками альбома можно разобраться потом.

— Ты считаешь, тебе со мной не понравится? — недовольно спросила Изабель.

— Не считаю так, но…

— Так давай попробуем! — она снова попыталась обнять Эвара, но он взял её за руки и удержал:

— Изабель, хватит! Я виноват перед тобой, но, пожалуйста, оставим прошлое прошлому! У нас обоих семьи, дети, и я люблю свою жену.

Изабель грустно вздохнула, убрала руки и отвернулась:

— Ну, как знаешь. Навязываться не буду.

Эвар облегчённо вздохнул, подошёл к видеотелефону и набрал номер Мадлен.

— Алло, милый! У тебя всё в порядке? — жена сидела в парикмахерском кресле, с головой в 'колпаке'.

— Да, дорогая моя. Ты когда придёшь?

— Примерно через полчаса. А Изабель уже пришла?

— Да, она здесь, с ней всё в порядке.

— Хорошо, милый. Я постараюсь не задерживаться.

Эвар разъединил и украдкой посмотрел на Изабель. Высокая, стройная красавица-брюнетка с большими синими глазами ушла к окну и теперь тихо плакала, слёзы дрожали на её длинных ресницах. Эвару пришло в голову, что в бытность свою Эваристом Галуа он ни за что бы не отказался от такой женщины. Да и Жерар вряд ли устоял бы. Однако Эвар отличается от них обоих, он любит Мадлен и только её и не допустит ничего, что бы могло вызвать трещину в отношениях с женой. Впрочем, тут же подумал он, дело не только в этом: влечения к Изабель, собственно, нет, остановить её порыв оказалось совсем нетрудно. Ничего нет, кроме жалости и сочувствия к этой красивой женщине, сохранившей былые чувства к некогда любимому человеку. Однако жалость и сочувствие — неважная замена любви. Если бы не инициатива с её стороны, ему бы и в голову не пришло подбивать клинья. Хорошо, что жена не стала спрашивать, чем он и Изабель сейчас занимаются. Тревожить Мадлен не из-за чего, не жаловаться же на её подругу, а врать самому близкому человеку не хочется.

Затем пришла другая мысль: вот и опять он сам отмечает сходство Жерара и Эвариста Галуа, отличие их обоих от Эвара. А чем, в сущности, отличаются эти двое от другого? Жерар не был силён в математике… Стоп, и с этим неясность: он получал не лучшие оценки по этому предмету, но и не худшие, да ведь и математические достижения Эвариста Галуа не были признаны современниками. Кто знает, какую карьеру сделал бы Жерар, не вынуди его обстоятельства уйти в армию сразу после школы? Так что же — Эварист Галуа и Жерар Ларм ничем не отличаются один от другого? Один человек, каким-то непостижимым образом разделившийся надвое в разных временах и странах, а затем снова соединившийся? Так и было задумано Миром Спасения при организации его, Эвара, ухода в Галлию? А другие ушедшие — неужели тоже копии тех, кого они заменили? Почему Жюли говорила перед его уходом из Амазонии, что ему, Эвару, нужно будет изменить внешность, если менять нечего? Хотя, конечно, она могла быть не в курсе… А откуда всё-таки взялось то лицо, которое, как казалось до сих пор, принадлежит Жерару? Может, как раз это — наваждение, вызванное нагуалями? Жюли говорила, что нагуали облегчают превращение мечты в реальность… Может, в этом всё дело — Эварист Галуа хотел бы выглядеть иначе и именно это увидел в зеркале, впервые став Жераром? Нет, лучше оставить эти мысли, иначе с ума можно сойти.

— Спасибо тебе, Жерар, — глухо произнесла Изабель. — Извини…

— Ничего, — старясь быть спокойным, ответил Эвар. — Это ты извини, что я не мог ответить тебе иначе. Останемся друзьями. Счастья тебе, Изабель.

Входная дверь открылась, и в дом вошла улыбающаяся Мадлен. Её великолепные рыжие волосы лежали короной, обрамляя лицо с тонкими чертами и огромными изумрудными глазами. Эвар подошёл к жене, улыбнулся, обнял и поцеловал её. Мадлен мягко погладила его по волосам и тихо произнесла:

— Любимый, ты моё счастье! Как хорошо, что мы вместе!

Изабель молча ушла в свою комнату. Мадлен удивлённо посмотрела ей вслед, но ничего не сказала.

— Господин Президент! Прошу вас — сюда! — прошептал распорядитель, усаживая Эвара на почётное место в президиуме, в том самом шикарном зале президентского дворца, где он когда-то участвовал во встрече с галлийцами, спасёнными из английского рабства.

— Да, спасибо! — не без смущения ответил Эвар, занимя указанное место. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Накануне парламент Галлии подавляющим большинством голосов избрал его президентом. Несмотря на явную синекурность должности, Эвар рассчитывал, что будет иметь возможность вмешиваться в политические события, хотя бы на чисто декларативном уровне. Только поэтому он, после немалых сомнений, согласился на предложение, поступившее официально от временного правительства. Состав его разочаровывал, чувствовалось, что Бордо и Февр уступили своим политическим противникам ради прекращения гражданской войны, которая, собственно, так и не успела начаться, и приведения в жизнь программы Совета. Премьер-министром нового правительства стал Бордо, Февр сохранил за собой Службу Безопасности, министром обороны оказался какой-то молодой генерал, незнакомый Эвару, но рекомендованный маршалом. Прежний премьер-министр отныне руководил социальным обеспечением, и разве что бывший министр полиции и тюрем оказался в отставке. Последнее, по мнению Эвара, было вызвано подозрениями в том, что именно он организовал покушения на бывшего премьера.

Однако, так или иначе, с Англией велись переговоры о мире, законопроект 'О смертной казни за терроризм и жестокие убийства' уже был утверждён парламентом и на днях должен был вступить в силу, а эскалации насилия, которой опасался Эвар, когда отказался несколько месяцев назад от предложения маршала о перевороте, так и не произошло. По всему выходило, что Эвар оказался тогда неправ, отказываясь. Если бы переворот был произведён им и Жаном — можно не сомневаться: и прошёл бы он успешнее, и результаты оказались бы ещё весомее, особенно с точки зрения состава правительства.

— Привет, Жерар! — подмигнул новоиспечённому президенту Галлии Февр и протянул руку. Эвар рассеянно кивнул и ответил на рукопожатие. Он уже не сомневался, что нежелание Гастона видеть генерал-майора Ларм в руководстве Службы Безопасности вызвано тем, что Эварист Галуа пришёл в Галлию из Мира Спасения. Конечно, Февр ни в чём конкретно не подозревает Эвара, но работа такая, при которой на каждого чужака приходится смотреть косо. Что, впрочем, не мешает чужаку быть президентом. Именно потому, что это синекура.

Появился Бордо, он был погружён в задумчивость. Первым делом окинул зал взглядом и громко осведомился у распорядителя:

— А где остальные?

— Сейчас, сейчас будут! — льстиво изгибаясь, ответил тот. Бордо коротко кинул и сел справа от Эвара.

— Отчего ты такой мрачный? — поинтересовался Февр.

— Потом расскажу, — туманно ответил Жан и отвернулся. Эвар пожал плечами: вот и начинаются понемногу трения между победителями. Впрочем, чего ещё можно было ожидать?

— Господин Президент! Вас к телефону! — неожиданно обратился к Эвару какой-то офицер правительственной охраны.

— Да, иду! — Президент Галлии кивнул, поднялся с места и проследовал за офицером к одному из выходов, расположенному в углу справа от президиума. Он вышел из зала, но не успел сделать и десять шагов, как пол под ногами дрогнул, а сзади что-то вспыхнуло и послышался удар, будто лопнула автопокрышка. Нечто внезапное, горячее, беспощадное с силой ударило Эвара в спину. Он потерял равновесие и упал, на несколько секунд потеряв чувство реальности. Пришёл в себя он оттого, что какие-то люди в форме правительственной охраны подхватили его под руки и потащили куда-то.