Время синтеза
Шрифт:
Подойдя к своей квартире, Вера остановилась. "Надо достать ключи". Она с неприязнью посмотрела на сумку и, поколебавшись с минуту, открыла "молнию".
– Ну, ничего другого я и не ожидала, - сказала она вслух, глядя на цветы.
"Даже не помялись, такие свежие, словно только-только сорваны... Минуточку!
– Веру вдруг пронзила мысль.
– А что, собственно, такого страшного в этих синятках? Ведь я могла купить их у самой обычной женщины, потом сесть в машину и там уснуть! Ну конечно, так всё и было!" Вера достала ключи и открыла дверь. "Да, но тогда почему я не помню ни этой женщины, ни когда именно их купила? Сколько они стоили? И где я поймала такси?" Вера ожидала язвительных замечаний знакомого отвратного голоска, но он молчал. "Ну, что скажешь, зануда?" Голосок
Не выпуская синяток из рук, Вера сняла куртку, сбросила туфли и прошла в комнату.
"Итак, что я помню?
– она упала в кресло.
– Проснулась утром, испугалась купоросной струи, потом пила кофе и услышала невероятный прогноз погоды. До метро доехала на автобусе, в метро вышла из поезда, почувствовала себя плохо, доплелась до лестницы... Оп! Здесь затемнение до того момента, как я очнулась за столом в офисе. Значит, то, как я встала утром и ехала на работу, было сном. Сном, в котором мне приснилось Голубое Озеро. А как же я попала в офис? Не знаю... Да и была ли я там? Ведь то, как пицца не лезла в рот, прогулка по улице и птицебабка с синятками тоже оказались сном, увиденным в такси... Выходит, каждый раз, просыпаясь, я снова оказывалась во сне, только в другом. Просто матрёшки какие-то!.. А что же тогда было на самом деле, в реальности?! Так, спокойно! Вчера был четверг и я хорошо помню всё, что делала, вплоть до того момента, как легла ночью спать, а после этого были только сны... Но не могла же я проспать весь день, ведь сейчас уже вечер пятницы? Или могла?.. Боже, как болит голова... Надо выпить таблетку".
Вера встала, собираясь пойти на кухню, но остановилась. "А если не получится выпить таблетку, как было на работе? А вдруг я не дома, а снова во сне? Вот ужас! Где же я тогда на самом деле сейчас нахожусь?! Бред какой-то... устала... голова сейчас лопнет просто... Нет, не буду пить таблетку, лучше прилягу".
Вера легла на диван, цветы оставались в руке. Она закрыла глаза и тут же увидела, что сидит на берегу Голубого Озера, держа синий букетик и ощущая прохладу чистого воздуха. Вера посмотрела на синятки, улыбнулась и разжала пальцы. Цветы вылетели из руки, словно бабочки, закружились в воздухе, играя друг с другом, а потом опустились на землю. Через мгновение стебельки приросли к грунту и подняли синие венчики вверх. Вера знала, что так и должно быть. Она облегчённо вздохнула и почувствовала, как с каждым мигом, с каждым вдохом становится всё холоднее, и это было очень приятно. Она набрала полную грудь ледяного острого воздуха и выпустила на волю крик, громкий и долгий. Вера кричала, наслаждаясь собственной отрешённостью и свободой от всего на свете, кричала, пока лёгкие не взорвались тысячью ледяных градин, и в вихре этих градин она расправила белые крылья, подняла белый клюв к небу и устремилась навстречу непостижимому...
– Знаешь, Валь, я до сих пор не могу прийти в себя после похорон, - сказала Наташа, - мы же совсем недавно вот так же шли вместе с ней с работы к метро.
– Да, такая молодая, двадцать пять лет всего, - Валя вздохнула, - моложе меня... Кто бы мог подумать? В четверг на работе сидела как обычно: с утра злая, после обеда веселая, всё нормально было... А в ночь на пятницу скончалась. Дикость какая-то!
– Слушай, а я так и не поняла, отчего она умерла?
– Да никто не понял! Врачи констатировали внезапную смерть. Причина неизвестна. Сердце под утро остановилось, а почему - никто не знает.
– Валь, а помнишь, как нам в пятницу лишний кусок пиццы положили? Я когда это обнаружила, сразу подумала, что этот кусок...
– голос Наташи дрогнул, - ...он был для Веры...
– Да, я тоже что-то такое почувствовала...
– задумчиво проговорила Валя.
– Ты когда коробку с пиццей открыла, мне вдруг показалось, что Верка тут, с нами в комнате, и я даже обернулась посмотреть на её место. Там, конечно, никого не было, но... Знаешь, я где-то читала, что те, кто умирают мгновенно и неожиданно, не всегда это понимают... в смысле, не то чтобы вообще, а просто до них это не сразу доходит!
Скалы
Кристофер шагал через луг, намеренно забирая много правее, чем вчера. Он ходил здесь каждый вечер и всякий раз старался идти другим маршрутом, чтобы не протоптать тропинку. Нет, он не боялся, что кто-то повторит его путь, просто таково было свойство натуры Кристофера - прикасаться ко всему осторожно, по возможности не оставляя следов, словно в этом мире он только гость. Порой про него так и говорили: не от мира сего. Отчуждённый и неразговорчивый, Кристофер казался холодным и замкнутым человеком.
*
На работе его считали букой и давно уже не пытались вовлечь в неформальное общение. Даже очаровательная секретарша шефа Мэй, которая строила глазки всем мужчинам подряд и практически любой объект в брюках считала "душкой", разочаровалась в Кристофере через неделю после знакомства. Тогда, в обеденный перерыв, все живо обсуждали супер-скандальный фильм, показанный накануне вечером одной из телекомпаний. Кристофер, как обычно, молчал, не принимая участия в общей дискуссии.
– А ты что думаешь, Крис?
– спросила Мэй, кокетливо поддев вилкой кусочек огурца.
– Я ничего не думаю, - ответил Кристофер.
– Я не смотрел этот фильм.
– Были другие дела?
– не унималась Мэй.
– У меня нет телевизора.
– Ах, - протянула Мэй, вздыхая, - как тебе не повезло, такое кино! А с телевизором-то что? Сломался?
– Он не сломался, у меня его вообще нет.
Мэй застыла, открыв рот. В её хорошенькой головке не укладывалась мысль о том, что у кого-то может не быть телевизора. Как это? А что ж он его не купит? Зарплата у него приличная, а телевизор стоит совсем недорого. Двинутый какой-то!
Кристофер спокойно доел рисовый пудинг и, пожелав всем приятного аппетита, поковылял из столовой, опираясь на трость.
Некоторые из сослуживцев поначалу пытались наладить с ним приятельские отношения, приглашая вечером пропустить по стаканчику в соседнем баре, но неизменно получали вежливый и твёрдый отказ.
Каждый день, как только заканчивалось рабочее время, Кристофер, аккуратно прибравшись на своём столе, вставал, говорил "До свидания" и шёл к выходу из здания так быстро, как только мог, - его правая нога была короче левой на четырнадцать сантиметров и имела повёрнутую вправо негнущуюся стопу. На улице он садился в припаркованный возле самого входа старенький, видавший виды, автомобиль и уезжал.
Жил он в небольшом посёлке, в доме, стоявшем на отшибе. Дорога на машине отнимала примерно час, но у Кристофера никогда не возникало желания перебраться поближе к городу. Во-первых, потому что здесь было тихо, а он очень ценил тишину и не любил, когда она заполнялась чем попало, а во-вторых, именно здесь находилось то место, где его всегда ждали и он чувствовал себя по-настоящему счастливым.
*
В двух километрах от дома раскинулась гористая местность. Начиналась она с шести небольших, но довольно крутых остроконечных скал, стоявших перед склоном настоящего исполина, словно стайка цыплят, жавшаяся к ногам наседки. Именно туда, к этой группке, держал свой путь Кристофер.
Луг кончился, и под ногами захрустела усеянная мелким камнем сухая голая земля. Крис шёл, радуясь прикосновению лёгкого ветра, и ему казалось, что, по мере приближения к цели, воздух становится каким-то иным, особенным, он ни за что не смог бы объяснить, что именно в нём меняется, как невозможно описать, чем отличается вкус и аромат чистой родниковой воды от обычной. Кристофер несколько раз с наслаждением вдохнул, да так глубоко, что на мгновение закружилась голова. Он остановился и посмотрел на небо. Последние закатные отблески чуть золотили редкие перистые облака, и полупрозрачной скобкой проступал бледный и неуверенный, словно спросонья, месяц. Скоро зажгутся первые звёзды. Кристофер улыбнулся и быстро зашагал дальше, энергично выбивая тростью маленькие фонтанчики пыли.