Время Сомнамбул

– Я болен.

Обследовать прибывавших в фильтрационный барак было некому, и, продержав для вида сутки, их всех переводили в лагерь. Многие пытались возмущаться, но пребывание в бараке уже надломило их волю, сутки - это совсем не мало, и достаточно было пары окриков, чтобы они, выстроившись один за другим, послушно брели гуськом за охранниками, скрывавшими лица под масками. Их расселяли как придётся, кого куда. Волей случая учитель оказался в одной хижине со священником, которого знал по прежней жизни.

– Как и вы здесь?
– приветствовал он его, молившегося в углу.
– Значит, бог не сберёг своего верного слугу.

Учитель съязвил, но в глубине подумал, что ему повезло. После барака он понимал, что мог оказаться чёрте с кем.

– А, это вы, - перекрестившись, обернулся священник.

– Я здесь добровольно.

Он признался впервые. За тягостные дни пребывания среди сомнамбул, у него появилась необходимость выговориться, и он благодарил бога, пославшего ему старого знакомого. Ни в какие случайности священник не верил, допуская во всём одну-единственную волю небес.

– Значит, вместе с паствой, - проницательно заметил учитель, качая головой.
– Моё уважение, я бы ни за что не решился. С другой стороны, вам легче, это ваш выбор. А меня-то за что?

– Вы здоровы?

– А разве не видно? Я попал по случаю, можно сказать, невинно пострадавший.

Учитель криво усмехнулся.

– Вы не одни, здесь таких всё больше. Хотя вирус быстро исправляет ошибки.

Священник вздохнул. Он старался воспринимать всё, что с ним происходило, с абсолютной покорностью, но страх, случалось, парализовал его, прожигая с головы до пят. Тогда ему хотелось бежать. Любым способом, хоть по морю, разломав ночью дом и связав несколько брёвен верёвкой, которую он нашёл в хижине и припрятал от изымавшей подобные вещи охраны. Но далеко ли уплывёшь на таком плоту? За пределы лагеря? А куда потом? Кругом тундра, а в городе схватят и снова вернут в лагерь. Не раз ему хотелось подбежать к воротам и закричать: "Я здоров, здоров, выпустите меня отсюда!" Но так можно было нарваться на пулю. Кто бы ему поверил? В лучшем случае его бы только издевательски высмеяли. Когда страх делался невыносимым, священник опускался на колени и молился, чтобы небеса послали ему силы выдержать принятое испытание. И появление учителя он воспринял как знак.

– Но пока-то мы здоровы, - иронично хмыкнул учитель.
– Так что можем веселиться.

– Вот именно, пока. Вопрос времени. И судя по всему, недолгого.

Священник тяжело вздохнул.

– Ну вы-то знали на шло шли, - сказал учитель, с удивлением заметив у священника страх.
– Хотя ваш случай, возможно, исключительный. То, что вы до сих пор не заразились, должно вас обнадёживать. И чумой не все заражались, пусть и один на миллион. Вероятно, у вас стойкий иммунитет. Или в самом деле бог бережёт.

Глаза у священника блеснули. Учителю сделалось душно.

– Ладно, пройдусь, надо обживаться.

Учитель долго гулял по берегу, петляя меж валунов и глядя под ноги, чтобы не ступить в попадавшиеся на каждом шагу человеческие испражнения. Встречая сомнамбул, бредущих с раскинутыми руками, он инстинктивно отскакивал, уступая дорогу. При этом он отворачивался, стараясь не встретиться с ними глазами, опасаясь, поймать их отсутствовавший, погружённый в себя взгляд. Священника он снова застал углубившегося в молитву.

– Да будет воля твоя, - бормотал он с закрытыми глазами.
– Ты всемогущ и всемилостив...

Учитель хлопнул дверью.

– Э, батюшка, куда вы хватанули, - назидательно сказал он, когда священник вздрогнул.
– Если бог всемилостив, то как допустил эпидемию? И почему не прекратит её? Не может? Тогда какой же он всемогущий? Либо - либо, закон исключённого третьего - Он язвительно сощурился.
– Могущество или доброта - выбирайте!
– Сев на пол, учитель стал разуваться, и тут заметил, что всё-таки вляпался в дерьмо. Он поискал глазами тряпку, не найдя, снял грязный ботинок и стал чистить его подошвой другого.
– Злой он, ваш бог, - продолжил он почти равнодушно, - ему же самому лучше было, если бы его не было, да и нам.

Священник поднялся с колен.

– Либо-либо, говорите, - тронул он нагрудный крест.
– В семинарии мы изучали формальную логику. Только где вы её видели? Нет её на свете. Вот мы с вами сидим в лагере с лунатиками - и какая здесь логика, а? А ботинок так не отчистите, у меня кусок ткани от рясы остался - дать?

Учитель кивнул.

От врача в губернском министерстве мало чего добились, на все вопросы он либо качал головой, либо нёс какую-то ахинею.

– Он лгал, лгал, - повторял врач, как и все сомнамбулы говоря о себе в третьем лице.

– Всю жизнь трусил, изворачивался. А зачем? Чтобы прийти к этому?

– К чему?
– трясли его за плечо.

– Уже давно, сразу после университета, - говорил он сквозь сон, и дальше слышалось мерное сопение.

Врача переправили в психиатрическую лечебницу. Но и там повторилась та же картина. Никаких сведений о творившемся в городе получить от него не удалось. Но он сам был красноречивым свидетельством того, что случилось нечто ужасное. Губернатор, которому доложили о больном враче, позвонил мэру - тот не взял трубку. Остальные телефоны в городе были намертво глухи. Срочно сколотили комиссию из врачей и следователей, которым поставили задачу разобраться во всём на месте, а если, как подозревали, в городе бушует эпидемия, выявить возбудитель болезни.

Вернувшись в город, водитель мэра, сбивчиво доложил о случившемся.

– А врач, вроде того, из этих оказался.

– Из каких ещё "этих"? Говори яснее.

Мэр переспросил, уже подозревая худшее.

– Ну, этих, "изолированных", - мял в руках бейсболку водитель.
– Ещё в машине показался, вроде того как, маленько не в себе.

– Что, болен лунатизмом?

Этот прямой вопрос мэр задал, уже не на что не надеясь. Он проклинал свою неосмотрительность. Почему, отправляя врача со столь серьёзным заданием, ограничился телефонным разговором! Он ведь подозревал неладное, но гнал от себя эти мысли. Теперь всё встало на свои места, конечно, врач заболел не простудой, иначе бы выходил на службу. А все его односложные "да", выглядевшие тогда странными, получили очевидное объяснение. Да, ему теперь некого винить, кроме себя. Отпустив водителя, мэр сел за стол, обхватив голову руками. Что предпримет губернатор? Пришлёт своих людей. День-два у них уйдёт на раскачку, пока соберут подходящих. Значит, совсем скоро. К этому времени надо выработать план. В принципе у него крепкая позиция, и при верной расстановке акцентов, он сможет защититься. Но надо успеть подготовиться. И мэр успел. Когда на центральной площади приземлился вертолёт, он встретил его с двумя полицейскими, предлагая сразу проехать в мэрию. На мгновенье он заколебался, не направить ли прибывших в лагерь под видом карантина, но это было бы уже слишком, нет, это точно не сошло бы ему с рук, а в следующий раз прибудут солдаты, с которыми местной полиции не справиться. На допросе в мэрии городской глава отчаянно запирался, и многого от него не добились - да, эпидемия, да, лунатизм неизвестной этиологии, будто этиология обычного лунатизма известна, да заболевших хватает, но все необходимые меры приняты, большего не сделал бы никто, и ситуация в целом под контролем. Почему он не сообщил об этом, как предписывала инструкция? Сначала надеялся справиться своими силами, потом направил в губернский центр доверенное лицо.

– Врача?

– Я не знал, что он болен. Как, впрочем, и он сам. Болезнь, вероятно, проявилась в дороге. Это может засвидетельствовать отвозивший его шофёр.

Пока медики говорили с мэром, пара следователей отправилась на квартиру заболевшего врача. Пустынные улицы производили гнетущее впечатление. Казалось, город вымер, и только из окон, нет-нет, да показывалась чья-нибудь голова с испуганными глазами. Люди выглядели так, будто искали помощи, но как только их окрикивали, окна задёргивали занавеской. Дверь в квартиру врача оставалась открытой, соседи не решились касаться её, быстро сообразив, что хозяин имел дело со множеством сомнамбул. Тщательного обыска не потребовалось, вид квартиры с грязной, неубранной постелью и разбросанной повсюду уже начавшей гнить едой, к которой едва притронулись, а, главное, раскрытая на столе папка с распечатанными листами, оказавшимися дневником врача, сказали им всё. Сразу решено было осмотреть лагерь.

– Я не возражаю, - нехотя согласился мэр, когда ему предъявили ультиматум.
– Но вы сильно рискуете, предупреждаю.

– Мы догадываемся, - одёрнули его.
– Но вы забываете, что это наш долг.

– И мой тоже, - перестроился он на ходу, поднимаясь из-за стола.
– Поэтому я провожу вас.

Полчаса тряслись на машинах по раскисшей дороге, но доехали только до высокого забора.

– Карантин, - вышел вооружённый карабином охранник.
– Дальше нельзя.

– Нас прислал губернатор.