Время созидать

– Н-нет, мне это не по карману…

– Но вы явно способны оценить работу. Наслаждение красотой зачастую выше обладания ею. Обладающий красотой не ценит то, чем обладает, потому что…

– …глаза его застит пустая гордыня, – продолжила Тильда строку из «Наставлений отца Годо». – Я не…

За спиной хлопнула дверь, вздрогнул колокольчик, и Тильда замерла: в этой лавке она смотрелась по меньшей мере нелепо.

Краем глаза она увидела мужчину в богато расшитом одеянии, похожем одновременно и на короткий халат, и на слишком длинный, до колен, сюртук. Поймав ее взгляд, мужчина неожиданно улыбнулся и начал раскланиваться – как когда-то давно, в Даррее…

Тильда остолбенела и даже слова найти не смогла, наблюдая легкую светскую беседу и пытаясь улыбаться в ответ. Они говорили на хардийском, из разговора Тильда поняла лишь несколько слов.

– Простите, но что… что это было? – спросила она, когда мужчина ушел со своей покупкой. – Я ни за что не поверю, что в этом городе принято выказывать подобное почтение беднякам и простолюдинам.

– Всего лишь небольшая иллюзия, – хитро подмигнула ей хозяйка лавки.

Только теперь Тильда заметила, что солнце слишком высоко, чтобы заглядывать в окна лавки на первом этаже.

– Мне сказали, что вам нужен писарь и счетовод, – чтобы замять неловкость, Тильда перешла к делу, впрочем, не особенно надеясь на положительный ответ. Но все-таки показала женщине бумаги из ранка.

– Какая жалость! Я уже взяла одного юношу, – хозяйка лавки развела руками и на вид непритворно огорчилась.

Тильда не сдержала вздох.

– Никакой другой, любой работы?.. Я могу убираться и…

Но она уже знала, как выглядит «нет»: сжатые губы, чуть отведенный в сторону взгляд.

– Что ж, тогда всего доброго. – Тильда направилась к выходу, но ее остановили слова:

– Постойте! Я ничем не могу помочь, это верно. Но у меня есть один приятель, вы можете обратиться к нему! Ему всегда нужны помощники. Сейчас я напишу ему… Он тоже адриец! Возможно, у него будет работа… – Женщина достала из-за уха карандаш, чиркнула пару слов на обратной стороне какой-то бумажки. – Вот, возьмите. Это записка к мастеру Ларсу, нир-Кади, дом десять, от Талиссы Йенна, он поймет.

Обманывать себя надеждой было бы глупо, но Тильда приняла записку с благодарностью.

7

Утро началось для Арона несказанной удачей: он стянул с лотка полбуханки хлеба. И хотя давал маме обещание, что не станет воровать, а все же не удержался! Только его и видели: схватил горячий еще хлеб и понесся по улице вниз, к морю, обжигая на бегу пальцы! Туда, где торговки мидиями и угрями с большими корзинами на головах, рыбаки, продающие с лодок селедку, продавцы диковинных снадобий ото всех болезней, уличные колдуны – и мачты, свернутые паруса, бочки с ромом и порохом, ящики с перцем и мешки с зерном и кофе. Море звало его, как будто захватывало арканом за лодыжки и тянуло, тащило к себе.

Хлеб Арон поделил пополам, и одну часть сжевал тут же, по дороге, а вторую припрятал под рубашку, и она теперь выпирала, как маленький горб, только спереди.

Спуски и подъемы, лабиринты складов, проулков, улочек, проходов, норовящих свернуть куда-то не туда, завести в такие дебри, откуда и выйти невозможно, неожиданно вывели Арона к высокому – задирай голову да не раскрывай рот! – лесу мачт, торчащих в серебристом свете.

А ему надо было еще дальше, туда, где можно найти в скалах мидии, а на линии прибоя накопать устриц.

Но кто запретит поглазеть немного на разные суда – со всех концов земли?.. Тут и огромные галеоны – стоят подальше на рейде, и суда поменьше и пошустрее – те заходят в порт, и лодок, барж вдоль берегов – не сосчитать! Арон поудобнее устроился на обломке старой бочки и смотрел на реку, впадающую дальше в океан, на паруса – белые, желтые, коричневые – до самого горизонта, на то, как безостановочно что-то выгружают, а что-то нагружают на баржи, и быки тянут эти баржи вдоль берега вверх по реке. Рядом кто-то распевал жалостливую песню, верещали маленькие обезьянки, которых привязывали к ноге и водили за собой матросы, а попугаи кричали на чужих неведомых языках – так же громко, как и таможенные чиновники.

От всего этого у Арона что-то шевелилось внутри, звало и тянуло вперед. Вот было бы здорово взять да прямо сейчас наняться на какое-нибудь судно! Работы он никакой не боится. Денег сможет заработать.

Арон сидел, кусал губу и думал. Что за жизнь ему в Сорфадосе? Все одно и то же. С местными мальчишками он уже познакомился: синяки еще не прошли. Мамины уроки надоели страшно, Саадар вечно пропадает целыми днями в городе. Иногда с ним занимался их сосед, Гидеон, но и его уроки казались Арону сухими, скучными: мама думала, что Гидеон понимает в магии, а он понимал только в книгах!

И они всегда вокруг, как будто только и ждут, чтобы он начал колдовать.

Тогда он решился. И сразу все стало ясно: конечно, он должен отправиться в море! А маме он все объяснит, может, она и правда поймет, что это очень, очень важно.

В порту было много судов, но самое большое и красивое из адрийских – «Вестница» с выкрашенными в красный и желтый цвет бортами. Флаги на ней были республиканские, бело-синие. С нее сгружали бочки и мешки, и сильно пахло жженым сахаром – так, что с ума можно сойти! Среди толчеи Арона никто и не заметил, и он влез на палубу, приглядываясь: к кому подойти. Важный рыжебородый толстяк походил на капитана, и Арон направился прямиком к нему.

– Господин… – начал он осторожно. – Не скажешь ли…

Рыжебородый посмотрел на него, а потом как хвать за ухо!

– За чтоооо?! – взвыл Арон, пока его тащили к сходням. – Я юнгой! Хочу! Наня… аааааа!

– Пшел! – Рыжий его едва не столкнул в воду здоровым пинком, пока стаскивал с палубы. – Нечего тут ошиваться, еще раз увижу – выдеру так, что до конца жизни на жопу не сядешь!

Ухо огнем горело, а обиднее всего – вытолкали, даже сказать ничего не дали! Доказывай такому хмырю, что знаешь, какая мачта фок, а какая грот! И где мостик, где ют или полубак! Может, все дело было в том, что он неважно выглядел, не так, как полагается настоящему морскому волку, без шляпы с перьями, без перевязи с пистолетами?..

Он почти не помнил, как когда-то давно носил серый бархат – и от сходства с ночным мотыльком его тогда спасала рыжая шевелюра. Но сейчас он выглядел обычным обтрепанным мальчишкой, и, как ни старайся – одежда почти всегда украшена отяжелевшей от грязи сухой бахромой.

Арон брел вдоль причала, присматриваясь. Упасть духом не так-то просто, когда знаешь, что тебе нужно. Значит, «Вестница» для него слишком хороша. Но есть же и другие!

Арон разглядывал их: вот судно менее великолепное, но тоже с благородными обводами, и краска на нем почти новая. И флаги адрийские.