Время жизни

У каменного забора стояли их соседи: Умар со своим младшим сыном Вацу.

– Валейкум вассалам Умар. Да прибудут все блага этого мира за добрые слова твои.

– Абу, мы же договорились с тобой, что б вы держали своего пса на привязи.

– Да, мы выполняем этот уговор.

– Я только что видел, как он бегает по улице!

– Послушай Умар, пёс бежал ко мне. Он не был без присмотра.

– Не болтай ерунды Абу! – повысил голос Умар. – В прошлый раз твоя собака загрызла мою курицу, а у Халила собака задушила ягнёнка. Наверняка, это тоже был твой пёс.

– Послушай сосед, я заплатил тебе за курицу. Ягнёнка Халила загрыз не мой пёс, он был тогда на привязи. И почему ты орёшь на меня?!

– Тебе раз уже сказали, держать собаку на привязи, а ты не послушал! Как после этого с тобой разговаривать?! – вслед за отцом заорал Вацу.

– А ты заткнись, когда старшие разговаривают – процедил сквозь зубы Абу, не удостоив Вацу даже взглядом. – Или отец не учил тебя законам адата?³⁶

– Кто ты такой, что б указывать мне что можно, а чего нельзя?! – взвизгнул Вацу.

– Придётся мне тебя поучить, раз больше не кому, – усмехнулся Абу.

– Заткнись или я надаю тебе по морде! – орал Вацу.

– Если дотянешься, – рассмеялся Абу, – недаром тебя зовут Вацу.

Парень был низкого роста, почти карлик, а тут ещё и имя у него неподходящее: Вацу,³⁷от того он болезненно воспринимал намёки на свой рост. Сжав кулаки, коротышка, перепрыгнул невысокий забор, отделявший их двор от двора Абу, и бросился на своего обидчика. Получив удар в грудь, Вацу рухнул на землю.

– Что ты делаешь Абу?! – закричал Умар.

Он так же перебрался через забор, наклонился к сыну, помог ему подняться.

– Я пожалуюсь на тебя старшине, – сказал Умар, – пойдём мой мальчик.

У своей сакли Вацу крикнул:

– Клянусь Аллахом, я зарежу тебя как барана!

За всё время ссоры Хеди не проронила ни слова. Она стояла в стороне. Когда Вацу с отцом ушли, сказала сыну:

– Зачем ты затеял эту драку сынок? Если аульный старшина подумает, что это ты виноват?

– Старшина Иласхан мудрый человек, он всё поймёт и решит по справедливости.

– Хорошо если это будет так сынок.

Ворон доклевав мясо, которое утащил со двора Юсапа, взмыл вверх. Он облетел по кругу весь Иласхан Юрт и вернулся к роднику. Сел на свое любимое дерево. Только мальчика Кунты там уже не было, он ушёл домой.

Глава 3

Мокрый снег сыпал как из решета, ветер стонал и выл в печной трубе. В такую погоду, матушка, Пелагея Ильинична Аносова любила говаривать: «До чего же я люблю осеннюю распутицу. Хорошо смотреть в окошко, как с неба водица льёт и снег падает, да радоваться, что ты сидишь под крышей и у тебя тепло и сухо».

Сегодня Владимир как раз получил письмо от маменьки. Она сообщала о казанских новостях: кто венчался, родился или помер: «В Ильин день ³⁸была в гостях у твоей тётушки Анны Ильиничны. После обеда, она гадала на тебя. Карты показали, что ожидает тебя сыночек, большая любовь. Отпиши родимый, нет ли у тебя на сердце зазнобушки. Хорошо бы тебе уйти в отставку со службы и ожениться, порадовать старуху – мать, внучатами…» – писала она.

«Эх, всё врут карты, милая матушка», – грустно усмехнулся Владимир.

Графиня Скобаньская, увлеклась Одинцовым и совершенно не обращала внимания на Аносова. Владимир пытался объясниться с ней, однако графиня, оборвав его любовные излияния, потребовала оставить её в покое. Владимир помчался к Одинцову, с полчаса высказывал ему своё возмущение, обвиняя в коварстве.

– Послушай Владимир, ты всё слишком близко принимаешь к сердцу, – сказал тот, выслушав сумбурные речи корнета, – поверь мне, графиня испорчена светом, ей чужды и незнакомы искренние чувства. Она просто смеётся над тобой. Так не позволяй же выставлять себя посмешищем.

– А как ты относишься к графине? – спросил Аносов.

– Этой особе вздумалось развлечься в нашей глухомани, и тут подвернулся я. Ни к чему не обязывающий роман.

– Я как другу тебе рассказывал о своей любви, и после этого ты говоришь мне такое! – закричал Владимир.

Выскочив от Одинцова, он помчался к Лежину, уж кто-кто, а друг то поймёт его, но Сашка поддержал Одинцова:

– Выбрось ты эту кокотку из головы. Ну не получилось с ней помахаться, не беда. Ты слишком серьёзно всё воспринимаешь, это до добра не доведёт. Поверь мне.

Нет, ни кто решительно не хотел понимать его. А он страдал, как он страдал!

– Ты что тут сумерничаешь, друг любезный? – услышал он за спиной голос Лежина.

Тот стоял у порога, из-за спины испугано выглядывал Ванька.

– Дрыхнешь братец?! – обернулся к нему Лежин. – Прими шинель.

Ванька с шинелью быстренько удалился. Сашка по диагонали прошелся по комнате, развернувшись на каблуках, подошёл к зеркалу.

– Хватит сидеть как сыч в темноте, пора выйти в свет. Одевайся, пойдём к Федякину. Посидим, развеемся.

– Пойдём, – согласился Владимир, гоня прочь печаль-тоску, – Ванька, мундир!

***

« 25 октября 1840 года.

Так уж повелось, что я доверяю свои сокровенные мысли этой тетради, а не другу. Нет никого в Кречевицах, кому мог бы я открыть своё сердце.

Служу здесь уже третий год, но так и не обзавёлся друзьями. Право даже не знаю в чём причина. Может всему виной мой скрытный характер или ещё что, но факт остаётся фактом, я одинок. Хотя в приятельских отношениях с некоторыми офицерами, но нет друга. Как сторонний наблюдатель созерцаю я за маленькими драмами, кои изредка происходят в Кречевицах. Впрочем, велика вероятность, что в одной из них центральным персонажем буду я. А что это будет комедия или фарс покажет время.

Примерно с неделю назад, у нас в Кречевицах объявились некто господин Бошняков с очаровательной спутницей, графиней Скобаньской. Внешность у Павла Афанасьевича примерзейшая, впрочем, возможно у него много добродетелей компенсирующих его внешнюю неприглядность. Мне это не ведомо, поскольку не имел чести близко сойтись с месьё Бошняковым.

У нас все ломают головы, в каком качестве приехала с ним графиня.

Впрочем, вскоре, всё это отошло на второй план. У графини нашлось немало поклонников, Бошняков же относится к её воздыхателям лояльно. По этой причине, все сделали вывод, что отношения между графиней и Бошняковым чисто дружеские.