Всадник
Шрифт:
– Пора! – подтвердил Заказчик.
– Что? – Франсуаза подскочила.
– Руководить нашей кадровой службой, – просто ответил Заказчик.
Франсуаза засмеялась, правда, смех вышел немножко треснувший и нервный.
– Руководить Human Resources вашей «Исиды»? У меня даже нет образования!
– Не беда, – пожал плечами Заказчик, – тому, что нам требуется, обучиться не столь сложно. Впрочем, если хотите, параллельно пристроим вас на какой-нибудь факультет в Сорбонне а mi-temps[91 - На полставки (фр.).]: компания заинтересована в том, чтоб сотрудники пеклись о ее делах, а не о своей заниженной самооценке.
Франсуаза внутренне содрогнулась, но не от слов этих, довольно жестоких, а от того, как потенциальный наниматель на нее смотрел: было в этом что-то странное… Взгляд, направленный прямо на нее, ей в глаза, как будто понемногу вытягивал из нее вначале остатки дерзости и уличной агрессии, затем саму способность
Она закричала, дернулась и закрыла лицо руками.
– Что вы делаете? – прошептала она, чувствуя себя так, словно из нее выпили пару литров крови. – Что… что вы со мной сделали?
Заказчик поднялся и, обойдя Франсуазу Камиль по экономной кривой, отправился к окну. Франсуаза отняла руки от лица и посмотрела ему в спину. Господи! Она бы дала голову на отсечение – он как будто… помолодел. Это ни в чем не выразилось явно – та же прямая спина, те же почти совсем побелевшие волосы, та же бесшумность передвижения, и все-таки перемена была несомненна.
– Я же говорю, что вы natural, – повторил Заказчик, не поворачиваясь. Видимо, в ответ на то, что увидела в его спине Франсуаза, он спиной увидел что-то в ней. – Так что соглашайтесь, и я оставлю вам то, что еще не взял. А взамен того, что взял, дам очень многое. Интересную работу, кучу денег, путешествия и даже счастье. Это правда.
– Я согласна, – сказала Франсуаза, помолчав. Видимо, она и правда была натуралом: поверила ему по своей воле, а не потому, что ей стало страшно. – Скажите, что надо делать.
Заказчик развернулся от окна. Внешне в нем ничего не изменилось, но на лице было легкое умиление.
– О, сегодня у нас, кажется, день повторений, – сказал он. – Так вот, предлагаю вам возглавить HR нашей компании. Это не означает, что вы будете безвылазно сидеть в офисе и толковать каким-нибудь идиотам на семинарах книжки Дейла Карнеги или их бесчисленные производные. Вы будете делать то, что вам интересно. Придумывать восхитительные проекты, воплощать их… стоять на холодной улице в Москве и раздавать людям безвкусные флаеры. Главное – ловите мне таких, как вы. Они еще остались. А в деталях разберетесь сами.
– Я согласна, – повторила Франсуаза. – Я буду на вас работать. Давайте контракт.
И на этом мы ставим точку в предыстории магистра, который вновь появится в нашем повествовании только в Москве-2020. Прощайте, магистр Делламорте, прощайте, мистер Винсент Ратленд, прощайте же – и помните о нас!
V. Рэтскар, Рэтлскар
1. Военное поселение, 507 год от основания
На рыночной площади шла торговля. Повернувшись к соседке, рыботорговец Белибах открывал свои кулинарные секреты – признавался, что предпочитает варить селедочные головы с серым перцем и большим количеством соли, а вот геларовый лист[92 - Геларовое дерево – куст с большими мягкими сочными листьями, имеющими сладковато-терпкий вкус. Гелар поселенцы привезли с собой из Камарга, но изначально этот куст завезли в Ламарру эфесты, которые использовали геларовый сок для обеззараживания ран.] не кладет: уж больно дух у него крепкий.
– …но если багон[93 - Багон – жирная рыба, водящаяся на глубоководье неподалеку от Поселения. Правом охотиться на багона обладали только старшины смиренного товарищества рыбохотов Рэтлскара.] варить, дело другое, – вкусно причмокнул Белибах. – Багончик-то нечастый гость у меня на столе. Его вообще лучше не варить, а коптить: обложить геларовым листом и на медленном огне подкапчивать. А вот еще…
Монолог торговца прервал пронзительный вой трубы. Шум на площади замолк, а пустоту в центре заполнили ярко наряженные люди в одеждах с прожогами и разрезами. Один из них держал развернутый на растяжках пергамент, еще двое, за спиной оратора, – штандарты с серебряным знаменем, на котором была нарисована темная стрела, древний символ «Скифа», флагманского корабля первых переселенцев. Значит, известие было важным: повседневные поводы «Темной стрелы» не удостаивались. Постепенно все поумолкли, и в непривычной для рынка тишине речь глашатая разнеслась далеко, достигнув стен военного поселения:
– Верные подданные гавани Рэтлскар! – Герольд откашлялся. Особенно хорошо ему удавалась буква «р», и он собирался использовать свой талант во всю мощь, хоть в тексте было не так уж много этого грозного звука. – В тяжелый час сорок пятого дня второго месяца догар[94 - Как, наверное, помнит читатель, в Рэтлскаре был лишь один сезон – «фол». Деление этого сезона на месяцы было непринципиально, имело лишь ритуальное значение и велось только придворными функционерами.], пятьсот седьмого оборота[95 - То, что мы называем годом, в Рэтлскаре называли
оборотом (вокруг Пребесконечного океана, как это ни парадоксально: в замке считали, что изменяющийся морской ландшафт означает, что и остров, и берег напротив него движутся в океане). Мы для удобства оставляем это название только в церемониальных контекстах.] от дня Поселения Жук спеленал шестьдесят тр-ретьего военачальника Убежища. Неосмыслимою волею Жука военачальник лорд Кэтбнх Тр-ретий повиснет на Дереве Миллиона Звезд и Предвечной Звезды бок о бок с шестьюдесятью двумя доблестными предшественниками в ожидании окончательного Собор-ра. – Герольд замолк, а потом торжественно продолжил: – Силою истекающего меча и разгоняющего щита шестьдесят четвертым военачальником будет провозглашен лорд Ор-р-р-р-рбх, возлюбленный брат лорда Кэтанха.Затихшая площадь молчала. Герольд, на имени «Орах» выпучивший глаза так, что наблюдатели изготовились их ловить, взял у воина флягу, промочил горло и продолжил более буднично:
– По каковому поводу сегодня после часа вечерней бдительности объявляется празднество и всеобщее гулянье.
Документ был свернут и торжественно водружен на носилки, глашатай же, кивнув спутникам, энергичным шагом покинул площадь.
Рядом с Белибахом торговала померанцами Гита. Качающими движениями она перемешала молочно-оранжевые плоды в высокой травяной корзине.
– Теперь, значит, все продам, весь сбор. – Гита помолчала и продолжила, не глядя на соседа: – Погиблый военачальник любили угрей с померанцами, а братец их… Надо будет спросить у соседа моего, Зелима. Он хотя и стоит на воротах дворца с карабином[96 - Огнестрельное оружие было изобретено в Рэтлскаре независимо от метрополии.] в зеленом чехле, но всегда словечко шепнуть успевает.
Белибах помотал головой:
– Что это он – жил, жил, а тут, значит, «Жук спеленал», кого другого не мог спеленать? Он же и нестарый был, да и крепкий, ладонью бендар[97 - Бендар – крупные куски твердого желтого сахара.] крошил. – Белибах задумался. – Хотя оно и сподручней, что спеленал. Давно пора ему было за агатами[98 - В числе редких драгоценностей, привезенных поселенцами, были украшения с офирскими агатами. Камни эти были глубокого синего – почти черного – цвета, поэтому и море на очень большой глубине в Рэтлскаре называли полями агатов, а про людей, захороненных в воде, говорили, что они ушли собирать агаты.]. Виданное ли дело – у соседки моей Бунарехи сыночка забрали единственного, в гвардию, а Бунареха-то эта полуслепая, и нет у ней никого, она и говорит, оставьте сына-то, некому мне дрова колоть, а они говорят, молчи, дура старая, ишь, говорят, а сын и говорит, да кто ж моей матушке-то будет помогать дрова колоть, а они ему и говорят – слышь, говорят, сильно ты разрыбился, давай до свидания, говорят, пока мы тебе самому бошку-то не покололи. Так и взяли. Хорошо еще не убили. А с ними там, известное дело, неизвестно, что творят, – будто раствор геларового листа с мджигом[99 - Мджиг (мжик) – паста из мелко растертых сушеных гусениц. В процессе пищеварения специфический метаболизм гусеницы производил мощный, вызывающий привыкание галлюциноген, поэтому субстанция эта в Рэтлскаре была запрещена.] дают, вот, говорят, мозгов-то у них и не остается. Кто во дворец попал, уж не выйдет оттуда, а только выкатится прямо в Горькие воды[100 - То есть в воды, омывавшие остров Сухих песков и символизировавшие для жителей замка конец ойкумены.]. – Белибах, не без труда закрыв рот, бессмысленно переложил рыбу, а затем снова повернулся к соседке: – А Орах-то этот что?
– Покойные военачальник были такие, ага, – подтвердила Гита, согласно тряханув померанцы. – Вон соседка моя, девка гимнастического[101 - Гита имеет в виду «гимназического», конечно. Начальное образование в Рэтлскаре было всеобщим и обязательным.] возраста, только пошла учиться – тринадцать лет ей… Так явился среди бела дня, при карабинерах, родителей пинками – на отопительные работы[102 - Непосредственно под Рэтлскаром в объединенных между собою кавернах располагались титанические печи, отапливавшие город посредством запутанной системы подземных труб.], а девчонку так и испортил. Даже с собой не увел. Велел потом снова в гимнастию идти как ни в чем не бывало. Она ходила-ходила, а потом кто-то об этом слух пустил… Ну, ее побили разика три, да одежонку-то порвали, передничек, так сказать, со смыслом. Так она ничего не сказала, не стала плакать, а пошла и со скалы Газалакис бросилась в волны, прямиком угрям на съедение. Угри-то не только плавают, они и по траве… – Гита достала померанец, потерла о фартук и откусила кусок вместе со шкурой. Затем продолжила: – Где ж мне знать, простой торговке? Говорят, младшенький смирный. Старшего пытался образумить. Сам молодой еще, на Стаб[103 - Скала ритуального посвящения, похожая формой на клинок; см. дальше в тексте.] не ходил, женщину в свое крыло не водил. Красивый, я его видела как-то. Волосы вьются полукольцами, глаза как вода под скалой…