Всадники. История Адама Борута

Витред поставил чарку на изящную тумбочку у кровати и ответил ровным голосом:

– Завтрак уже закончен. К вам гость пожаловал.

– Как закончен!
– Граф резко сел на кровати, зло глянув на камердинера, - Что ты несешь? Какого черта ты не разбудил меня?

– Я вас будил, граф! Дважды! Но вы не просыпались!

– Идиот! Хватит мне врать!

– Я вам всегда говорю правду, граф! Вы несправедливы!

– Черт, что подумает баронесса!

– В ваших силах все исправить. Сейчас вас ждет гость. Подумайте лучше об этом!

– Не указывай мне, что делать, старый болван! Быстро подай мне... Оооой! Сам возьму!

Юноша, пошатываясь, встал с кровати, стал торопливо натягивать лежащую на стуле одежду. Движения его были резкими и неровными, он путался в штанинах, натягивал сапоги не на ту ногу и, не прекращая, ругал старого слугу.

– Давай свое вино, - наконец простонал он, кое-как одевшись, - не могу больше! Я бы и отраву сейчас выпил! Живее!

– Вот, - Витред сунул чарку ему в руки, - пейте медленными глотками. До дна.

– Гадость, - скривился юноша, нерешительно поднося бокал ко рту.

– Пейте, граф, ну же!
– Витред незаметно поправил на нем одежду и стоял, держа в руках гребень и полотенце.

Людвиг выпил вино и отшвырнул чарку в сторону.

– Что это? Умываться? Неет!

– Вы хотите, чтобы баронесса увидела вас в таком виде?
– Удивленно поднял бровь Витред.
– В таком случае, не буду вам досаждать.

– Да нет же, стой.

Граф бросился к корыту с водой и окунул в него голову целиком, схватил поданное полотенце и стал яростно вытираться.

– Что сказала баронесса?
– Глухо спросил он, из под полотенца.

– Ничего!

– Совсем? Ладно. Дай гребень. А кто прибыл?

– Гость.

– Что за гость такой? Говори толком!

– Местный торговец, хозяин таверны, которую вчера проезжали.

Граф посмотрел в зеркало и поморщившись отвернулся.

– А! А где он? Принимать то его где?

– В приемном зале. Он ждет во дворе.

– Хорошо. Отведи меня в этот зал и пригласи его. А князь где?

– Тоже там, во дворе, со своей дружиной. Позвать и его?

– Да! Не знаю... Там посмотрим.

– Подать вам завтрак?

– Ополоумел! Какой завтрак! Покажи где этот зал.

Приемный зал был небольшим весь отделанный дубом, на стенах висели оленьи рога, щиты с гербами древних воинов - прежних владык Чернагоры. В полутемных нишах стояли рыцарские доспехи, изрядную часть внутренней стены залы занимал огромный гобелен изображающий императорскую охоту на кабанов. Большое резное, отделанное позолотой и инкрустированное костью морского единорога кресло стояло на возвышении, рядом с ним несколько кресел попроще, а напротив три простых сиденья без спинок, предназначавшихся для незнатных посетителей.

Граф уселся сразу в большое кресло и сдавил виски ладонями.

– Ты еще здесь? Зови уже! Погоди. Пусть принесут кувшин с водой.

Адам появился в приемной палате буквально на минуту раньше, чем Витред и Куцый. Легкий шаг воина не сравнить с ковыляющей походкой инвалида. Когда дверь открылась, Людвиг поднял глаза, ожидая увидеть кого угодно, но не князя.

– Граф, вы не против если я поприсутствую? Обещаю, буду нем как рыба.

– Князь, я рад вас видеть, конечно же, присаживайтесь.

Адам с удобством разместился в кресле справа от графского. Привычно опершись о навершие рукояти шашки он принялся спокойно ожидать появления гостя.

Шлоссенберг не признался бы и сам себе, но приход Борута дал ему отчего то необходимую поддержку. Искоса поглядывая на князя он и сам успокоился, принял гордый, сдержанно-надменный вид.

Куцый вошел в сопровождении Витреда и с порога поклонился графу.

Людвиг кивнул и жестом указал на сиденье перед ним. Гость, мгновение поколебавшись, прошел к сиденью без спинки и опустился на него, вытянув вперед негнущуюся ногу. Витред, заметив короткий кивок графа, бесшумно покинул залу.

– Приветствую вас в стенах моего замка, - несколько высокомерно проговорил Шлоссенберг, - назовите себя и цель вашего прихода.

– Благодарю, граф. Имя мое мало что вам расскажет. Зовут меня Анфим, а больше я известен под прозванием Куцый. Получил я его, потеряв руку в честном бою, потому и не стыжусь так называться. К вашей милости я приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение и приветствовать в этом замке, давно ожидающем своего законного господина. Человек я небольшой, но как и всякий кто живет у дороги обладаю многими познаниями о городке и окрестных селах. Тешу себя надеждой, что помощь моя и знания могут сослужить вам неплохую службу. Как в свое время и герцогу Карлу - батюшке вашему, как к слову его здоровье, по добру ли поживает и не собирается ли в наши края наведаться?

Людвиг поначалу слушавший не слишком внимательно, при упоминании отца живо заинтересовался.

– И чем же вы помогали отцу?

– Дело давнее.
– Уклончиво и будто нехотя ответил Куцый.
– Но за те услуги он наградил меня вот этой грамотой.

С этими словами он вынул из кошеля небольшой тубус алого бархата, и хотел было сам подняться, чтобы передать графу, но Витред упредил его движение, первым подошел и, взяв в руки и раскрыв, вынул свиток, который затем вложил в руки Шлоссенберга.

Некоторое время Людвиг изучал документ. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в его подлинности. Это была не так часто даруемая скуповатым владыкой жалованная грамота, в которой указывалось право на налоговые послабления и всевозможные торговые льготы для 'доброго трактирщика Анфима по прозвищу Куцый, поелику совершил он важные и полезные для милости нашей дела в замке Чернагора и в награду за верную службу'.

– Так герцог Карл дал тебе, честный трактирщик Анфим Куцый право беспошлинной торговли вином и другие разные преференции... Интересно... Значит, мне и взять с тебя нечего, получается ты мне, Куцый ничего не должен, наоборот, я тебе обязан...

– Ваша светлость, Анфим привез на телеге немало доброй еды, вина и разносолов для вашей милости.

– Да, в ознаменование, кх... Ради вашего приезда долгожданного, вот привез припасов, снеди для вашего стола.

– Что ж и то хорошо. Грамоту твою я подтверждаю.

Адам внимательно следивший за Куцым заметил как сверкнули у того глаза, в них будто мелькнуло 'Попробовал бы ты не принять отцовскую грамоту, ишь, подтверждает он...', но быть может, это было лишь мороком? Уже в следующий миг весь вид трактирщика выражал благодарность и едва ли не раболепие за высокую милость господина. 'Уж не привиделся ли мне этот взгляд? Но нет, я все верно заметил, жаль нет с нами Скворуша, спросить бы у него, что думает'.