Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Тут он заметил слева впереди, у самой земли огромную черную зловещую птицу. Тень от нее, в лучах заходящего солнца, словно прицепилась к тени Джехола. И что бы Уроз ни делал, он никогда не сможет обогнать ее или даже догнать. Он перестал хлестать плеткой и слегка разжал колени.

Джехол резко остановился, да так, словно копыта его внезапно ушли в землю, и взбрыкнулся, поставив круп почти в вертикальное положение. Уроз потерял единственное стремя, вылетел из седла и камнем полетел к своей тени, оказавшейся всего лишь коротенькой тенью обыкновенного человека.

От такого падения обычный всадник разбился бы насмерть. Уроз же сложился, сделал кульбит, подобрав больную ногу, и не потерял спокойствия духа: «Лошадка меня разыграла, – подумал он. –

Нестись стрелой ее заставляла вовсе не нагайка. Она хотела лишь получше разогнаться, чтобы сбросить меня при первой же моей ошибке… И вот зловещая птица подлетела к нам…»

Уроз приложил ухо к траве, прижал его к ней так, чтобы почувствовать под ее толщей твердую почву… Вибрирующая земля отчетливо повторяла звон конского галопа. Он удалялся в сторону имения.

В степи воцарилась полная тишина: ни птичьего крика, ни писка грызунов, ни жужжания насекомых, ни дуновения ветра. Над горизонтом – кружево из догорающих солнечных лучей. Глаза Уроза, прижавшегося к траве, находились на этом же уровне. Он смотрел, смотрел, как уменьшается полоска этого огненного кружева, как она сначала превратилась в плоский тоненький уголек, а затем в последнюю искорку!

И ему привиделось сразу: конь, вернувшийся в конюшню без всадника… с пустым седлом… удивление, тревога… Вот докладывают Турсуну… готовят меры по спасению… факелы, фонари… и, наконец, в лучах света – хвастун, которого проучил конь, чопендоз, не способный удержаться в седле, калека, вся гордость и слава которого – не более чем лопнувший пузырь.

«И это я… я!» – бормотал Уроз.

Чтобы не застонать и не завыть, он впился зубами в землю. Выплюнул отвратительную смесь песка и травы, откинулся на спину и увидел первые вечерние звезды. Что делать? Подскажи, о Аллах, что делать? Куда зарыться, чтобы не нашли? Как умереть одному, в ночи, в ореоле легендарной славы? Почему не оставил он околевать свое растерзанное тело в диких ущельях гор, где так много подходящих мест для вечного одиночества трупов? Зачем цеплялся он так за жизнь? Зачем так крепко держался за гриву Джехола?

Голосом, полным ненависти, он громко повторил имя коня… Джехол. От него исходило все его невезение. Начиная с Королевского бузкаши и до этого вот последнего унижения. Уроз поднял глаза к небу, где по морю все более многочисленных, все более ярких звезд плыл тонкий молодой месяц, и торжественно поклялся: «Видит Пророк: что бы ни случилось, я зарежу этого проклятого коня, клянусь!»

Он представил себе, как вскроет сонную артерию, как хлынет алый поток горячей, булькающей крови, как сникнет конь, принесенный в жертву его клятве… И ему стало легче.

А месяц тем временем поднимался по небосводу. Темная степь слабо освещалась его лучами. Уроз поднес руку к левой стороне груди. Откуда эти неровные толчки, эти неупорядоченные удары? И скоро догадался. Это вовсе не сердце его стучало. Это был шум копыт. И ему не было нужды опять слушать землю. Галоп разрушил тишину, и его шум заполнил собой всю степь. Все ближе… ближе.

Темная волна паники, накатив, лишила его здравого смысла и вообще способности думать. «Саисы! Турсун! Вот они! Вот они!» – мысленно сказал себе Уроз. Он приподнялся, встал на здоровую ногу и тут же снова упал. Растерянность прошла.

Это не могли быть люди из имения. В эти минуты Джехол мог в лучшем случае только доскакать до конюшен, и потом, искать отправились бы с факелами и фонарями… Может, это какой-нибудь запоздалый всадник возвращается в свою юрту… Путник спешит и потому скачет в ночи… Только и всего… Даже если он проскачет рядом, никто, если его не предупредили, не обнаружит в темной траве затаившегося человека.

Но все эти размышления не успокаивали Уроза. Он выпрямился во весь рост. Верхняя часть его тела поднялась, будто какая-то сила оторвала его от земли, и глаза стали шарить по волнующейся поверхности степного ковыля, слабо освещенного месяцем. Наконец

он увидел тень, увидел приближающуюся и постепенно обретающую плотность фигуру лошади без всадника. «Небось отбилась от табуна», – подумал Уроз. Расстояние оставалось в десяток скачков галопа. Скорость не убавлялась. И по посадке головы, по мощи груди Уроз узнал Джехола. Но не поверил своим глазам, пока тот не заржал. И подумал: «Заблудился, кружил по степи… Нет… Я его довел до безумия… Он вернулся, чтобы прикончить меня… растоптать… А у меня и ножа даже нет».

Джехол приближался. Уроз сложился, собрался, прижал колени к животу, прикрыл голову руками. А Джехол резко остановился, как тогда, когда захотел сбросить с себя седока, остановился с ходу, с галопа, замер как вкопанный перед скрюченным человеком. Земля вздрогнула от такого резкого толчка. Уроз почувствовал, как вокруг заколыхалась трава. «Был бы нож; сухожилия… успел бы», – подумал он. И стал ждать первого удара копытом, потом других, яростно перемалывающих ему ребра, грудную клетку, разбивающих голову, лицо. Но ничего подобного не последовало. Конь не шевелился… Только тяжело переводил дыхание. Кожа Уроза почувствовала тепло его глубокого, немного хриплого дыхания. Медленно-медленно Джехол лег рядом с ним. «Он отдыхает, сейчас подготовится и… через минуту…» – подумал Уроз.

Нож! О, небо, пошли мне нож… Вот она, сонная артерия, только руку протянуть.

И вдруг невероятный озноб охватил все мышцы, все кости и суставы, все тело Уроза. Он почувствовал, как на плечо его легла горячая и влажная голова Джехола, легла с небывалой нежностью. Уроз опустил руку, выпрямил тело, откинул его назад и увидел глаза коня, подобные жидким зеркалам, залитым лунным светом. Никогда еще, ни при каких приступах лихорадки, не испытывал Уроз такого озноба. Земля под ним пришла в движение. Звезды раскачивались в небе. Джехол отодвинулся от Уроза. «Неужели сейчас ударит?.. Может, я напугал его?» – подумал он. Нет, ни то, ни другое. Просто конь встал перед ним на колени. Уроз так крепко вцепился пальцами в траву, что поломал ногти о твердую землю. Он чувствовал, понимал и осознавал только свою лихорадку, от которой все тело дергалось и звенело, как пустой бурдюк. Он прошептал, а может, только подумал, что прошептал: «Чего тебе надо здесь?» Голова Джехола с огромными глазами, залитыми лунным светом, опустилась, потом поднялась, явно чтобы привлечь внимание Уроза, и медленно, но отчетливо повернулась к седлу.

И тут кончилась трясучка в земной тверди и в небесных глубинах. Кончился озноб и внутри Уроза. На него опять уставились глаза Джехола. И Уроз неожиданным для него самого движением, противоречащим всем его убеждениям и правилам, обнял шею Джехола и прижался к ней своей щекой. Видит Пророк, что нет на свете более благородного существа, чем этот конь. Он не согласился с несправедливостью и отомстил, отстоял свою честь. Но когда гнев его прошел, он помиловал хозяина… Что это: воспитание бузкаши? О, нет, нет! Уроз еще крепче прижался к Джехолу, к взмыленному его боку. Этот запах усталости и пота… Сырые ущелья, смертельные склоны, плоскогорье с кладбищем кочевников, озера Банди-Амира… Как берег его Джехол, как охранял, спасал, баюкал… И вот на этот раз-тоже…

Уроз слегка расслабил объятия. В душе его установился чудесный мир и спокойствие. Он слышал, как бьется кровь в жилах на шее Джехола. Вспомнил, что поклялся перерезать их… Он медленно, с чувством, как святыню, поцеловал эти жилы. При этом он увидел себя со стороны. И не испытал никакого удивления. Он знал, что, никогда, никогда он, Уроз, не устыдится этого своего жеста, никогда не пожалеет о нем и не станет стесняться.

Он сел в седло. Джехол направился к дому, сперва рысью, потом легким галопом. Уроз заметил, что не держит даже поводья, и растроганно улыбнулся. Накрутил на палец прядь волос из гривы Джехола. А чуть позже ему пришлось все же удивиться. Он услышал, как кто-то напевает. То был его собственный голос, напевавший на известный мотив стихи Саади.

Поделиться с друзьями: