Всадники

При этих словах потрепанная чалма Айюба едва не коснулась земли. Он долго стоял, согнутый пополам. Наконец разогнулся, и правая его рука оторвалась от груди и легла на один из великолепных рогов Бича. Глаза его излучали счастье.

– Да поможет тебе Аллах, ваша милость, и детям твоих детей, – сказал он. – А мои дети и внуки никогда не забудут твою доброту.

И все закричали:

– Слава принцу бойцовых баранов Бамиана! Слава!

Глава района поднял руку. Крики утихли.

– Да будет так, – подтвердил он. – Если только, и это будет справедливо…

Он выдержал паузу, подождал, когда тишина станет абсолютной, и закончил:

– Если только не найдется соперника, который оспорил бы это звание. Я прав, Айюб?

Хозяин Бича еще крепче ухватился за рог и воскликнул:

– Мудрость и справедливость говорят твоими устами, о господин наш. Мой баран только и ждет нового поединка, а я ставлю на кон все, что он мне дал.

Айюб умолк. Легкая улыбка, уверенная и горделивая, освещала его лицо. Глава района обернулся к зрителям, вопрошая их взглядом. Никто не отвечал. Ни одна рука не поднялась.

– Никто здесь вызова не принимает! – решил глава района. – Так что я объявляю…

Он не успел закончить. Из последнего ряда послышался голос, хриплый и уверенный:

– Одну минутку, если ваша милость позволит… Одну минутку. Я иду.

Человек быстро прошел через толпу. Он был настолько подвижен, настолько мускулист, что контуры его тела казались острыми. Подойдя к ограждению арены, он легко перепрыгнул через нее и встал рядом с Айюбом, который оказался на голову ниже его. Зрители разглядели длинное, впалое, обветренное лицо. У него был орлиный нос и очень черная, густая борода. Затянув потуже пояс с патронташем на куртке из грубой коричневой ткани, он поправил на плече длинное ружье с резным прикладом и сказал главе района:

– Да извинит меня ваша милость, что я не сразу откликнулся. Я был в последнем ряду и полагал, что кто-нибудь, конечно, объявится до меня.

Глава района с нескрываемым любопытством смотрел на незнакомца.

– Что именно ты хочешь, незнакомец? – спросил он.

Человек с ружьем стал говорить с простодушием, в которое можно было бы поверить, если бы не искорка нахальства в его взгляде.

– Только то, что предлагает ваша милость: выставить на арену моего барана против нового принца Бамиана.

Послышались крики удивления, и глава района спросил:

– Поистине, поистине, видел ли ты, как баран Айюба победил своего опасного соперника?

– Поистине, очень хорошо это видел, – не смутился незнакомец.

– И ты полагаешь, что твой баран способен потягаться с таким победителем? – продолжал он недоумевать.

Незнакомец опустил глаза на свои ноги, обутые в сандалии из грубой кожи с заостренными и загнутыми вверх мысками, что придавало его облику нечто сказочное. Он скромно предложил:

– Об этом будет судить ваша милость.

Главу района не обманывала эта притворная сдержанность и, не скрывая сарказма, он поинтересовался:

– И где же он, этот неизвестный чемпион?

Незнакомец в упор смотрел на собеседника.

В глазах его по-прежнему играла дерзость и ирония. Он ответил спокойным голосом:

– Я приказал слуге, сопровождающему меня, отвести барана к входу на арену.

– Покажи нам его, наконец, – приказал глава района.

Незнакомец заложил в рот три пальца и издал такой громкий, дикий свист, что все зрители вздрогнули. Бедняки – от неожиданности. Богачи – от страха. Любители приключений – от удовольствия.

Мальчик в одежде из такой же ткани, как и у человека с ружьем, открыл дверцу и выпустил на арену барана. Тот в несколько прыжков оказался возле хозяина. И тут мнения всех зрителей свелись к одному: они отказывались верить в то, что видели. Баран по высоте едва доходил до колен хозяина. Чахлая, запыленная шерсть его не имела определенного цвета. Местами ее и вовсе не было, и вместо шерсти виднелись розоватые пятна, которые и за кожу-то можно было принять с трудом. И, наконец, у животного был всего один рог, левый. Другой был сломан у самого основания, причем из-за шерсти можно было только догадываться, где именно проходит слом. Пока баран человека с ружьем терся, как собака, о его ногу, все с недоверием сравнивали эту несчастную зверюшку с великолепным черно-белым Бичом. Удивление дополнялось возмущением. Этот чужеземец, что, пришел в Бамиан, чтобы поиздеваться над людьми? Оскорблять их гостеприимство? Послышались гневные реплики и ничего хорошего не предвещающий ропот. Айюб отвел своего Бича на несколько шагов, как бы для того, чтобы избежать оскорбительного контакта. Послышался возмущенный голос главы района с угрожающими нотками:

– Какой демон, о незнакомец, заставляет тебя глумиться и унижать этих порядочных людей, а в моем лице и короля, твоего властелина? Не думаешь ли ты, что останешься ненаказанным?

Человек с ружьем приложил правую руку к груди, чтобы подтвердить искренность своих слов. – Глумиться? – воскликнул он. – Над кем глумиться? Может быть, над самим собой? Ведь я подтверждаю вызов, и вот моя ставка.

Он вынул из своей куртки кошелек и развязал шнурок, подал его главе района. Тот опустил в кошелек руку и вынул горсть золотых монет.

– Там, по крайней мере, еще столько же, – заверил незнакомец.

Глава района раскрыл кошелек пошире, заглянул внутрь, взвесил на руке и тихо промолвил:

– Действительно…

Когда он поднял глаза, в них отразилось совсем другое отношение к незнакомцу. С невольным уважением он задал еще один вопрос:

– Как тебя зовут?

– Хайдал, – ответил тот.

– Откуда ты?

– С высоких восточных перевалов, где люди сами куют себе прекрасное оружие и хорошо владеют им.

Глава района передал кошелек Амджяд Хану, который заглянул в него и утвердительно закивал своей широкой бородой. Глава района громко крикнул:

– Айюб и Хайдал! Вы можете выпускать в бой ваших баранов.

Затем он спросил у хозяина Бича:

– Сохраняешь ли ты всю ставку?

Айюб пожал плечами и пробормотал:

– А чего мне сомневаться? Пусть хоть тот позор, который наносит моему барану такой поединок, принесет мне побольше денег.

– Тогда займи свое место, а ты, Хайдал, займи свое, – приказал глава района. – Но прежде, чем начать, подождите, чтобы люди сделали ставки.

Но на этот раз, впервые во время боя баранов, пари никто не заключал. Все ставили только на Бича. Только безумец, по мнению публики, мог дать хоть какой-то шанс этой хилой, паршивой, однорогой твари, которую ее хозяин заставлял биться с принцем бойцов.

Хаджи Заман заметил Урозу голосом, в котором были одновременно и мед, и желчь:

– Ты ведь тоже – и это понятно – боишься ставить на чужеземца… я-то ведь, по всем правилам и по справедливости, могу поставить только на моего победителя.